Кто убийца, миссис Норидж? - Елена Михалкова

Пока она говорила, Генри успел овладеть собой. Он снисходительно улыбнулся:

– Миссис Норидж, ваши фантазии любопытны, но беспочвенны. Шарлотта свела с ума трех слуг, пугая их по ночам. Или вы будете отрицать их безумие?

Глаза гувернантки заблестели ярче.

– О да, безумцы! Я могла объяснить все, кроме них. Вот где был настоящий камень преткновения. Если бы не случайность, вряд ли мне удалось бы разгадать ваш замысел, сэр.

– Какая случайность?

– Груша. Гнилая груша.

– При чем здесь груша?! – не выдержал Роджер Хинкли, лихорадочно переводивший взгляд с одного на другого.

Миссис Норидж обернулась к нему.

– Видите ли, сэр, если купить на рынке мягкие груши и принести домой, то через два дня они испортятся.

Роджер Хинкли заподозрил бы, что над ним смеются, но серьезное бледное лицо Шарлотты убеждало его в обратном.

– К чему эта лекция по домашнему хозяйству? – резче, чем следовало, осведомился он.

– А если найти трех помешанных, – с той же интонацией продолжала гувернантка, – и поселить их в Эштонвилле, то рано или поздно их болезнь даст о себе знать.

Повисло молчание. Нарушил его Роджер Хинкли.

– Вы хотите сказать… – медленно начал он.

– Я хочу сказать, сэр, что мистер Эштон задался целью доказать, будто его кузина – сумасшедшая. Ее всегда считали женщиной со странностями – простите, миссис Пирс! – но между чудачествами и болезнью целая пропасть. Первая попытка не увенчалась успехом: доктора не обнаружили у Шарлотты Пирс душевного расстройства. И тогда мистер Эштон решил пойти другим путем. Если в некоем поместье один за другим сошли с ума три человека, то никто не удивится, когда это же несчастье постигнет и четвертого. Старинная легенда на этот раз помогла ему.

– Вы лжете… – сдавленным голосом проговорила Агнесса.

– Вовсе нет, мэм, и вам это хорошо известно. Кельвин Кози в своих поездках не искал материал для книги. Он искал сумасшедших. Подбирал крохи сплетен, крупицы пересудов. О, ваш секретарь проделал действительно кропотливую работу! И ему удалось найти нужных людей. Безумцы, чье помешательство не сразу бросалось в глаза. Душевнобольные, чья болезнь таилась в глубине, до поры до времени не прорываясь наружу. Вам, сэр Генри, оставалось лишь планомерно доводить их до приступов. Вой несуществующего призрака, стук в дверь, шаги по ночам… Несколько капель страха – и плотину прорывало.

– Это ты! – горячо воскликнула Шарлотта. – Ты свел с ума ту молодую женщину! И кухарку, и дворецкого!

Генри Эштон отшатнулся от нее.

Но миссис Норидж не дала ему передышки:

– Все отмечали, что в поместье царит угнетающий дух, и приписывали это призраку. Однако все объяснялось гораздо проще. В вашем доме, сэр Генри, было тяжело находиться, потому что здесь люди медленно теряли рассудок. В глубине души все ждали, когда Шарлотта Пирс, убившая своего мужа, тоже сойдет с ума. На этом призрак старого Томаса угомонился бы, не так ли?

Генри Эштон лишь поморщился.

– Вы делали для этого все возможное, сэр. Для гувернантки отвели самую крошечную и унылую комнату, хотя в доме полно других, окна которых выходят в сад, а не на кладбище. Уволили предыдущую, которая оказалась слишком нормальна для вас. Вы и меня не хотели брать поначалу, даже выдумали несуществующие капризы Лилиан.

– Надо было слушать свой внутренний голос, – вдруг холодно сказал Генри Эштон. – Вы мне сразу не понравились. Но должен же был кто-то заниматься с Лили…

– Молчи, Генри! – взмолилась Агнесса. – А вы, вы, миссис Норидж… Уходите! Уйдите прочь!

Но ее выкрик прозвучал жалко и беспомощно. Агнесса сама почувствовала это и съежилась, словно пытаясь укрыться от обвиняющих взглядов.

Гувернантка обернулась к ней:

– Вам, миссис Эштон, в определенной мере я обязана успехом своего расследования. История про собачку была выдумана вами, чтобы убедить меня в чудовищном характере миссис Пирс. Ведь любому слушателю сразу было понятно, что бедное животное погибло от рук испорченной девушки. К счастью, я догадалась проверить эту историю. Если прежде у меня были сомнения, то после проверки они рассеялись. Старая миссис Эштон терпеть не могла собак. Несчастной болонки, погибшей в колодце, попросту никогда не существовало.

– А, так у вас все-таки были сомнения, – со странной интонацией проговорил Роджер Хинкли. Он смотрел на миссис Норидж недоверчивыми глазами и, кажется, до сих пор не мог поверить в происходящее. Только боль от раны на груди убеждала его в том, что все это ему не снится.

