Предыстория армянского народа (история Армянского нагорья с 1500 по 500 г. до н.э.: хурриты, лувийцы, протоармяне) - Игорь Дьяконов

Анатолийский пласт также не охватывает слов основного словарного фонда.[474] [201]

Лишь сняв все перечисленные пласты, мы доберемся до основного фонда древнеармянского словаря. В него входят такие слова, выражающие общечеловеческие понятия, которые должны были иметь обозначения уже в сáмом древнем языке, так как ни один язык без них не может обойтись; эти слова выражают понятия, известные человеку настолько давно, что заимствовать их обозначения извне почти никогда не было оснований. Сюда обычно относятся названия частей тела, простейших терминов родства, элементарных действий и состояний, числительные и т.п.[475] Основной словарный фонд не является неизменным, — и здесь создаются новые обозначения для старых понятий, в отдельных случаях и заимствованные, однако новейшими исследованиями установлено, что основной словарный фонд любого языка обновляется в среднем не более чем на 15% в течение 1000 лет.

К основному фонду языка относится также звуковое оформление грамматических категорий — префиксы, суффиксы, падежные и глагольные окончания и т.п.

При анализе древнеармянского основного языкового фонда выявляется прежде всего, что он является индоевропейским. Тем самым снимается всякий вопрос о возможной «двуприродности» древнеармянского языка[476]. Языковой предок древнеармянского языка, протоармянский язык, мог быть только индоевропейским, не родственным ни хуррито-урартским языкам, [202] ни хаттскому, ни современным кавказским языкам (абхазо-адыгским, картвельским, нахско-дагестанским), ни семитским.

Во-вторых, выявляется, что протоармянский язык не принадлежал ни к анатолийской, ни к индоиранской, ни, скажем, к славянской[477] ветви индоевропейских, так как фонетические изменения, свойственные древнеармянскому по сравнению с реконструированным праиндоевропейским, отличны от происшедших во всех этих ветвях[478], и имеются также существенные расхождения с ними в выборе лексики основного словарного фонда[479].

Вопрос о вероятной дате появления носителей протоармянского языка на Армянском нагорье. Поскольку древнеармянский язык не родственен языкам автохтонов Армянского нагорья — хурритов, урартов и т.п. (хотя именно эти языки являются для него субстратом), ясно, что он занесен сюда извне. А поскольку он не принадлежит и к тем ветвям индоевропейской семьи, которые проникли в Переднюю Азию в III и первой половине II тыс. до н.э., [203] постольку он должен считаться появившимся здесь либо еще раньше, либо позже этого времени.

Однако нет никаких данных о наличии в Передней Азии индоевропейских языков, более ранних, чем анатолийские и индоиранские. Правда, согласно теории Г. Б. Джаукяна, урартский язык находится в боковом (коллатеральном) родстве с праиндоевропейским. Однако мы уже отмечали, что индоевропейские черты в урартском, вероятнее всего, являются результатом воздействия адстрата — соседних анатолийских языков юго-восточной подгруппы. Во всяком случае, и с этими индоевропейскими элементами в урартском древнеармянский не разделяет важнейших фонетических особенностей[480] и, следовательно, не может быть возведен к ним.

Остается вывод, что протоармянский язык был занесен на Армянское нагорье позже середины II тыс. до н.э. и, конечно, раньше середины I тыс. до н.э. — периода, к которому восходят первые пласты заимствований из иранских и семитских языков в древнеармянский. Таким образом, единственной ветвью индоевропейской языковой семьи, к которой может быть отнесен древнеармянский язык, является фрако-фригийская, датируемая в Азии XII в. до н.э. К сожалению, наши сведения о [204] фрако-фригийских языках чрезвычайно скудны, однако имеющиеся данные подтверждают их родство с древнеармянским[481]. К тому же греческие авторы, заставшие армянский язык на чрезвычайно ранней стадии развития — за тысячу лет до первых памятников армянской письменности — свидетельствуют что он был тогда очень похож на фригийский (Эвдокс Книдский) и что армяне считались в Малой Азии «отселившимися от фригийцев» (Геродот). Мы не имеем оснований не доверять [205] этим свидетельствам[482]. Таким образом, протоармянский язык мог появиться на Армянском нагорье не ранее XII и не позже VI в. до н.э.

