Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2 - Негри Антонио

Прово приобрели скандальную известность среди голландских медиков после того, как один из лидеров движения, Барт Хугес, сделал себе трепанацию, то есть просверлил дырку у себя в черепе. Хугес полагал, что теперь его мозговые оболочки смогут расширяться за счет полученного дополнительного пространства, увеличивая тем самым объем крови — а значит, и кислорода, — который может находиться в его мозгу в любой конкретный момент времени. Результат, утверждал Хугес, аналогичен расширенному состоянию сознания, которое достигается во время занятий йогой или при приемеLSD,но в его случае благоприятный эффект будет сохраняться всю жизнь.

Международная известность пришла к прово в марте 1966 г., когда они взорвали дымовую бомбу во время свадебной процессии принцессы Беатрикс и принца Клауса вон Амсбурга. Голландские копы тут же отреагировали зверскими избиениями демонстрантов-антимонархистов. Однако на местных выборах, состоявшихся три недели спустя, население Амстердама продемонстрировало свою поддержку праведному делу прово, избрав одного из представителей движения в муниципальный совет. После чего стало ясно, что голландские власти непременно поставят радикальную деятельность прово себе на службу, и что это лишь вопрос времени. Весной 1967 г. движение самораспустилось.

В это самое время в Берлине бывший ситуационист и член группы «Шпур» Дитер Кунцельман принимал участие в создании «Коммуны 1». «Коммуна» возникла в марте шестьдесят седьмого, и именно ее члены были первыми, кто привнес в консервативную немецкую среду акции в стиле «фрик» и политические хэппенинги. В награду за свои усилия коммунары были исключены из немецкого SDS(Социалистического германского союза студентов). Но гнев, с которым на их деятельность реагировали традиционалисты как слева, так и справа, только увеличивал их авторитет в глазах многих молодых парней и девчонок. Очень скоро они стали кумирами учащихся школ по обе стороны Берлинской стены. «Коммуна ужасов», как ее называла немецкая пресса, была настоящим рассадником политической и культурной агитации. Именно в «Коммуне» — или благодаря встречам с ее членами и сторонниками — радикализировались взгляды будущих террористов, таких, как Бомми Бауман из «Движения 2 июня». Одно из самых знаменитых выступлений «Коммуны» на политической арене последовало за пожаром в брюссельском универмаге. Была выпущена листовка под заголовком «Когда же запылают универмаги в Берлине? »:

«...Наши бельгийские друзья наконец-то придумали классный способ, как реально вовлечь местную публику в те сладострастные дела, что творятся во Вьетнаме. Они поджигают универмаг. 300 сытых обывателей, 300 их поистине захватывающих жизней — и Брюссель превращается в Ханой. Теперь никому из тех, кто читает утреннюю газету за роскошным завтраком, не надо больше лить слезы о многострадальном народе Вьетнама — достаточно пойти в отдел «Одежда» универмагов «Ка-Де-Ве», «Херти», «Вулвортс», «Бика» или «Неккерман» и аккуратненько зажечь сигаретку в примерочной кабине...»

Хотя листовка — как и само предположение, что брюссельский пожар был делом рук протестующих против войны во Вьетнаме, — были явной мистификацией, пресса пришла в полную ярость. «Коммуна 1» в очередной раз оказалась в центре общественного внимания, и уже одно это мешало буржуазии спокойно спать в своих кроватях.

Тем временем в Нью-Йорке группа бывших культурных работников стояла на грани превращения в банду уличных бойцов — «Мазерфакеров». Группа Motherfuckers(полное название звучало Up Against The Wall Motherfucker— «Лицом к стене, ублюдок!» и сопровождалось картинкой, на которой менты избивали фрика) образовалась из местной организации «Студентов за демократическое общество» (американского SDS)в Нижнем Ист-Сайде (Нью-Йорк). Однако еще до своего краткого флирта с политическими идеями новых левых эти же люди группировались вокруг вдохновлявшегося дадаизмом журнала «Черная маска» (Black Mask).Для коллектива Black Mask основной формой публичных акций были нападения на такие мероприятия, как открытия выставок, лекции в музеях и рок-концерты. В своей новой ипостаси — как «Мазерфакеры», а впоследствии «Вервольфы», — группа сосредоточила свою деятельность на двух фронтах: разгон левых митингов и систематическое закладывание бомб (под лозунгом «Вооруженной Любви») под здания банков и другие столь же символичные объекты.

