Последняя королева - Кристофер Гортнер

– Моя инфанта, я… – Вид у него был словно у нашалившего мальчишки.

– Как… как ты мог? – услышала я собственный голос, показавшийся мне чужим. – Как ты мог так поступить со мной?

– Я вовсе не хотел тебя обидеть, – смущенно пробормотал он. Его руки висели по бокам, и он даже не пытался ко мне прикоснуться. Я вдруг подумала – не пахнут ли его пальцы этой женщиной? – Просто… слегка позабавился. Ничего особенного.

– Ничего особенного? – прошептала я, давая волю слезам. – Ты изменил мне, и для тебя это – ничего особенного?

– Изменил тебе? – ошеломленно переспросил он. – Что, с ней? Я же тебе говорю: она для меня ничего не значит. Всего лишь развлечение. У меня таких уже десяток…

Он осекся, и глаза его расширились.

– Так ты и раньше этим занимался? – У меня перехватило горло.

– Нет-нет. – Он поднял руку, словно желая меня утешить. Вздрогнув, я отпрянула. – Клянусь, после нашей свадьбы – больше ни разу, – поспешно проговорил он. – Хуана, прошу тебя. Обещаю.

Мне хотелось ему верить. Измена, которую я видела своими глазами, казалась столь невообразимой, что у меня возникло желание обо всем забыть, избавиться от обжигающих воспоминаний о том, как он извергает свое семя в другую.

Но я знала, что забыть никогда не смогу. Что-то сломалось во мне, и что-либо исправить было уже невозможно.

– Мне нужно идти. – Я направилась к двери, двигаясь словно под водой.

– Куда ты? – Схватив за руку, он потянул меня назад.

В его взгляде вспыхнул огонек досады.

– Куда угодно! – Я вырвала руку. – Лишь бы подальше отсюда.

– Что? Право, смешно! Хуана, все мужья это делают. Когда жена беременна, они ищут радостей на стороне. И вряд ли это хоть что-то значит.

У меня сжалось сердце. Он был чужаком. Я совершила ужасную ошибку, выйдя замуж за мужчину, которого не знала. Меня охватила неудержимая ярость.

– Это тебе так сказал Безансон? – спросила я сквозь зубы. – Будто это ничего не значит? И ты можешь делать все, что захочется, лишь потому, что я жду ребенка? Так вот – это имеет значение! Для меня! Я – твоя жена! И я тебя люблю!

– Я просто разозлился. – Филипп отступил на шаг. – И обиделся. Твоя мать меня оскорбила. Она отказала мне в правах, полагающихся твоему мужу, и обругала, словно сопливого мальчишку. У меня даже в мыслях не было, что ты можешь увидеть. Если бы ты оставалась у себя в покоях, то ничего бы не узнала.

– Да, – прошептала я, – ты прав. Я ничего бы не узнала. А ты никогда бы мне не рассказал.

Я снова направилась к двери.

– Хуана, вернись, – попросил Филипп. – Прошу тебя, давай поговорим. Ты ведешь себя неразумно.

Не обращая на него внимания, я вышла в коридор и огляделась, словно никогда здесь не бывала. Силуэт Филиппа отчетливо выделялся в дверях, озаренный пламенем свечей, но лица видно не было.

В отчаянии я бросилась бежать, не разбирая дороги. Когда я добралась до своих покоев, вид у меня был кошмарный: волосы растрепаны, босые ноги грязны. Туфли я где-то потеряла.

Беатрис и другие фрейлины не спали. Увидев меня, они судорожно вздохнули.

– Собирайте вещи! – крикнула я. – Мы уезжаем. Сейчас же!

Глава 10

Забрав с собой фрейлин, я уехала в Брюссель. Случившееся я скрыла от всех, даже от любимой Беатрис, несмотря на всю боль и унижение, снедавшие меня, подобно червоточине. В Брюсселе я приказала застигнутой врасплох прислуге подготовить мои покои. Дворец еще не закончили приводить в порядок после нашего прошлого пребывания: не заменили тростниковое покрытие пола, не выстирали ковры, гобелены и белье, не вывезли зловонные груды мусора, однако я расположилась в своих апартаментах и стала вести себя так, будто весь двор принадлежит мне одной.

За две недели я ни разу не произнесла имени Филиппа.

Сперва я строила безумные планы: сразу же после рождения ребенка уехать в Испанию, вернуться домой в Альгамбру и воспитать свое дитя испанским принцем. Я пролила немало слез при мысли, что никогда больше не увижу Филиппа, но воспоминание о сцене в его спальне вновь бередило рану, повергая меня в ужас. Я не знала, поступал ли он так раньше и поступит ли снова, но он вдребезги разбил мое к нему доверие, и с течением времени мне начало казаться, что все наши чувства, наша страсть и смех, танцы и бессонные ночи были всего лишь иллюзией.

Я и прежде знала, что неверность – печальная, но распространенная составляющая любого брака. Мой отец обожал мать, но при этом имел любовниц, против чего мать никогда не возражала, по крайней мере публично. Более того, когда одна из них родила ему сына, а другая – дочь, которую назвали Иоанной, королева пристроила обоих детей ко двору, чтобы они получили подобающее их положению воспитание. Любовницам также находили подходящих мужей, как только у отца пропадал к ним интерес. Но что чувствовала королева Изабелла, впервые обнаружив трещину в казавшемся ей идеальном союзе? Плакала ли она, бранила отца наедине? Или хладнокровно молчала, похоронив боль глубоко в своем сердце? Если так, то я знала, что должна поступить точно так же – хотя бы потому, что у меня, как и у нее, не было иного выбора. Филипп был моим супругом, и я не могла указывать ему, как себя вести. Мне еще повезло, что он был молод, привлекателен и заботился обо мне. Другим принцессам приходилось довольствоваться куда меньшим.

И все же я не могла смириться. Больнее мне было даже не оттого, что он лег в постель с другой женщиной, а от осознания, что ему даже не приходило в голову себя ограничивать. Его больше интересовало собственное удовлетворение, чем наша любовь, о которой он позабыл при первой трудности. Поведение Филиппа казалось мне безответственным и бесчувственным, словно поступок мстительного мальчишки, и я опасалась, что мне никогда не хватит сил его простить.

Однажды, когда я собиралась, как обычно, выйти прогуляться в саду, ворвалась Беатрис:

– Ваше высочество, пришла эрцгерцогиня Маргарита! Она настаивает, чтобы вы ее приняли.

Я замерла:

– Она здесь? Почему? Я думала, она…

Я не договорила. Дверь открылась, и вошла одетая с головы до пят в черное сестра Филиппа, протягивая ко мне руки:

– Ma chérie![19]

Она заключила меня в объятия, а затем отступила, испытующе глядя мне в лицо. Я сразу же поняла, что она все знает. Она вернулась домой из Испании и виделась с Филиппом. Он рассказал ей о нашем разрыве, и теперь она пришла поправить беду. Но почему она до сих пор в трауре?

– Вы в черном, – тихо сказала я.

– Да. – Маргарита опустила глаза.

– Но полгода траура по моему брату уже прошли.