США: История страны - Дэниел Макинерни

Война 1812 года внесла существенные изменения в положение коренного населения Америки. На протяжении двухсот лет индейцы, чтобы выжить, использовали тактику сталкивания лбами одних белых с другими. Заключая недолговечные союзы с европейскими державами, они умудрялись довольно долго сдерживать американскую экспансию на Запад. Основная идея заключалась в том, чтобы застращать потенциальных противников: европейцев местью со стороны американцев, американцев, соответственно, со стороны европейцев. Индейцы рассчитывали, что так им удастся расшатать равновесие на континенте и помешать белым переселенцам в освоении западных земель. Однако к 1815 году французы и испанцы фактически утратили влияние в Северной Америке; а с завершением войны 1812 года значительно ослабло напряжение в американо-британских отношениях. Индейцам становилось все труднее заключать оборонительные союзы и сохранять свои земли.

Освободившись от контроля со стороны политических оппонентов, республиканцы позволяли себе принимать неожиданные, порой удивительные решения. Преемники Джефферсона извлекли своеобразные уроки из военного времени: оказывается, превышение власти не столько таит угрозу, сколько приносит выгоду. Умудренные жизнью республиканцы предприняли ряд неожиданных шагов. Они восстановили лицензию национального банка Соединенных Штатов (дабы обеспечить себе надежную финансовую поддержку в ведении войны с Британией); уже в мирное время утроили численность регулярной армии (чтобы сохранять постоянную боеготовность страны); впервые за всю историю республики установили протекционистские тарифы (для поддержки развивающейся промышленности в нелегкие годы войны и торгового эмбарго); предприняли ряд мер по усовершенствованию транспортной системы (чтобы облегчить переброску войск, да и просто перевозку грузов и населения). Столь решительные экономические меры были неоднозначно восприняты в стране. По словам одного критика, республиканцы «переплюнули в федерализме самих федералистов».

Наряду с расширением политической власти, республиканское правительство пеклось и о раздвижении границ самого государства. В 1818 году генерал Эндрю Джексон вторгся в пределы западной Флориды с целью усмирения индейского племени семинолов. В 1819 году удалось заключить Трансконтинентальный договор с Испанией, по которому вся Флорида переходила во владение Соединенных Штатов, а также решался вопрос западной границы, оспариваемой со времен приобретения Луизианы. Не менее радостным было сообщение о том, что Испания отказалась от территориальных притязаний на Орегон. Если же принять в расчет расположенные выше 42-й параллели северо-западные территории – согласно договору от 1818 года, эта область находилась в совместном владении американцев и британцев, – можно смело сказать, что молодая американская республика, раскинувшись от моря и до моря, превратилась в трансконтинентальную державу.

Отстояв в ходе войны политическую независимость, американцы были не прочь заявить и о своем дипломатическом суверенитете. Президент Джеймс Монро от лица Соединенных Штатов выразил озабоченность судьбами тех стран Западного полушария, которые в результате череды освободительных войн после 1811 года вышли из колониальной зависимости. Можно ли допустить, чтобы реакционные силы Европы вновь утвердили свое влияние в этих государствах? Президент и госсекретарь Джон Куинси Адамс отклонили предложение Великобритании вмешаться и сообща воспрепятствовать такому повороту событий. Монро и Адамс выработали собственный свод правил международного лидерства, получивший название «доктрины Монро». В конце 1823 года текст документа был зачитан на заседании Конгресса. Соединенные Штаты, говорилось в доктрине, не имеют желания вмешиваться в европейские дела, равно как и в дела уже существующих европейских колоний. Но при этом они не желают и дальше наблюдать европейскую колонизацию в Западном полушарии. Отныне и впредь любая попытка европейцев вмешаться в жизнь независимых государств Северной и Южной Америки будет расценена как недружественный акт по отношению к Соединенным Штатам. Американцы восторженно приняли обнародованный документ. В их глазах это была дерзкая и гордая декларация суверенной республики, направленная на защиту своих законных территорий. Что касается европейских стран, то большая их часть сначала попросту проигнорировала доктрину Монро. И тот факт, что ее принципы все же утвердились в мире, объясняется отнюдь не влиянием США на мировое сообщество. Скорее, решающую роль сыграла поддержка со стороны Великобритании и, что немаловажно, готовность при случае использовать британский ВМФ для утверждения доктрины Монро.

