Тише воды, ниже травы - Марина Серова

Лариса, нахмурив темные брови, молчала. А через несколько секунд произнесла со вздохом:

— Мне очень неприятно, что из-за этой истории пришлось беспокоить вас. Наталья Борисовна наверняка постаралась вас заинтересовать, наговорила, что якобы это из-за Дины… На самом деле все совсем не так. Протест у меня в душе зрел уже давно, только я терпела и не позволяла себе ничего высказывать. Молчала-молчала, а вчера не выдержала. Наталье Борисовне просто скучно, вот она и развлекается, подкидывая вам ненужные проблемы.

— А поподробнее? — попросила я.

— Да, сейчас, — снова вздохнула Лариса. — Не хочется, знаете ли, загружать вас бытовыми дрязгами.

— Ничего, я потерплю, — успокоила я ее.

— Вы поймите, я не хочу жаловаться, — заговорила Лариса, — но Наталья Борисовна — женщина совершенно далекая от проблем семьи. Ей бы все о высоком, как она его понимает, говорить, из пустого в порожнее переливать. Потому и дети у нее росли сами по себе, что ей такие дела неинтересны. Ладно, та история уже в прошлом, не хочу ее судить, — махнула рукой моя собеседница. — Но сейчас это касается моих детей, и многое просто переходит всякие границы.

Лариса печально посмотрела в окно, потом продолжила свой рассказ:

— Живя там, я считала, что не смею лезть со своим уставом в чужой монастырь. У них неналаженный быт, все кувырком в доме, но… не мое это дело. Есть отведенная моей семье территория, и там я сама навожу порядок так, как считаю нужным. Но она же пытается вмешиваться! В воспитание детей, например. Я вынуждена была отказаться от помощи свекрови, когда увидела, что она оборачивается боком.

— Почему «боком»? — поинтересовалась я.

— Потому что… Ой, ну посудите сами! Даже не знаю, какой пример привести… Ну вот, один раз поехали с Игорем на базар, возвращаемся, а она взялась Кирилла купать, хотя ее никто не просил. Я слышу, что он кричит, захожу в ванную, воду пробую, а она прямо огненная! Я Наталье Борисовне говорю — что же вы делаете? А она тут же мне в ответ — вот, для вас стараешься, а вы неблагодарные… И таких примеров можно вспомнить множество. К тому же эти постоянные попреки: мы для вас… мы вас пустили… вы все недовольны… Что значит пустили? Вообще-то Игорь их родной сын, и внуки тоже. Я, если честно, хотела, чтобы Игорь для нас квартиру снял, нам вполне это по средствам. Но он сказал, что против, и я больше не заикалась. С Игорем трудно спорить, — в очередной раз вздохнула Лариса.

Тут я вполне готова была с ней согласиться.

— Он считал, что нужно жить одной большой семьей, — говорила Лариса. — Хотя какая семья у его родителей? Наталья Борисовна живет сама по себе, только своими интересами и заботами. Николай Денисович спасается на работе… Нет, нам действительно давно нужно было жить отдельно.

— Наверное, молодой семье всегда лучше жить отдельно от родителей, — согласилась я. — Ну а что же произошло вчера?

Лариса покачала головой.

— Вам это, может быть, покажется смешным, особенно если у вас нет своих детей… В общем, мы ненадолго отправились с Игорем по делам, а детей оставили дома. Они сами хорошо играют вместе, их можно оставлять. Наталья Борисовна была в своей комнате и занималась живописью. Потом Игорь отвез меня домой, а сам поехал по делам. Меня не было всего около часа, и за это время Наталья Борисовна умудрилась накормить детей какими-то клецками, которые вторую неделю стоят в холодильнике! Когда я увидела, как дети давятся, я просто не выдержала! А она мне так спокойно и с недоумением говорит: ну что же мне, новые готовить, когда эти еще не съели? Вы представляете? И это при том, что на плите стоит нормальный свежий обед, который я приготовила. Я прямо чуть не расплакалась от досады. Молча стала мыть посуду, а детям налила суп. Тут Наталья Борисовна — словно нарочно хотела со мной поругаться! — опять взялась за свою любимую тему: вы уехали, детей на меня повесили, голодными оставили, я их накормила, а ты недовольна! Хотя дети вовсе не были голодными, а ее никто не просил ими заниматься. И вообще, когда родная бабушка начинает высказывать такие вещи…

— Неприятно, конечно, — кивнула я. — Ну а в связи с чем всплыло имя Дины?

