Боец тишины - Стас Северский

Хотел бы подбежать к Агнешке, а побежал к трупу. Страшно и подумать, что обо мне Агнешка теперь думать будет.

— Агнешка, отвернись! Не смотри! Клаус! Закрой ей глаза! Не смотри!

Войцех его недавно на тот свет отправил. Если постараться — можно сделать так, что похоже получится… на простую аварию похоже. Если поджечь, не так видно будет, что повреждения после смерти получены. Машина в столб, а он…

Вдали заревел двигатель… вблизи завизжали тормоза.

— Войцех, бери его! Живей! Клаус, вы здесь с Агнешкой ждите! Понял?! Ждите!

Клаус что-то задребезжал мне вслед, запинаясь, но я не остановился. Подхватили с Войцехом мертвеца и потащили к машине.

Отъехали, вышли на дорогу, высадили покойника. Войцех в задумчивости расселся курить на капоте.

— Что теперь, Ян?

— Машину бить будем. Бери домкрат.

— Зачем еще?

— Поднимай зад! Живей!

— Да я встал уже… А делать что?

— Зад поднимай!

— Да я уже…

— Машина! Машина с задним приводом, Войцех! Давай домкрат! Мне давай!

— А, машина…

— Поднимай. Осторожней только — не царапай.

Завел и вырулил машину, равняясь на столб. Посадил мертвеца за руль, поставил его ногу на газ, придавил.

— Снимай с домкрата!

Машина рванула вперед — прямиком в столб. Раскатился удар. Войцех в восхищении уставился на обломки.

— Я и не знал, что так можно, Ян… Никогда не видел такого… И в голову не приходило…

С трудом открыл покореженную дверь, осмотрел труп — что-то не так. Повреждения не такие, как у живого. Руль он слабо держал и…

— Черт… Сейчас и не такое увидишь…

Пролистал в голове учебник, вспоминая характер повреждений при столкновении. Так — лобовое столкновение… Бросает вперед, отбрасывает назад. Бросает вперед… Удар головой, грудной клеткой о руль. Удар коленями о приборную панель. И кожа на ладонях рвется, и ссадины характерные. Отбрасывает назад… Перелом шеи.

А вот повреждения внутренних органов… Ничего, от жара кровь свернется и не так видно будет, что кровотечения у трупа не было.

— Ян, что ты делаешь?

— Готово! Достаточно грубо, но сойдет. Если поджечь — сойдет.

— Что ты делаешь?

— Готовлю его к судебной экспертизе. Он — труп, Войцех. Он стал трупом до того, как должен был стать по моей версии. Я исправляю неточности.

Он открыл рот, но ничего не сказал, тупо смотря на меня, ковыряющегося у мертвеца в грудной клетке.

— Ян, ты?..

— Пулю достаю! Ты его застрелил, Войцех!

— Точно… А рана… Она же никуда не…

— Нет, никуда она не исчезнет. Я просто ее изменю. Он у меня на осколок панели напорется. Ты в него с достаточно дальнего расстояния стрелял — так что…

— Что? Это же хорошо, Ян?

— Хорошо. Пороха не найдут — и следа не останется, особенно после поджога. Канистра есть?

— Нет…

— А бутылка? Хоть что-то?

— Что-то должно быть…

Открыл бензобак, сунул в него трубку одним концом, а другим — себе в рот. Пошло… Сплюнул бензин и закрыл бак. Пробил его… отошел и потянул за собой тонкую струйку горючего.

— Войцех, давай в канаву… Живо!

Глава 41

К Агнешке явился пропахший дымом и бензином. Она встретила меня молча, с гордо поднятой головой.

— Ты что со мной, как с врагом?

— Не как с врагом… Просто…

— Ты просто напугана.

— Да… Я не знаю, что и думать теперь…

— Думай, что скоро это кончится.

Она крепче обхватила дерево, будто земля уходит у нее из-под ног, и это — ее единственная опора, не позволяющая ей сорваться в пропасть.

— Я стараюсь… Только — не могу… Люди гибнут и…

— Агнешка, я надежнее этого дерева — отпусти его, наконец.

Отцепил ее руки от растрескавшейся коры, и они сцепились на мне. Обхватил ее, отбрасывая ее волосы.

— Я боюсь, Вольф… Я не знаю, кого бояться… и боюсь всех. Даже тебя.

— Не надо. Меня не бойся. Верь мне, Агнешка.

— Я хочу… Хочу верить тебе, только ты все время… Мне все время кажется, что ты не говоришь мне правды. Я не знаю, врешь ты мне или просто — не говоришь. Ты не отвечаешь на мои вопросы. Я же вижу, что…

Не дал ей говорить, думать дальше. Целую ее, задыхаясь, забывая, что только что целовал бензобак… забывая, что устал и…

— Ян, закопал я яму! Что теперь?

Агнешка отстранилась, опустила голову, потупила глаза. Войцех… Глотку ему перегрызть готов.

