Все против короля - Марина Серова

– Идея неплохая, но трудоемкая, – сказал дед, немного подумав. – Надо где-то фальшивки достать, потом как-то всучить их этой парочке.

– Дед, а помнишь, ты говорил, что кто-то из картежников влетел на тысячу фальшивых баксов?

– Ну это когда было?

– Я точно не помню, но, кажется, не так уж и давно. Интересно, тот товарищ уже избавился от нарисованных бумажек? Ты говорил, что ему выбросить их просто так было жалко...

– Ой, Полетт, какая у тебя память не девичья! Тебе лишнего лучше не говорить. Ты любую мелочь запоминаешь, – дед стал расхаживать из угла в угол гостиной, размышляя над моим предложением. – Ну не знаю, что-то в этой задумке есть эдакое, но я не уверен... Тут надо все хорошенько взвесить...

– Дедуля, а мы и не будем пороть горячку. Я просто рассматриваю различные варианты. Нет так нет.

– А почему, собственно, нет? – спросил дед, все еще пребывающий в эйфории от крупного выигрыша. – Если Санек фальшивки затарил, то можно попытаться у него их по дешевке скупить. Только историю красивую надо придумать, чтобы подозрений у него не вызывала. Тем более афера даст выхлоп не здесь, а в областном центре... Да, можно будет попробовать. Ну что, Полетт, а дело-то потихоньку набирает обороты! Первые шаги сделаны, информации о семейке Кудринцевых у нас становится все больше и больше... С креативностью, как ты любишь говорить, тоже все в порядке...

– Да, но проблем еще много.

Неожиданно зазвенел мобильник Ариши. Дед достал телефон из кармана брюк и приставил к уху.

– Слушаю вас. Да... так, – в его голосе нарастала тревога. – Я же предупреждал тебя! Извини, не сдержался... И что?.. Ну ты хоть номера запомнил? А как он выглядел? Ну, ясно. Ладно, все. Забудь обо мне до лучших времен, а мой номер удали из своей мобилы. Все, конец связи!

– Дедуля, что случилось? – ангельским голосочком спросила я.

– Ничего страшного, все нормально, – буркнул дед, не глядя на меня, и пошел к двери.

– Зачем ты меня обманываешь? Это тебе курьер звонил, да?

– Ну да, он. Не волнуйся, все нормально, – не слишком уверенно сказал Ариша.

– Это ты, по-моему, волнуешься. Значит, есть повод. Может, все-таки расскажешь мне, что произошло?

– Ладно, – дед прошел к креслу и сел в него. – Как я тебе уже говорил, мой человек на самом деле работает курьером в фирме «Ваш выбор». Он доставляет адресатам товары, заказанные по Интернету, – цветы именинникам и прочие презенты. Случается, что просят передать письма. Наш с тобой случай вовсе не из ряда вон выходящий. Так вот, из конюшни курьер направился на своей «Оке» по другим адресам и вскорости вроде бы обнаружил за собой «хвост», но не был в этом уверен. Когда он вернулся к себе в офис за очередной посылкой, туда же подвалил мужик на белой «пятерке» и зашел за ним следом. Он сунул им с приемщицей по сотке и стал расспрашивать, кто передавал конверт для господина Мешкова. Ну они ему в два голоса наплели, что это был молодой человек весьма внушительных габаритов...

– Дед, я понимаю, ты своего человека предупредил, что сказать в таком случае. А как же приемщица заказов? Она тоже была в курсе?

– Нет. У нее знаешь, сколько народу перед глазами мелькает? Думаю, курьер сказал свое слово, она и поддержала... Ладно, проехали, все нормально...

– А как выглядел водитель белой «пятерки»?

– Лет тридцати пяти, среднего роста, худощавый, волосы растрепанные, и запах от него шел не слишком приятный...

– Похоже, это тот же человек, что следил за Ларисой Львовной. Ариша, получается, что Мешков прочитал письмо и моментально на него отреагировал – послал своего конюха вдогонку за курьером, чтобы тот выяснил, кто за всем этим стоит. Значит, письмо задело его за живое, занервничал наш Игорь Алексеевич сильно... Будь он непричастен к убийству Маститого, то воспринял бы письмо как глупую шутку...

– Да, Полетт, ты права. Мешков себя выдал с головой. Что ты собираешься предпринять дальше?

– Буду доводить его до точки кипения. А потом потребую за молчание Агнессу.

– А что ты будешь делать с лошадью?

– Еще не решила. Хотя можно найти на нее покупателя через Интернет.

– А ты не подставишь этого покупателя? Вдруг Мешков только для проформы согласится передать ему Агнессу, а сам задумает от него избавиться.