– Боюсь, я давала достаточно поводов для подозрений, – смущенно призналась Шарлотта.

– Всего два, – уточнила миссис Норидж. – Первый раз, когда я застала вас на чердаке. Вы, несомненно, искали какое-то устройство.

– Я предполагала, что прежнюю гувернантку пугал Кельвин Кози, спуская что-то с чердака на ее окно.

– О, конечно! На чердаке вы ничего не обнаружили, зато вентиляционная труба оправдала ваши ожидания. Меня сбила с толку роза, которую вы оставили для него. Следовало бы раньше вспомнить, что вы не переносите вида красных роз, и ваш подарок – не обещание, а предостережение.

Шарлотта отошла к окну и глубоко вдохнула, будто ей не хватало воздуха.

– Я была слишком глупа и доверчива. Мне казалось, Кози делает все эти пакости по собственной воле, назло. А за ним стоял ты, Генри! Господи, почему ты просто не попросил у меня денег? Неужели ты думаешь, я отказала бы тебе?

Генри Эштон запрокинул голову и рассмеялся.

– Зависеть от твоей милости? От воли сумасбродки? О нет, благодарю покорно!

– Да, сэр, вы предпочитаете все держать в своих руках, – согласилась миссис Норидж. – Когда приехал ваш старый друг, вы испугались. Мистер Хинкли готов был сделать предложение, и Шарлотта покинула бы вас, а с ней – и ее состояние. Только один человек удерживал сестру в вашем доме. Но с появлением мистера Хинкли даже он отошел бы на задний план.

– И кто же это? – удивленно спросил Роджер.

– Лилиан. Ваша невеста, сэр, любит девочку. А Лилиан любит ее.

Шарлотта молча кивнула. В глазах ее заблестели слезы.

– Мистер и миссис Эштон быстро заметили это, – объяснила миссис Норидж, – и воспользовались собственной дочерью как приманкой. Вы не уехали бы из Эштонвилла, миссис Пирс, пока Лилиан оставалась здесь. Но когда появился Роджер Хинкли, все изменилось.

Генри Эштон внезапно шагнул к двери.

– Довольно! – заявил он. – Я больше не намерен это слушать. Вы оба можете уезжать куда хотите, а вы, миссис Норидж, уволены.

– Боюсь, сэр Генри, вам придется меня дослушать, – очень почтительно заметила миссис Норидж. – В сложившихся обстоятельствах это поможет вам принять правильное решение.

Генри Эштон остановился.

– О чем вы говорите?

– О преступлении, на которое вы пошли, чтобы убедить мистера Хинкли свидетельствовать против его любимой.

Седовласый джентльмен долго смотрел на нее, не отрываясь. Наконец, не теряя высокомерного выражения, он вернулся обратно, поставил стул посреди комнаты и сел, положив ногу на ногу.

– У вас три минуты, миссис Норидж.

– Я уложусь в половину этого срока, сэр. Вас нельзя обвинить в том, что вы свели трех людей с ума и задумали закрыть четвертого в психиатрической лечебнице до конца его дней. Но этой ночью вы переоделись в белое платье, взяли нож и зашли в комнату мистера Хинкли. Ваша жена, уверенная, что она опоила миссис Пирс, ждала с ней в соседней комнате. Вы нанесли небольшую рану мистеру Хинкли – все-таки он ваш друг, и это удержало вашу руку, – выбежали из его спальни, зашли в соседнюю комнату и быстро сунули нож в руку Шарлотты. Окровавленные руки вы вытерли о ее ночную рубашку. На все это у вас ушло несколько секунд. Когда мистер Хинкли выбежал в коридор, вы уже на лестнице срывали с себя платье, под которым у вас был этот чудесный спальный костюм. Ваша жена отнесла платье в свою комнату и вернулась.

И вот тут Роджер Хинкли окончательно прозрел.

– Бог мой… – проговорил он, глядя перед собой невидящими глазами. – Ну конечно! Это был ты, Генри! Если бы Шарлотта нападала на меня, у нее бы сбилось дыхание. А ведь она стояла совершенно спокойная, как во сне.

– Однако, сэр, это соображение пришло вам в голову только сейчас, – заметила миссис Норидж. – Если бы все шло по плану мистера Эштона, завтра вы засвидетельствовали бы перед докторами, что Шарлотта Пирс пыталась вас убить. После этого ее судьба была бы решена. Вряд ли мистер Эштон выпустил бы ее из сумасшедшего дома.

– Это был бы очень хороший сумасшедший дом, – со смешком заметил сэр Генри. – Лучший, который можно обеспечить за деньги. – Он издевательски поклонился сестре. – За твои деньги, дорогая.

Роджер Хинкли пошел на него, сжав кулаки.

– С вашего позволения, сэр, я не закончила, – строго напомнила гувернантка.

И Роджер Хинкли, к собственному удивлению, остановился.