С первого сканирования (СИ) - Волохова Ирина

- Нравится?

- Смайлик, это… блин, это… – оборачиваюсь в кольце его рук и обнимаю за шею, – Да ты с ума сошёл!

- Полёт на планере шокировал меня куда сильней. – качнулся над ухом смешок.

День годовщины завершился очень спокойно. Мы поели, по очереди сходили в душ и просто уснули. Эх, а я-то надеялась на что-то большее…

На следующий день Коннора в шесть утра вызвали на работу, а я, проводив его, со скуки потихоньку доедала торт. Вкусный получился. Гекконистые, улыбчивые моськи с интересом выглядывали из-под половинки кокоса, прячась от дневного солнца, иногда косились в сторону мотыля и лярвы сверчков. Не, ребят, вам теперь кушать только вечером. Потом решила перебрать шкаф, чтобы избавиться от поношенных и вышедших из моды вещей, или того, что надевать уже просто не хочется. Открыв дверцы осматриваю полочки и платяной отдел. Взгляд цепляют ровные стопочки мужских носков, футболок, пальцы касаются стрелки на рукаве строгой рубашки. Улыбка появилась сама собой.

Спустя три с лишним часа сортировки на две кучи, занимаюсь примеркой выходной одежды. Для меня выходная одежда являлась важным атрибутом, т.к. общение с политиками и прессой подразумевало определённый дресс-код. Это Маркус или Коннор могут одеться в полуделовой кэжуал и выглядеть прекрасно, а вот мне и Норт приходилось “выпендриваться” ради правильного восприятия в обществе. Платья-коктейль, платья-футляр и вечерние, деловые юбки и блузки, пиджаки… Хлопнула входная дверь.

Я выскочила из комнаты в коротком вечернем платье и чулках с черной стрелкой сзади. Коннор вешает пальто на вешалку у двери, расстёгивает пиджак, снимает поясную кобуру, которую носит поверх брючного ремня. Наконец, оценивающе пробегается по мне глазами.

- Ого! Мы кого-то ждём?

- Нет. – качаю головой, подхожу и кладу ладонь на его щёку, – Я просто разбирала, что буду носить, а что нет. Ну и для встреч разных мерила. Голодный?

- Немного. Салат поем.

Иду в кухню и достаю салат из холодильника, выкладываю в тарелку.

- Куда тебя так срочно дёрнули сегодня? – ставлю тарелку на стол.

- Нашли труп с передозом. Ничего интересного. – он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу.

- Опять “лёд”? – отрезаю несколько кусочков хлеба для него.

- Диацетилморфин.

- Редкость в наше время. – кладу по паре кусочков салями, украшаю сметаной для вкуса и мелко рубленой зеленью, ставлю бутерброды к салату.

- Подобное состояние трупа тоже редкость, ты бы видела… – Кон взял вилку и принялся есть, попутно рассказывая, – До чернушных язв исколотые вены, белки глаз жёлтые, бескровные. Опухшие и почерневшие губы и язык. Шприц валялся рядом, доза, судя по анализу, убила бы гризли.

Привычку совать всё на язык для анализа я у детектива отбила обещанием, что больше никогда его не поцелую, потому тот таскал с собой стерильный мини-анализатор со встроенным микроскопом, к которому можно подключаться в одно касание. Новая разработка Гефеста, кстати.

- Не думала, что при такой конкуренции в виде “Красного льда”, ещё остались героинщики… – утаскиваю из его тарелки круглешок огурца.

- Их какое-то время вообще слышно и видно не было. Видимо, почувствовали, что ты, я и Маркус планомерно рушим сеть “льда” в Мичигане. – он немного дерижировал вилкой, рассуждая, откусил бутерброд, – А тут – нарисовались!

- Ну, ладно-ладно, будет. Не психуй. – где-то внутри, будто от щелчка пальцев, включился психоаналитик, – Раскроешь и эту сеть. Надо – помогу.

- Мне бы сегодняшнее зрелище забыть… Не стереть, а вот именно, что забыть. Хотя бы на время.

Он покачал головой глядя в опустевшие тарелки, сложил руки на столе и уронил на них голову. Запускаю пальцы в его волосы, осторожно массирую кожу головы. Так проходит пара-тройка минут. Я прекрасно понимала детектива – приходя домой, нужно время, чтобы переключиться с рабочих проблем на семейные отношения. Наконец, он издаёт довольное “м-м-м”, поднимает голову – холодный, расчётливый детектив спрятался, уступив место солнечному, смешливому молодому человеку с тёплым и мягким взглядом.

