Смертельная измена - Сабина Тислер

Она больше не чувствовала радости от праздника. Ее охватила бесконечная печаль, словно ее собственная жизнь, жизнь маленькой девочки, вдруг стала мрачной и хмурой, потеряла всякий смысл…

Магда открыла глаза. Ехать предстояло еще два часа. Хотя поезд был заполнен далеко не весь, поездка доставляла ей мало удовольствия. Сиденья были неудобными, странной формы, окна грязными, а корзины для бумаг забиты мусором. Несмотря на предупреждение, что окна нужно держать закрытыми, поскольку работает кондиционер, все они были открыты. Занавески малахитового цвета развевались на ветру, и в купе невыносимо дуло.

Лукасу казалось, что Магда ничего этого не замечает.

«Какой же я идиот! — думал он. — Вместо того чтобы заниматься поиском работы, я сижу в поезде и еду в Рим по абсолютно безнадежному и непонятному делу. Я — тень женщины, которая тоскует по моему брату и даже не замечает меня».

Но так всегда и случалось. Он был и оставался вторым номером, всегда только младшим братом Йоганнеса, а в случае чего оказывался тем, кто разбил окно и потерял ключи от дома. Он приносил из школы оценки хуже, чем брат, а на уроках физкультуры вечно получал двойки. Он донашивал вещи брата, а девочки интересовались им лишь тогда, когда их отшивал Йоганнес. Старший брат закончил полную среднюю школу, а Лукасу едва удалось реальную. К Йоганнесу перешла фирма отца, а он изучал «бесхлебное» искусство, как всегда подчеркивала мать, и стал артистом. В аэропортах он был единственным из пассажиров, кого регулярно подзывали к себе таможенники, а билеты в кинотеатрах заканчивались именно тогда, когда он после получасового ожидания в очереди наконец-то подходил к кассе. В детстве он получал книги, которые Йоганнес уже прочитал, в которых нарисовал ослиные уши и написал шариковой ручкой свои комментарии. В театре он играл не в Берлине, а в провинции, и на телевидении исполнял роли только второго плана. Продюсеры записывали его фамилию как прекрасного исполнителя небольших характерных ролей, но никогда — как исполнителя главных.

Таким образом, он всю свою жизнь плелся в хвосте, проигрывал любое сражение и уже почти смирился с этим.

Лишь один-единственный раз Лукас по-настоящему обиделся на судьбу: Магду заполучил не он, а Йоганнес. Но теперь брат исчез, а он сидел с женщиной своей мечты, его женой, в мчавшемся в Рим поезде в погоне за шансом, который она упорно ему не давала.

Через несколько минут ее голова опустилась на плечо Лукаса. Магда крепко спала и спокойно дышала. И он не хотел сейчас быть ни в каком другом месте на свете.

На вокзале Рома Термини Лукас помчался к такси, ожидавшему пассажиров, и крикнул водителю, здоровенному бородатому детине, адрес одной из пяти гостиниц. Гостиница «Розалия» на улице Виа Джерманико. Здоровяк лениво кивнул и сказал:

— Trenta euro.

— Va bene, — ответил Лукас и поднял вещи, чтобы положить их в багажник.

Но Магда остановила его.

— Ты что, с ума сошел? Тридцать евро — это же грабеж, это слишком много за такую поездку. Я приблизительно знаю, где находится гостиница. Ехать туда всего минут двадцать, и мы заплатим за это не тридцать евро.

Водитель только пожал плечами и выставил их сумки на дорогу.

Магда подошла к другому таксисту.

— Виа Джерманико? — спросила она.

— Двадцать пять евро, — сказал таксист и раздавил ногой окурок сигареты.

— Нет, — возразила Магда, — слишком дорого.

— Оʼкей, двадцать.

— Пятнадцать.

Таксист окинул Магду презрительным взглядом и ухмыльнулся:

— Va bene.

Магда кивнула Лукасу, тот снова взял сумки, поставил их в багажник, и они сели в машину.

У гостиницы «Розалия» был очень презентабельный фасад, а холл маленьким и убогим. За стойкой регистрации сидел лысый мужчина, у которого явно не было особого желания тратить время и силы на новых гостей.

— Buongiorno! — сказала Магда, улыбаясь своей самой обезоруживающей улыбкой. — Мы хотели бы снять два одноместных номера на одну ночь. Может быть, на две или на три. Мы пока еще не решили.

Мужчина что-то буркнул и посмотрел в компьютер.

— Свободных одноместных номеров нет, но я могу предложить вам один или два двухместных. Выбирайте.

Лукас посмотрел на Магду. Он хотел, чтобы решение принимала она.

— Два двухместных номера. Va bene. Сколько это стоит?

— Сто восемьдесят евро за ночь каждый.

