Годы исканий в Азии - Эдуард Мурзаев

В 1932 и 1933 годах наша экспедиция работала в Центральном Тянь-Шане. Это была большая комплексная экспедиция Академии наук СССР, которая включала учёных разных специальностей: геологов, геохимиков, геоморфологов, экономистов, зоологов, ботаников. Геоморфологическим отрядом руководил Борис Александрович Фёдорович. Он и раньше исследовал Семиречье по заданию управления строительства Туркестано-Сибирской железной дороги. В 1932 году его отряд, в котором пришлось участвовать и мне, своими маршрутами охватил бассейн реки Чу в среднем и нижнем её течении, а в 1933 году бассейны рек Кёкёмерена и нижнего Нарына. Мои обязанности заключались в ведении маршрутной топографической съёмки, определении абсолютных высот, составлении карты, описании обнажений горных пород.

Надолго останутся в памяти Тянь-Шань, разнообразие его богатств и приветливый киргизский народ — хозяин прекрасных Алатау. Первое близкое знакомство с горами Тянь-Шаня произошло у нас при подъёме на трудный перевал через Киргизский хребет. Был замечательный августовский день, самое начало месяца. Пока отряд поднимался по ущелью, погода изменилась, тучи закрыли небо, и с юга подул сильный ветер. На перевале нас встретил снежный буран. Крупные сырые хлопья снега покрыли весь вершинный пояс хребта, тропинка исчезла, из-за снеговой завесы ничего не было видно. Лошади сами чутьём находили дорогу, а за ними пешком следовали люди.

В первые же дни мы убедились, что путешествия по диким и отвесным ущельям, на дне или склонах которых приютилась неровная и узкая тропа, — дело не простое, требующее большой осторожности, ловкости и немалой затраты сил. Случай, происшедший с одной из лучших вьючных лошадей, показал, какую опасность таят в себе каменистые узкие дорожки, извивающиеся по склонам горного ущелья.

Караван, растянувшись на несколько сот метров, поднимался к перевалу. С одной стороны высились отвесные стены ущелья, уходившие круто вверх, с другой — где-то внизу, на дне, шумела и пенилась река. В этот день наш выросший в горах широкогрудый и сильный конь Богатырь, шедший под тяжёлым грузом, споткнулся и упал. Увлекаемый тяжестью крепко привязанного к нему груза, он начал скользить по крутому склону. Богатырь цеплялся ногами за кусты, выступавшие скалы, старался задержаться на неровностях, но его всё быстрее и быстрее уносило вниз.

Маршруты путешествий по Тянь-Шаню (1932—1933, 1950 годы)

Казалось, гибель коня была неминуема. Потревоженные камни, сорвавшись с места, летели, перегоняя лошадь, высоко подпрыгивая, и быстро пропадали где-то в полосе кустарника, окаймляющего реку. На одном месте, перевернувшись через спину, Богатырь застыл без движения. Сотрудники экспедиции подоспели на помощь, в одно мгновение они острыми ножами перерезали верёвки, опутывавшие коня, и отделили его от предательского груза.

Богатырь тяжело дышал, но, все такой же спокойный и уверенный в себе, встал на ноги. Лошадь спаслась благодаря большой силе, ловкости и… палаточным кольям. На самом верху вьюка были привязаны шесты палаточного каркаса. Когда лошадь перевернулась через спину, колья своими острыми металлическими концами вонзились в землю и создали небольшой упор, который и помог Богатырю задержаться на склоне ущелья.

Таково было наше первое знакомство с Небесными горами.

Путешественника, впервые попавшего в горы Центрального Тянь-Шаня, поражает обилие свежих, сочных зелёных красок. Только на гребнях гор из-за суровости климата зелень альпийских лугов уступает место высокогорной пустыне, каменистым склонам, гранитным скалам и вечным снегам.

Широкие долины засеяны хлопком, пшеницей, просом, ячменём. Выше по склонам хребтов бархатным ковром расстилается сочная горная растительность. Среди густых трав скромно выглядывает альпийский цветок — эдельвейс. Недаром киргизы свои горы называют пёстрыми — ала-то.

В жаркие, душные месяцы жители уводят скот на высокие пастбища — джайляу. Здесь нет докучливых мух и комаров. Солнце греет, но воздух прохладен и свеж, вода прозрачна и холодна. Пасутся кобылицы, растёт молодняк, овцы и козы нагоняют жир.

Местами в горах произрастает горная тянынанская ель, стройная, как кипарис, но высотой во много раз превосходящая его. Ботаниками описаны отдельные деревья, имеющие высоту до 60 метров и диаметр около двух метров. Ель такой высоты только в два раза меньше Петропавловского собора со шпилем в Ленинграде.

Лесные участки, занятые елью, самые красивые и живописные ландшафты Тянь-Шаня. Сильные, высокие деревья взбирается далеко вверх по склонам гор, и издали кажется, что тонкими верхушками они упираются в небо, закрывая горизонт. А ещё выше, где редкая и хилая растительность встречается только островками, а на скалах толстым слоем лежат снег и лёд, рождаются тысячи незаметных ручейков, которые затем, сливаясь вместе, образуют бурные горные потоки.

Много рек на Тянь-Шане носит названия Аксу, Джентысу, Карасу, Коксу, что означает «белая вода», «бешеная вода», «чёрная вода», «голубая вода». Очень часто в местных географических названиях можно увидеть отражение особенностей реки или долины, животного мира, населяющего их. Например, река Тузтусу, то есть «солёная вода», и действительно, в верховьях этой реки добывается соль. Есть река Кеньсу: «кень» — по-киргизски руда, и в её бассейне имеются разработки свинца. Есть урочище со странным названием Караямантуз, или в переводе «чёрная, плохая соль». В урочище обнажаются соленосные породы, но чистой соли нет. Сюда ходят дикие козлы, любящие лизать солёную породу. На сырой приречной земле ясно видны тысячи маленьких следов этих животных.

Хорошо отдыхать в тени зелёной густой шапки деревьев в горной долине и слушать непрерывный говор быстрой реки!

В центре Киргизии притаилась окружённая со всех сторон высокими хребтами глухая и малоизвестная горная страна, в середине которой расположились живописные Кавактау. На существовавших тогда картах здесь белело незакрашенное пятно. Реки были показаны пунктиром, текли они в неизвестных направлениях, неизвестно где образовывались и кончались. Пути здесь узкие, головоломные тропы вели путника в непознанную даль. Все поражало нетронутостью, величием горных пейзажей.

В устье реки, носящей название Мин-Куш, что значит «тысяча птиц», широко раскинулось зелёное полотно густого тростника. Мощные тополя сомкнули свои ветви у впадения Мин-Куша в тёмно-синий спокойный и глубокий Кёкёмерен. Тополя и ивы в горных ущельях сменяются клёном, берёзой, джидой, а выше растут можжевельник и тянынанская ель. В Кавактау леса издали кажутся чёрными пятнами на склонах гор. Нелегко свалить дерево толщиной в два обхвата. Тяжёлая это работа, если нет сноровки и специальных приспособлений. Да и жаль большого дерева. Поэтому местные киргизы лезут на деревья с лёгкими топорами и срубают ветви, каждая из которых величиной с молодое деревцо. При этом старое не гибнет, оно живёт и пускает свежие побеги.