Еще одной группой, действовавшей в то же время, но больше интересовавшейся театрализованными приколами, чем прямым действием, были йиппи (Yippies—Youth International Party,Международная партия молодежи). Если «Мазерфакеры» пришли во фриковскую тусовку из левого крыла кругов, занимавшихся культурной агитацией, то йиппи выросли непосредственно из хипповой субкультуры. В Нью-Йорке йиппи устроили «Человеческий Би-Ин» (Human Be-In — спонтанная тусовка большого количества людей) на вокзале «Грэнд-Сентрал» в самый час пик, чем создали немалые неудобства для толп жителей спальных районов, стремившихся попасть домой, а также вызвали полный хаос в здании фондовой биржи, когда залезли на балкон и сбросили сотни долларовых бумажек на головы маклеров, которые тут же побросали все дела и устроили потасовку из-за денег. В Британии они вызвали общенациональное возмущение, ворвавшись на телепередачу «Шоу Дэвида Фроста». Выдвижение свиньи по имени Пигасус кандидатом на пост президента США было той скромной лептой, которую йиппи внесли в события августа 1968 г. в Чикаго, где проходила конвенция демократической партии. Этот образец «партизанского театра» перерос в массовые беспорядки, и в сентябре 1969 г. восемь леворадикалов, в том числе йиппи Эбби Хоффман и Джерри Рубин, предстали перед судьей Джулиусом Хоффманом в судебном разбирательстве, которое вошло в историю под названием «Процесс по делу Чикагского заговора». В ходе процесса судья Хоффман неоднократно вступал в препирательства с ответчиками и их адвокатами. Когда присяжные удалились на совещание, судья приговорил всех ответчиков — и их защитников — к различным срокам тюремного заключения за оскорбления суда, якобы имевшие место во время заседаний. Явная предвзятость судьи, проявившаяся в том, как он вел процесс, и в вынесенных им приговорах, вызвала широкую критику, и «Процесс по делу Чикагского заговора» стал самым знаменитым в американской истории. Приговоры, вынесенные на суде, показали, что американский капитализм намного репрессивнее, чем представляли себе йиппи. Когда сторонники движения начали понимать, что капиталистическая система действительно настолько свирепа и беспощадна, как они заявляли в своей пропаганде, движение вступило в фазу медленного разложения.

Партия «Белых пантер», созданная в 1968-м в подражание «Черным пантерам», выросла из Детройтской художественной мастерской (Detroit Artists' Workshop)— еще одно свидетельство того, что именно бывшие культурные работники, со своей только что разработанной техникой политической агитации в стиле «фрик», шли в авангарде радикализации американской молодежи. Основной целью «Белых пантер» было донести агитацию до старших школьников, и рок-группа этого движения — МС5 — была самым могучим оружием для достижения его целей. Однако уже в 1970 г. Джон Синклер (лидер «Белых пантер») обвинял группу в том, что она продалась. К тому времени Синклер сидел в тюрьме, отбывая десятилетний срок, который получил за то, что дал два косяка с марихуаной переодетому детективу из отдела по борьбе с наркотиками. Еще один член «Белых пантер», Пан Пламондон, попал в список наиболее опасных преступников, разыскиваемых ФБР, после того как якобы подложил бомбу в здание ЦРУ в Анн-Арборе.

Агитация в стиле «фрик», когда ею занимались люди, способные выдержать шквал репрессий, неизбежно навлекаемый на них подобными акциями, была чрезвычайно эффективной, потому что предлагала как культурные, так и политические альтернативы господству капитала. Ответом истеблишмента, который почувствовал угрозу растущего влияния этого воинствующего авангарда, было чрезмерное выпячивание в СМИ тех сторон хипповой культуры, что сводились к «миру и любви». Но воинствующие элементы не пожелали исчезать только потому, что пресса встала на путь заведомо ложной интерпретации движения: вместо этого они вернулись в новом обличье — городских герильерос[23].