— Это уже позже было, — сказала Лариса. — Я ушла с детьми в свою комнату, стала дожидаться Игоря. Все ему рассказала, и он заверил, что поговорит с матерью. Но я не согласилась с таким решением проблемы и сказала, что вообще не хочу там больше жить. Он нахмурился, стал говорить, что уходить оттуда неудобно, что родители, дескать, обидятся и что в Дининой квартире нам все равно будет тесно вчетвером. Он сам упомянул квартиру сестры, не я! Я заметила, что можно было ее сдавать, а снимать двухкомнатную, тогда доплачивать пришлось бы совсем немного. Тем более что, строго говоря, квартира, в которой жила Дина, была не ее — там прописан Игорь. Просто считалось, что так удобнее жить всем.

Лариса, выговорив все это, перевела дух и сделала несколько глотков остывшего уже чая.

— Наталья Борисовна подслушивала наш с мужем разговор. Я и раньше замечала за ней такое, но молчала. А тут она сама себя выдала: влетела в комнату, начала кричать, что я претендую не на свою собственность, что это святотатство и кощунство над Диной, неуважение к ее памяти и тому подобное. И так разошлась, что закричала на всю квартиру: «Ты убийца моей дочери!» Как всегда, в излюбленной патетической манере — прямо сцена из Шекспира! — невесело усмехнулась Лариса.

— Это все при Игоре? — уточнила я.

— Ну да. Он оказался в центре нашего скандала, как бы между двух огней. Пытался и мать отрезвить, и успокоить меня… Он-то понимал, что всему виной обычная эмоциональная вспышка Натальи Борисовны, она любит порой устраивать подобные встряски себе и окружающим. Я же говорю — ей просто скучно.

— И что же было дальше? — вернулась я к фактам.

— Опешив от таких обвинений, я принялась собирать вещи, словно в бреду. У меня была только одна мысль — не могу здесь больше оставаться, если останусь, сойду с ума. Игорь что-то кричал, выдергивал у меня вещи, Наталья Борисовна продолжала вопить, Кирилл расплакался… Одним словом, Игорь вывел мать из комнаты и о чем-то говорил с ней, а я за это время собралась, взяла детей и пошла к выходу. Он спросил, куда я намереваюсь идти. Я ответила, что так жить больше не могу, если он не согласен ничего менять, пускай остается один. Он тут же набычился, встал в позу… Игорь если заупрямится, его трудно переубедить. Ну, и сказал — раз решила, уходи. Мама моя, конечно, сразу поняла, что мы поругались, но у меня сил не было ничего ей объяснять. Я не спала почти всю ночь, переживала…

Лариса замолчала, глядя на меня неуверенно. Потом снова заговорила:

— Я понимаю, что вы в первую очередь интересуетесь смертью Дины, потому и приехали. Но я вовсе не желала ей никакого зла и уж тем более не собиралась убивать. Зачем? Ведь я же объяснила вам насчет квартир. В тот день, когда Дина умерла и нам позвонили из милиции, я была дома с детьми и с Игорем. Видела я ее в последний раз недели за три до гибели. Неужели вы думаете, что я могла подсунуть Дине таблетки? Я в них даже не разбираюсь! И потом, что я, в рот ей их запихивала? Ей же не куда-то в пищу яд подсыпали, она сама глотала эту дрянь! Здесь что-то совсем другое, вы, наверное, это понимаете?

Да, я понимала. Я уже пришла к выводу, что Дину заставили принять смерть каким-то хитрым способом. Вот только не знала, каким. Этот вопрос мучил меня давно, и мне казалось, что, ответив на него, я пойму и главное — кто именно отправил девушку на тот свет. Я уже не слушала Ларису, которая приводила еще какие-то аргументы, понимая, что версия, спонтанно возникшая в отношении нее, лопнула, не развившись. Собственно, это была и не версия, а так, ответвление в расследовании, возникшее из-за эмоционального всплеска в склонной к искусственному нагнетанию трагизма в душе Натальи Борисовны Черемисиной.

Что ж, теперь у меня оставалась только еще одна миссия: совершить добрый поступок, рекомендованный моими «косточками», — убедить Ларису вернуться домой. Об этом я и заговорила, перебив ее ненужные оправдания.

— Вы успокойтесь, никто вас не подозревает. Да и сама Наталья Борисовна тоже. Она сказала так сгоряча. И я могу дать вам совет: самое лучшее, что вы можете сделать, это все-таки вернуться. Конфликт ваш совсем не того рода, из-за которого стоит рушить семью.

— Я не хочу туда возвращаться! — проговорила Лариса и чуть не расплакалась.

Мне стало ясно, что ей и в самом деле не хочется снова попасть в атмосферу, царящую в доме Черемисиных, и я, в общем-то, ее понимала. Но, помня просьбу Игоря, продолжила убеждать:

— Вы сможете еще раз поднять эту тему в разговоре с мужем. Убедите его, что разъехаться необходимо. По-моему, он будет готов пойти вам навстречу.

— Не знаю, — вздохнула Лариса. — Он такой упрямый!