– Над этой ситуацией надо серьезно работать, – сказала я и подумала, что впредь деда нужно держать от Мешкова подальше. Если уж и прибегать к его помощи, то на других фронтах. Несмотря на то, что мы с дедулей не всегда понимали друг друга, он был моим единственным родным человеком, и я не имела морального права его подставлять.

– Полетт, ты вообще отдыхать собираешься?

– Ты имеешь в виду новоселье Ромашкина? Я про приглашение Вадима не забыла...

– А мне кажется, что забыла. До приема остались считаные часы, а ты не суетишься, не подбираешь платье, не завиваешь кудри, не делаешь маникюр, в конце-то концов!

Я посмотрела на свои наращенные ногти и улыбнулась.

– Дедуля, ну какой ты смешной! Существуют новые технологии, поэтому мои ногти в полном порядке и будут такими еще несколько месяцев... А кудри нынче не в моде.

– Полетт, пусть я говорю смешные слова, прости старика. Просто я хочу, чтобы ты сегодня блистала...

– Ариша, я согласилась пойти к Вадиму Юрьевичу только потому, что там можно будет почерпнуть полезные сведения. А блистать там я не собираюсь. Ты, как никто другой, знаешь, что я не люблю праздников и шумных сборищ.

– Это меня и беспокоит. Я потакаю каждому твоему капризу, а ты обо мне совершенно не думаешь. Полетт, я так хочу дождаться внуков, научить их играть в пьяницу и в дурака...

Эта песня была мне очень хорошо знакома, поэтому я одернула прародителя:

– Дед, не начинай все сначала! Я вижу себя совершенно в ином качестве.

У нас назревал семейный скандальчик, но я не стала дальше обострять отношения, а принялась готовиться к торжеству.

Дед снова оказывался кое в чем прав. Вечеринка у Ромашкина превратилась в демонстрацию своей успешности. Гости, особенно гостьи, которых Вадим Юрьевич пригласил к себе на новоселье, выглядели претенциозно элегантно.

Аристарх Владиленович в своем белом костюме смотрелся комильфо. Что касается меня, то я в самый последний момент поддалась увещеваниям прародителя – облачилась в черное вечернее платье со шнуровкой на спине и повесила на шею нитку жемчуга. В общем, чисто внешне не выбивалась из колеи, но внутренне почему-то не находила себе места. Возможно, это происходило потому, что Вадим усадил меня рядом со своей мамой, женщиной весьма преклонного возраста, прикованной к инвалидному креслу.

– Меня зовут Александра Владимировна, – представилась Ромашкина, поправив рукой пышные седые волосы и демонстрируя перстень с огромным черным камнем. – А вы, наверное, Полина?

– Да, – коротко ответила я и присмотрелась к хозяйке дома. При каждом сказанном слове на ее не лишенном привлекательности лице проступали следы прожитых лет. Мимические морщины было трудно скрыть косметикой, которой она активно пользовалась.

– Я о вас наслышана, – говорила Александра Владимировна. – Сын в последнее время только и говорит о вас...

– И что же он обо мне говорит? – спросила я для поддержания разговора.

Оказалось, что Вадик в красках описал своей мамочке нашу первую встречу, ту самую, когда он с топором в руках попытался спасти антикварный стул от похищения.

– В этом весь Вадим, – восторженно говорила о своем чаде пожилая женщина. – Он такой смелый, решительный...

– Да, с его стороны это был очень мужественный поступок, – польстила я сердцу матери.

– Поленька, я слышала, что вы играете на саксофоне, не так ли?

– Да, это так.

– А почему вы выбрали именно этот инструмент? – поинтересовалась Александра Владимировна. – Женщины редко делают такой выбор.

– В общем-то, это был не мой выбор. Когда мне было десять лет, дед подарил мне саксофон. Знаете, он показался мне похожим на огромную курительную трубку. Я тогда еще сама не знала, что захочу научиться играть на этом инструменте, но его элегантная форма мне понравилась.

– Милая моя, как я вас понимаю! Я сама всю жизнь мечтала играть на саксофоне, но у меня проблемы с дыханием, – призналась Ромашкина.

– Я тоже боялась, что у меня ничего не получится, но после первого же урока я поняла – это мое. Мне нравится, что саксофон, как хамелеон, способен менять цвет своего голоса.

– О да, он может слиться со скрипками, барабанами и мощными медными духовыми инструментами, – вдохновенно говорила Александра Владимировна. А ее сын, глядя на нас с другого конца стола, был в восторге от того, что я нашла общий язык с его матушкой. На самом деле это была лишь дань элементарной вежливости. Тем временем Ромашкина продолжала: – Я всегда говорила, нельзя злоупотреблять этим качеством саксофона в оркестре, нельзя нарушать величественный характер его звучания и исполнять на нем музыкальные пустяки. Таков уж его непростой характер.