— Дерном забросай, и пойдем!

Припер девушку к дереву, склоняясь к ее шее.

— Агнешка, я к тебе не с пустыми руками. У меня для тебя подарок. Еще не цветы, конечно… Только он не хуже — это тебе не срезанный букет, а живой…

— Человек?

— Ждет тебя в багажнике… Посмотришь? Только вручу я его тебе позже. Пока его взаперти подержать придется.

Агнешка забыла, что старается отвернуться от меня, спрятаться от моего горячего дыхания. Она замерла в ужасе и изумлении, словно и не замечая моих…

— Вольф, ты что, привез его? Священника? Ты не отпустил его?

— Будет тебе теперь товарищ для совместных молитв.

— Как ты можешь? Как ты можешь так поступать с ним?

— Так нужно, Агнешка. Он видел меня. Я отпущу его — позже. А сейчас… Сейчас он составит тебе общество. Священник сумеет утешить тебя.

— Вольф…

— Не называй меня так при Войцехе.

Агнешка уперла тоненькие ручки мне в грудь, отталкивая.

— Отпусти меня. И его — отпусти.

— Я не могу. Не могу и не сделаю.

— Я прошу тебя.

— Он еще не твой. Станет твоим — позже. А пока он — мой пленный. Пока его участь — решать мне. И я решил его запереть.

— Прекрати… Отойди… Как ты можешь говорить так о человеке?

— Я так шучу, Агнешка… Привыкай к моим шуткам.

— Ты не шутишь, ты… Я тоже твоя пленная. О боже…

— Нет, Агнешка. Нет…

— Тогда отпусти…

— Нет, не пущу… Я просто… Я просто защищаю тебя…

— Защищаешь? Ты меня просто…

— Я защищаю тебя и…

— Отпусти меня к моему парню…

— Не пущу… У тебя больше нет никого — только я… И вздумай искать связи с людьми из прошлого — их убьют с тобой заодно…

Войцех бросил лопату мне под ноги, угрожающе сложил на мощной груди руки, угрюмо нахмурился.

— Ян, ты мне платишь, конечно… Только я… Ты нанял меня охранником, а не могильщиком! Я не собираюсь один рыть и зарывать ямы! Особенно, смотря, как ты с ней… Ты меня вообще втянул… И теперь…

— Не кипятись. Решим задачу.

Поляки — народ вспыльчивый, с норовом. Даже Войцех — наемник — гордость в наем не сдает. Это тебе не немец, у которого с решением стать наемником в голове начинает ровно и размерено щелкать счетчик купюр. С немцами проще вообще — четкий договор, точное выполнение условий…

Хорошие они вообще солдаты — немцы. А поляки — они хорошие вояки. Подумал про англичан и ехидно растянул рот. Они — солдаты плохие. Когда за них техника воюет — еще сохраняют видимость, а так… Придется мне, видно скоро с ними столкнуться… на чужой земле… на земле, чужой и для них, и для меня. Черт… Искуплю я вину, Игорь Иванович, — не волнуйтесь, никуда не денусь. Скоро… Скоро на связь выйду… Как только выживу, как только Агнешки добьюсь…

Глава 42

Связанный священник все осложнил. Мсцишевский недоволен, что я в его автосервис связанного священника приволок, и свалил почтенного святого отца ему на седую голову. Только я на его недовольство решил внимания пока не обращать. Пока Войцех ему про пристреленного агента все не выложит — можно не обращать внимания. А Войцех выложит — вопрос времени. Черт… Надо выворачиваться как-то. Как? На перехват пойду… на опережение. Первым все выложу… и свалю все на Войцеха. Выставлю его тупым и… Войцех допустил ошибку. Он не сообразил ничего и застрелил не причастного к моим делам человека.

Войцех знал, что я девушку прячу от, преследующего ее, прошлого, — и только. А, когда к нему представитель власти заявился с вопросами, — тогда и решил, что прячу я ее — от властей. Он и без того был взвинчен, а когда ему карточку показали с похожей на Агнешку девицей, он совсем занервничал. В итоге Войцех признал в другой девице Агнешку — перепутал просто из-за нервотрепки последнего времени. Ему показалось, что ищут Агнешку, что он узнал ее, и он — выдал себя поведением. Агент счел, что нашел след разыскиваемой девушки, решил проверить. Войцеху ничего другого в голову не пришло, как пристрелить агента, когда агент вовсе и не при деле был, когда стрелять в него совсем не надо было. А после мне с Войцехом пришлось следы его преступления скрывать, и мы с ним их — скрыли.

Власти меня с Агнешкой не искали и не ищут… и поляков искать не начнут. С вида все чисто — никто не придерется, никто не подставлен. Разве что проверят поляков поверхностно. Подозрительное направление прощупают — и только. Никто ничего не найдет. Проверять больше вопросами будут — на нервы, на поведение. Главное, — при такой проверке нервами себя не погубить. Тогда глубже копать не станут — оставят всех в покое.