— Давай возьмем один номер, — прошептал Лукас. — Это же глупо! На деньги, которые мы сэкономим, можно фантастически посидеть в ресторане.

Магда ответила таким взглядом, что он тут же умолк.

— Хорошо. Мы берем два номера. Скажите, — как бы между прочим спросила она, — не останавливался у вас в последнюю неделю господин Тилльманн? Это мой хороший знакомый. Он сейчас в Риме, но я не знаю, где именно. Вы не могли бы посмотреть?

Мужчина за стойкой снова взялся за мышку компьютера.

— Вы сказали, когда это было?

— Между четырнадцатым и сегодня.

Магде со своего места было хорошо видно, как он просматривал на мониторе список проживавших в гостинице.

— Нет, ничего. Никого с фамилией Тилльманн.

— Может, вы вспомните его? А вдруг вы видели этого человека.

Магда вытащила из кармана фотографию и ткнула ее прямо ему под нос.

Но мужчина только покачал головой.

— Нет, не знаю. Но я же не сижу тут сутками. Так что поспрашивайте моих коллег.

— Да, я так и сделаю. Спасибо.

Магда спрятала фотографию.

По требованию портье они оплатили проживание за сутки вперед, взяли ключи от своих номеров — два тяжелых гостиничных ключа, как в старые времена, — и пошли к лифту. Четвертый этаж.

Комната Магды была маленькой, но очень удобной. Кровать, две тумбочки, шкаф, комод, телевизор и небольшая ванная. Она открыла окно. Уличный шум доносился даже до четвертого этажа.

— Ты видишь купол собора Святого Петра? — спросила Магда. — Я нет. А в Интернете было написано «С видом на собор Святого Петра». Бессовестное вранье!

Лукас для проверки спустил воду в унитазе и поочередно открыл краны.

— В остальном все в порядке, — сказал он. — Я бы не хотел провести здесь отпуск, но на пару дней сгодится.

— Ладно. — Магда посмотрела на часы. — Сейчас четверть первого. Я хочу немного освежиться. Давай встретимся в час дня и сходим перекусить.

— Чудесно, — согласился Лукас. — Отличная идея!

Его номер был прямо напротив номера Магды и представлял собой сплошной кошмар. Лукас испугался, увидев эту мрачную дыру. «Боже мой, — подумал он, — да это же просто преисподня! Я тут глаз не смогу сомкнуть».

Единственное окно выходило в шахту, которая не пропускала в комнату дневной свет. Через нее проникал лишь застоявшийся, пропитанный запахами кухни воздух. Внизу на земле лежали сломанные доски, какие-то странные решетки и мешки с мусором. Сверху шахта была закрыта стеклянной крышей. Толстый слой голубиного помета, который, вероятно, никто и никогда не счищал, не пропускал свет. Небольшой выступ соединял все комнаты, окна которых выходили сюда.

«Здесь мне будет плохо, — подумал Лукас. — Духота, плохое настроение и постоянный страх, что кто-то залезет в комнату…»

Он не привык спать с закрытыми окнами и не представлял, как выдержит ночь в этой душной консервной банке. На улице было тридцать градусов жары, и он чувствовал себя заживо погребенным в вонючей дыре.

Его номер был намного меньше, чем номер Магды. К окну можно было пробраться, только прижавшись к стене и протиснувшись боком мимо кровати. Телевизор стоял прямо рядом с кроватью, а дверца шкафа из-за тесноты открывалась лишь наполовину. Ванная комната тоже производила удручающее впечатление. Ни одного окна, ни капли свежего воздуха. От влаги, которой некуда было деваться, появилась плесень, а тот, кто весил больше семидесяти килограммов, не мог пользоваться душем, настолько маленькой была кабинка.

«Рим… — подумал он. — Я нахожусь в Вечном городе, а живу в какой-то дыре. По сравнению с ней ржавая подводная лодка выглядит настоящим люксом».

В словаре он нашел необходимые слова, собрал все свое мужество, взял трубку телефона и набрал номер портье.

— Pronto,[40] — отозвался бесконечно скучный голос лысого мужчины.

— Я хочу другую комнату, — сказал Лукас по-английски. — Это ужас! Здесь же спать невозможно!

— Комната в порядке, синьор. Как и все остальные, — ответил служащий тоже по-английски.

— Мне нужен воздух! — закричал Лукас. — Свет! Я задыхаюсь! Здесь воняет, душно, жарко и полно плесени!

— У нас нет другой комнаты, синьор. Все номера заняты, — сказал лысый с высокомерным подтекстом, который означал: «Все остальные очень довольны своими комнатами, только вы нет. Нервный какой! Договоритесь со своей спутницей, тогда и вам будет уютнее».