Николай Рерих. Запечатлевший тайну - Олег Болдырев

"Все, чем владею, все, что имею получить, завещаю жене моей Елене Ивановне Рерих. Тогда, когда найдет она нужным, она оставит в равноценных частях нашим сыновьям Юрию и Святославу. Пусть живут дружно и согласно и трудятся на пользу Родины. Пусть Русский Народ и Всероссийское Общество Поощрения Художеств помочь семье моей; помочь, помня, что я отдал лучшие годы и мысли на служение русскому художественному просвещению. Предоставляю Музею Русского

Искусства при Школе, мною учрежденному, выбрать для Музея одно из моих произведений, как мой посмертный дар. Прошу друзей моих помянуть меня добрым словом, ибо для них я был другом добрым".

События в стране становятся все более и более сложными. Точное, исчерпывающее предсказание о существе грядущих революционных потрясений пророчески звучит в очерках "Единство" и "Неотпитая чаша":

"Мечта о единстве. Она еще так же далека, как всемирная мечта о "золотом веке". Но она так же жизнеспособна, ибо она повторяет лучшую мечту человечества.

Проповеди пророков, осмеянные "здравыми" людьми, всегда казались мечтами. Но не бытовые собрания, не выдуманные решения толпы, а вещания избранных всегда строили главные пути жизни. Велика житейская умудренность Пилата. Высоко измышлены слова фарисеев, но мечта их рассеяла и стерла.

Но далеки пути звезд и мечты. Мнящие себя уже готовыми носителями всемирного единства должны помнить, что вся грязь жизни, клевета и личные счеты безмерно далеки от светлой мечты о единстве. А между тем, глубокие философские учения, которые единственно могут приблизить торжество сознательной правды и единства, встречаются малознающими людьми без всякого внимания. И если сами проповедники крайнего социализма сами лично так нечутки, так далеки от основных начал единства, то, значит, человечество еще не организовано для восприятия великой идеи";

"Пройдет испытание. Всенародная, всетрудовая, крепкая делом Русь стряхнет пыль и труху. Сумеет напиться живой воды. Наберется сил. Найдет клады подземные. Точно неотпитая чаша, стоит Русь. Неотпитая чаша — полный, целебный родник. Среди обычного луга притаилась сказка. Самоцветами горит подземная сила. Русь верит и ждет".

В марте 1917 года после отречения императора Николая II от престола А.М. Горький инициирует создание Комиссии по делам искусств с целью сохранения российских памятников истории и культуры и развития искусства в стране. В нее приглашают и Н.К. Рериха, участвует также Александр Бенуа, Билибин, Добужинский, Петров-Водкин, Щуко, Шаляпин. Но в конце 1917 года вспыхивает Октябрьская революция большевиков под руководством В.И. Ленина, после которой Финляндия получает независимость, и граница с Россией закрывается. Рерихи поневоле оказываются отрезанными от России. Своеобразным итогом служения Н.К. Рериха родному искусству становится статья Леонида Андреева, написанная в 1919 году незадолго до смерти автора. В ней он выражает свою и общую благодарность, высокую признательность великому художнику, создавшему огромный прекрасный мир, идеальный в настоящем и реальный в будущем.

ДЕРЖАВА РЕРИХА

Рерихом нельзя не восхищаться, мимо его драгоценных полотен нельзя пройти без волнения. Даже для профана, который видит живопись смутно, как во сне, и принимает ее постольку, поскольку она воспроизводит знакомую действительность, картины Рериха полны странного очарования; так сорока восхищается бриллиантом, даже не зная его великой и особой ценности для людей. Ибо богатство его красок беспредельно, а с ним беспредельна и щедрость, всегда неожиданная, всегда радующая глаза и душу.

Видеть картину Рериха — это всегда видеть новое, то. чего вы не видали никогда и нигде, даже у самого Рериха. Есть прекрасные художники, которые всегда кого-то и что-то напоминают. Рерих может напоминать только те чарующие и священные сны, что снятся лишь чистым юношам и старцам и на мгновение сближают их смертную душу с миром неземных откровений. Так, даже не понимая Рериха, порою не любя его, как не любит профан все загадочное и непонятное, толпа покорно склоняется перед его светлой красотою.

И оттого путь Рериха — путь славы. Лувр и музей Сан-Франциско, Москва и вечный Рим уже стали надежным хранилищем его творческих откровений; вся Европа, столь недоверчивая к Востоку, уже отдала дань поклонения великому русскому художнику.

Колумб открыл Америку, еще один кусочек все той же знакомой земли, продолжил уже начертанную линию — и его до сих пор славят за это. Что же сказать о человеке, который среди видимого открывает невидимое и дарит людям не продолжение старого, а совсем новый, прекраснейший мир! Целый новый мир!

Да, он существует, этот прекрасный мир, эта держава Рериха, коей он единственный царь и повелитель. Незанесенный ни на какие карты, он действителен и существует не менее, чем Орловская губерния или королевство Испанское. И туда можно ездить, как ездят люди за границу, чтобы потом долго рассказывать о его богатстве и особенной красоте, о его людях, о его страхах, радостях и страданиях, о небесах, облаках и молитвах. Там есть восходы и закаты, другие, чем наши, но не менее прекрасные. Там есть жизнь и смерть, святые и воины, мир и война — там есть даже пожары с их чудовищным отражением в смятенных облаках. Там есть море и ладьи… Нет, не наше море и не наши ладьи: такого мудрого и глубокого моря не знает земная география. И, забываясь, можно по-смертному позавидовать тому рериховскому человеку, что сидит на высоком берегу и видит — видит такой прекрасный мир, мудрый, преображенный, прозрачно-светлый и примиренный, поднятый на высоту сверхчеловеческих очей. Ища в чужом своего, вечно стремясь небесное объяснить земным, Рериха как будто приближают к пониманию, называя его художником седой варяжской старины, поэтом Севера. Это мне кажется ошибкой — Рерих не слуга земли ни в ее прошлом, ни в настоящем: он весь в своем мире и не покидает его.

Даже там, где художник ставит себе скромной целью произведение картин земли, где полотна его называются "Покорением Казани" или декорациями к норвежскому "Пер Гюнту", — даже и там он, "владыка нездешний", продолжает оставаться творцом нездешнего мира: такой Казани никогда не покорял Грозный, такой Норвегии никогда не видел путешественник. Но очень возможно, что именно такую Казань и такую битву видел грозный царь в грезах своих; но очень возможно, что именно такую Норвегию видел в мечтах своих поэт, фантазер и печальный неудачник Пер Гюнт — Норвегию родную, прекраснейшую, любимую. Здесь как бы соприкасаются чудесный мир Рериха и старая, знакомая земля — и это потому, что все люди, перед которыми открылось свободное море мечты и созерцания, почти неизбежно пристают к рериховским "нездешним" берегам. Но для этого надо любить Север. Дело в том, что незанесенная на карты держава Рериха лежит также на Севере. И в этом смысле (не только в этом) Рерих — единственный поэт Севера, единственный певец и толкователь его мистически-таинственной души, глубокой и мудрой, как его черные скалы, созерцательной и нежной, как бледная зелень северной весны, бессонной и светлой, как его белые и мерцающие ночи.