Начиная с середины VIII и по конец VII в. до н.э. вся территория от гор Киликийского Тавра на восток входила в состав могущественных держав, которые вряд ли могли допустить значительные этнические передвижения по своей территории, и во всяком случае, такие передвижения не могли бы пройти без того, чтобы об этом не сохранили известий многочисленные дошедшие до нас от этого времени летописи, анналы, надписи и царские письма. Эти источники сообщают для данного отрезка времени о вторжении киммерийцев из Северного Причерноморья — по-видимому, через Дарьял во второй половине VIII в. до н.э., — и о вторжении скифов через Дагестан в начале VII в. до н.э. Скифы не могут иметь отношения к образованию древнеармянского языка, так как говорили на языке иранской группы[483], и то же, с нашей точки зрения, верно в отношении киммерийцев[484]. Однако большинство исследователей [206] считают киммерийцев фракоязычными, и поэтому следует рассмотреть, нельзя ли считать их язык предком древнеармянского[485].

На это следует ответить отрицательно. Прежде всего, киммерийцы были малочисленны[486]. Опасность их заключалась лишь в их большой подвижности, в том, что они впервые ввели тактику массового кавалерийского боя. Затем, по имеющимся данным, они осели не на Армянском нагорье, которое в то время прочно удерживала Урартская держава, а западнее — в восточной Малой Азии и Понте и, возможно, севернее, в некоторых районах Грузии[487].

Таким образом, период с 750 г. по, примерно, 635 г. до н.э., следует исключить как возможное время проникновения носителей протоармянского языка на Армянское нагорье.

Мы уже упоминали об известном предположении, согласно которому протоармяне продвинулись в эту область между 635 и 590 гг. до н.э., в хаотический период скифского вторжения и падения Ассирийской и Урартской держав, до установления твердой власти Мидийского царства, а затем Персидской державы Ахеменидов. Но в этом случае следует объяснить, где протоармяне находились до 635 г. до н.э. История территорий Киликийского Тавра и более восточных, как мы видели, довольно хорошо освещена в источниках примерно с 745 по 635 гг., и мы можем быть уверены, что в этот период здесь имелось только оседлое земледельческое население, которому не свойственно сниматься с мест и куда-то двигаться[488]. Следовательно, [207] речь может идти только либо о более северных горных областях (однако непонятно, как протоармяне могли бы туда попасть, так как, насколько мы можем судить, там и это время жили грузиноязычные племена), либо о центральноанатолийских степях к западу от Киликийского Тавра. На последней территории конца IX в. — начала VIII в. по 676 г. до н.э. существовало могущественное государство Фригия (Мушку или Мушки, как его называют ассирийские и урартские источники). Можно было бы думать, что до скифского вторжения армяне составляли часть фригийцев, а в связи с этим вторжением отселились и продвинулись на восток; но и это предположение неприемлемо, так как лингвистические данные показывают, что фригийский и древнеармянский разделились, отойдя от общего языка-основы, значительно раньше: древнеармянский — особый язык фрако-фригийской ветви, а не диалект фригийского языка VIII в. до н.э.[489] Следовательно, протоармяне могли участвовать в общем движении фрако-фригийских племен конца II тысячелетия до н.э., но не в качестве части фригийцев, а в качестве отдельного народа или племенной группы.

Остается предположить, что протоармянский проник на Армянское нагорье до VIII в. до н.э. — по всей вероятности, [208] даже до создания Фригийской державы в IX (?) в. до н.э. Таким образом, искомый период суживается до трех-четырех столетий: с XII по IX в. до н.э. Так как общее движение фрако-фригийских племен шло, как мы видели, с запада на восток, то в протоармянах мы должны видеть головной отряд этого движения.

И действительно, ассирийские источники, как мы видели сообщают о вторжении еще подвижных племен с запада в долины верхнего Евфрата и Арацани в первой половине XII в. до н.э., сразу после падения Хеттского царства: упоминаются мушки, каски-абешлайцы и урумейцы. Из них во всяком случае мушки и урумейцы, видимо, здесь и осели,[490] так как первые упоминаются на этой же территории уже в качестве земледельческих племен еще и в начале IX в. до н.э., а существование «страны» Уруму, Урме или Арме, тоже примерно в этом же районе, засвидетельствовано ассирийскими и урартскими надписями в IX—VIII вв. до н.э.