Зеленая книга леса - Леонид Семаго

Глаза у сонь такие черные, что зрачков не видно, и большие, как у тушканчиков. Они придают усатой мордочке животного выражение постоянной растерянности, пугливости и беззлобности. Круглые и выпуклые, они, видимо, совершенно не терпят дневного света, и для них ярок даже зеленый сумрак густого леса. Поэтому не голод и не жажда, а только крайняя опасность может выгнать соню из ее убежища засветло. А ведь среди ночных животных немало таких, кто может охотиться, пастись или заниматься иными делами и при солнце. Летом сыч, чтобы прокормить выводок, ловит добычу круглые сутки. Так же поступают колючие отшельники-ежи, потому что слишком коротки июньские ночи. Бобр, наоборот, зимой может в полдень выйти из норы или хатки и отправиться на берег, чтобы срезать кустик или деревце на обед. Но я никогда не видел, чтобы до захода солнца добровольно вышла под открытое небо соня. Только весной бывает несколько дней, когда полуночницы не боятся ни яркого солнца, ни птичьего гама, ни ветра и бегают, гоняясь друг за другом, чуть ли не в открытую. Но весна на то и весна, она многих робких и тихих делает безумно смелыми, пусть всего на час.

Величина глаз у сони немного скрадывается узкой черной маской, прорисованной от усов до ушей. Усы длиной в половину тела. Серый хвост пушистый и длинный. Соня похожа и на мышь, и на белку. Сходна с мышью она по росту, с белкой — по умению и ловкости лазить по деревьям и кустам. Миловидная внешность маленького грызуна не обманчива: сони миролюбивы друг к другу и в клетке, и на воле. Но это первые враги мелких лесных птиц. Они убивают их ночами в открытых гнездах, в дуплах и домиках, поедают птенцов и яйца. Застигнутая врасплох спящая птица не может отбиваться от маленького хищника, которого она никогда не видела днем. Жуки, бабочки, гусеницы, у которых нет хорошей химической защиты, идут в корм соне. Но все-таки, будучи грызуном, зверек не может прожить только на животной пище, которой не всегда в достатке, поэтому вся остальная его еда мышиная: семена и ягоды.

Соня любит поспать, иначе не назвали бы ее так, и поспать с комфортом. Часто устраивается на день в пустом птичьем гнезде, взбив в нем подстилку и укрывшись ею, или сама сооружает дом-постель из сухой травы и листьев. Но больше всего любит свежее птичье перо.

Как-то после первой короткой охотничьей зари, добыв одного селезня на двоих, заночевали мы в пустом шалаше лесорубов. Подвязали селезня к верхней жердине, перекусили и заснули под мышиную возню в пересохшем, побитом сене. А утром не сразу обнаружили, что на веревочке висит ощипанная птица с темными пеньками еще не выросших перьев, но нигде поблизости не валялось ни одного перышка.

Через неделю мы снова, но еще засветло, пришли к тому же ночлегу. Шалаш был развален. Вокруг валялись ветки с поникшей листвой, белели свежие пни. Деловые бревна были увезены, а дровяные поленья сложены в штабеля. В торце одного полена чернело дупло, набитое светлым утиным пером. Вот так неожиданно и просто была раскрыта тайна ощипанного селезня. Не одни мыши шуршали в шалаше той ночью, там и сонь было немало. Одна из них, обнаружив селезня, не соблазнилась свежим утиным мясцом, а всю ночь скусывала с птицы перья и носила в дупло корявого, полуживого дубка, к стволу которого было прилажено временное жилье лесорубов. Дуб свалили, распилили, уложили в поленницу, не заметив зверька. А тот, натерпевшись немало страху, не покинул уютный дом.

И когда приятель вытащил наружу ком перьев с хозяйкой гнезда, растерялись и он, и она. С недоуменным видом, вялая и полусонная сидела на полене соня, ни разу не мигнув своими огромными глазами. От протянутой руки едва посторонилась, но потом стремительно бросилась прочь, унося вместо пышного, серого хвостика тоненький ярко-розовый прутик. А у меня в пальцах оказалась зажатой мягкая, пушистая и невесомая шкурка-чехол.

Этот прием часто спасает соне жизнь, когда не знакомый с таким способом самозащиты хищник хватает ее за хвост. Потом голый прутик быстро обрастает новой кожей и становится пушистым, как и был. Вот только от совы пустой шкуркой не откупишься, потому что не за хвост ловят совы свою жертву. Но и в совиные когти сони попадают не часто. Ночью застать врасплох этих зверьков ни на дереве, ни на земле непросто: выпуклые глаза поставлены так, что смотрят одновременно и вперед, и вверх. И короткая, густая шерстка спины — цвета запыленной и чуть позеленевшей гнилушки.

Если даже летом соня не частая добыча лесных хищников, то зимой девяносто девять зверьков из ста недосягаемы для лис, куниц и хорьков. Зимой не увидишь следов сони ни по первому снегу, ни перед весной, когда белая пелена бывает прострочена полевками и мышами вдоль и поперек. И не потому, что ночные создания боятся спуститься с деревьев на холодный и мягкий покров, а потому что спят непробудным сном в теплых подземных гнездах. Вот почему нет зверьку мышиного роста надобности плодиться мышиными темпами, и бывает у сони всего один приплод за лето, как у остальных больших и малых, ближних и дальних ее сородичей, которые тоже спят от тепла до тепла: сусликов, сурков, мышовок, тушканчиков.

Шелестит листопад. Все чаще налетает на лес холодный ветер, оголяя ветки. Ночами иней ложится на травы. Остывает земля. И чтобы не знать, что такое зима и снег, спят под землей самые сонливые из лесных зверей — лесные сони.

е в каждом из воронежских лесов растет осина, но там, где она есть, нельзя ее не заметить, потому что осина — дерево светлое. Иногда березовой белизной отсвечивают ее прямые стволы. В конце зимы, когда на ветках деревьев под ярким солнцем появляется особый загар, прозрачнее становится иссеченная февральскими метелями тонкая кожица на сочной, зеленой коре. Ее легко можно отколупнуть ногтем, и тогда открывается под ней свежая, летняя зелень. И красивое это дерево, и в лесу нужнее, но нет ей почета. Никто ее не сажает, никто не хвалит, о безвременной гибели сожалеть не будет, доброй молвы не пустит.

В старых осинниках все деревья в ярких пятнах золотянки, голубоватый размыв других лишайников прикрывает трещины коры у подножья ствола. Молодая листва неодинаковая: у одних деревьев она нежно-зеленая, у других коричневатого цвета, а летние побеги красноватые, как осенняя калина. В сентябре на опушке или поляне такое чудо встретишь, что пойдешь дальше и вернешься: все березы осенью расцвечиваются в желтый цвет, все дубы — в коричневатый, а осина и алая, и желтая, и багряная, и на каждом листочке зеленое пятнышко, как родовая метка.

Первой начинает осина листопад, даря раннеосеннему лесу крепкий пряный аромат опавшего листа. Плотно ложится на землю жесткий осиновый опад желтого цвета. Не шуршит он под ногами, не переметает его ветер через просеки. Будто золотыми пластинками мостит осина лесную дорогу. Не коробятся осиновые листья, не скручиваются, но чернеют быстро. Последние деревья осины сбрасывают листья одновременно с березой и дубом.