Республиканское наследие

На протяжении первых двадцати пяти лет XIX столетия сторонники Джефферсона, безусловно, главенствовали в национальном правительстве. По мнению некоторых историков, они произвели подлинную революцию в американской теории управления. Якобы основным постулатом республиканцев (на котором, собственно, и строилась вся их деятельность) являлась вера в простой народ. Они доверяли его здравому смыслу, его способности безошибочно ориентироваться в политических реалиях и эффективно осуществлять самоуправление. Отсюда вывод: в своей деятельности национальное правительство должно руководствоваться волей народа. Подчиняться той самой воле, а не подминать ее под себя, как это делалось раньше. И ничего больше от правительства не требовалось, все остальное штаты и их граждане сделают сами. Таким образом, выходило, что республиканская концепция государства изначально предполагала слабое правительство.

Однако существует и другая точка зрения. Ее сторонники доказывают, что сторонники Джефферсона лишь на словах ратовали за ограничение прав федерального правительства (то есть самих себя), а на деле пытались выжать максимум полномочий, предусмотренных конституцией. Действительно, самому Джефферсону не раз доводилось превышать пределы исполнительной власти. Он и вел себя как влиятельный партийный лидер, экономический манипулятор и рачительный хозяин, который неустанно печется о расширении своих владений. Его последователи преподали нации суровый урок, наглядно продемонстрировав, чем может обернуться излишняя расслабленность в экономическом и военном плане. После этого никто особенно не возражал против кое-каких изменений в конституции – надо же исправлять ошибки. Вообще республиканцы начала 1820-х годов все больше и больше походили на федералистов образца 1790-х. А сами федералисты все чаще ворчали и жаловались, как это делали их политические оппоненты на заре республики. И то сказать, что же еще им оставалось? Обе стороны, таким образом, вносили свою лепту в формирование замечательной традиции идеологических кульбитов, столь характерной для американской политики.

Они же вместе помогли создать (а после и разрушить) первую партийную систему. Так получилось, что федералистов – при всей их ловкости и проницательности – сгубило пренебрежение к общественному мнению: слишком уж заносчиво они себя вели в пору политического лидерства, да и с антивоенными протестами выступили решительно не вовремя. Но если федералисты дерзко и самоуверенно – на глазах у всей страны – промаршировали по выбранному пути саморазрушения, то республиканцы удивили еще больше: сам их успех привел к падению. В начале 1820-х годов республиканцев в Америке было очень много. И что же из этого вышло? После десятилетий горячих споров установилась «эра дружелюбия», которая весьма скоро завершилась полным крахом. Если в прежние времена традиционный жупел федерализма оказывал на республиканцев мобилизующее и сплачивающее воздействие, то в 1820 году, когда федералисты исчезли с политической арены, а пришедшие к власти республиканцы стали подозрительно смахивать на федералистов, в их рядах воцарились разброд и шатание. Президентские выборы 1820 года стали самой яркой (но, увы, последней) демонстрацией единства республиканского лагеря.

Эпоха подходила к концу. В начале 1820-х годов первая политическая группа, способная возглавить республику, ушла в небытие: конституционный порядок (в котором вовсе не предусматривалось никаких партий) вынужден был иметь дело сначала с двумя, а затем с одной партией. В середине 1820-х старое революционное поколение утратило лидирующие позиции. Четвертого июля 1826 года, как раз в пятнадцатую годовщину Декларации независимости, умерли два великих вождя, стоявших у истоков американской революции, Томас Джефферсон и Джон Адамс. К концу этого десятилетия установился новый политический порядок. И хотя джефферсоновский принцип ограничения правительственных полномочий остался в силе, новый «демократический» порядок использовал собственный набор правил и политических стратегий.