- Вымою посуду.

И не важно, что из посуды пара тарелок, вилка да нож, Коннор встаёт у раковины. Подхожу, обхватываю его за талию и утыкаюсь лбом между лопаток. И точно знаю – сейчас он улыбается. Вода в раковине прекратила шуметь. Детектив замер.

- Эль, ты меня отпустишь? – голос тихий-тихий, едва различимый.

- Не хочу. – руками обхватываю его немного теснее, пробираюсь пальцами под рубашку между застёгнутых пуговиц.

- Дай, хоть переоденусь?

- Нет. – проталкиваю одну пуговку в петлю и запускаю под рубашку всю ладонь.

- Эль…

- Хочу сама тебя раздеть. – вторая рука потянулась к пряжке на ремне.

- Прямо здесь, в кухне?

- Может быть. – почти мурлычу возле уха.

Он быстро, но осторожно крутанулся в кольце моих рук. Аналитический процессор отсонарил, сколько я при этом задела сенсоров под его кожей,и они ярко вспыхнули, подсветившись тириумом. Мои, однако, пока не реагировали. Только по тириуму пробегали странные импульсы от процессора к сердцу и ещё ниже, так что пробирало до мурашек. Бытность андроидом дала о себе знать с внезапной стороны. Ощущения были… необычные, приятные, хоть и не совсем человечные. И пока я задумалась над этим, увлечённо расстёгивая пуговицы рубашки, Коннор скинул пиджак на диван, метнув его через всю кухню в гостиную зону, убрал мои волосы назад, и склонился, чтобы коснуться губами шеи. Вот тут мои подкожные сенсоры ожили, ярко вспыхнув ощущениями, прокатившимися волной от места поцелуя по всему телу. Довольное “м-м”, почти превратившееся в стон, заставило детектива отстраниться на миг, чтобы заглянуть мне в глаза. Коннор сейчас был совершенно другим. Всё тёмное и потаённое, что крылось в нём, что он так тщательно прятал, изображая идеального пай-мальчика, сейчас читалось на его лице. Будто совершенно другой… человек. Он сжирал меня колючим, похотливым взглядом. И снова где-то в глубине проснулся соревновательный азарт, который у нас присутствовал едва ли не каждый день – хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с его лица, увидеть сведённые к переносице брови, чуть приподнятые в мольбе, мутный от системных ошибок взгляд сквозь дрожащие ресницы и приоткрытые губы в стоне удовольствия. Хотелось увидеть, как он проваливается в свой первый в жизни самый настоящий оргазм. Выстроив примерную преконструкцию и оценив уровень стресса и возбуждения, хитро заглядываю ему в глаза – я смогла полноценно добраться до ремня на его брюках и принялась решительно расстёгивать его, закусив губу.

- И что ты творишь? – голос тихий, низкий, с хрипотцой.

- А на что похоже? – привстав на носочки, шепчу в приоткрытые губы.

- “Долой ограничения”? – он приподнял бровь, припоминая нашу горячую игру, наш “секс без секса”, которую мы продолжали и по сей день, после чего оба по очереди убегали в душ. Счёт вёлся 78:149 в мою пользу, а Коннор, кончивший сто сорок девять раз лишь от стимуляции подкожных сенсоров на шее, затылке, руках и спине даже без поцелуев, явно проигрывал. Но за это время мы здорово смогли изучить собственные реакции и предпочтения друг друга. Сейчас любое прикосновение было гораздо смелее и глубже в эротическом смысле. Я больше не играла.

- Нахрен запреты!

- Ты проиграла, понимаешь? – он заправляет прядь мне за ухо, пока второй рукой притягивает ближе и прижимает к себе.

- Я получу от проигрыша гораздо больше, детка… – ласково веду пальцем по его шее, очерчивая линию воротника рубашки, зарываюсь в короткие волосы на затылке.

- Серьёзно?

- Сомневаешься? – смотрю с ехидным прищуром.

Моя провокация дала свои плоды – Коннор накинулся на меня с каким-то диким, первобытным поцелуем, периодически кусая за губы. Его руки заскользили снизу вверх от поясницы к оголённой части спины, прижимая и заставляя сделать шаг назад. Но я не желала отдавать ему всё доминирование, по крайней мере сейчас. Сменяю полярность расслабленности на напор и, придерживая детектива за талию, бёдрами прижимаю его к столешнице, ладонь с громким хлопком врезается в дверцу подвесного шкафчика возле его уха, и Коннор вздрагивает от резкого звука.