Дети Филонея - Елена Жаринова

— И остается время для творчества, — усмехнулся Малаганов, косясь на экран.

Безумие там достигло апофеоза. Шла трансляция новостной программы. В тронном зале высокий, худощавый, рыжеусый мужчина в десантной форме с генеральскими погонами и императорским штандартом вручал государственную награду вертлявому победителю "Евровидения". Под сводами Зимнего дворца раздавалось "Боже, царя храни".

— Времени нет, — признался Назар. — Людей катастрофически не хватает. Следующий переход, вероятно, в среду? Буду переносить Сбой N17. Замещенная реальность — 104 года. В русской истории весь шестнадцатый век наперекосяк. Помните, был там эпизод, когда Иван III выбирал между наследниками — внуком Дмитрием и сыном Василием? Ну да ладно, потом как-нибудь расскажу. Голова и так трещит, как арбуз. Вы лучше расскажите, как дела у ваших попутчиков.

Вот оно, с некоторым даже облегчением подумал Малаганов. Наконец-то прозвучал вопрос, который волнует Назара с самого утра. Он следит за ним, как кошка за воробьем. Но — молчит. Ни разу не спросил, что это, мол, вы, Аркадий Евгеньевич, сегодня такой пришибленный? Совесть заела?

То, что Назар знает про четырех случайных "дельта" — ничего удивительного. Плохие новости распространяются быстро. Да и не он один, Малаганов, оказался таким "везучим". Всего по городу, по предварительным подсчетам, появилось около трехсот "случайных". Ну, теперь уже как минимум на тридцать меньше.

Однако Назар явно знает не только о событиях в "Галакте". Он знает и о запоздалой попытке Малаганова эти события предотвратить. Знает — и не спешит осуждать. Не спешит докладывать в Организацию. И смотрит пристально, словно гипнотизирует, словно хочет телепатически передать какую-то мысль.

Малаганов давно подозревал, что его молодой коллега связан с подпольем. Почему нет? Вся молодежь так или иначе находится в оппозиции. Но сейчас, глядя в ореховые глаза Назара, Малаганов подумал: а что, если это не просто подполье, а То Самое Подполье? Что, если перед ним один из создателей пресловутого Альтернативного Монитора?

С ума сойти… Малаганова охватил мальчишеский задор. Да за такую информацию Адольф бы душу дьяволу заложил! Адольф… Откуда-то выплыло бескровное лицо со щетинкой светлых усов — и с ним нехороший, тошнотворный холодок. Задор подобрал крылья, сжался в комочек. Что за опасные игры, очень похожие на провокацию? Неужели он, Малаганов, выглядит таким неблагонадежным? Почему Назар рискует, идя на откровенность?

Впрочем, кто сказал про откровенность? Назар продолжал телепатировать. Он хитровато улыбался, как бы поощряя дерзкие предположения Малаганова. Однако предположения — это только предположения, а вслух не было сказано ни одного крамольного слова. И Малаганов ответил на вопрос, балансируя между задором и страхом:

— Трое из них точно живы.

— Я рад, — серьезно кивнул Назар. — Что это за люди? Чем занимаются?

— Люди как люди, — подбирая слова, пожал плечами Малаганов. — Один — молодой человек, примерно ваш ровесник. Кажется, менеджер. Сейчас все менеджеры. При этом благородный идальго. В пределах разумного, конечно. Другая — милая дама. Учительница, этим все сказано.

— Какой предмет? — деловито уточнил Назар.

— История. А третья — юная дева. Просто шторм. Хорошая девчушка, на самом деле…

— Знаете, Аркадий Евгеньевич, — перебил его Назар, — я ведь не впустую затеял этот разговор. Если честно, то я уже наводил справки о ваших "случайных". И запала мне в сердце эта, как вы изволили выразиться, милая дама, историчка. Вы ведь знаете, какая в Организации проблема с историками. Никто из наших не хочет этим заниматься. Все с детства историей сыты по горло. Вы не дадите мне ее координаты?

Малаганов опешил.

— Понимаю, просьба странная, так у нас не принято… — Назар улыбнулся, на щеках его появились обаятельные ямочки. — Но мне показалось, вы бы хотели им помочь. А тут — отличный шанс. Если она окажется полезной, Организация запросто ее легализует.

— Да… Да… — пробормотал Малаганов, потом спохватился: — Да с чего вы взяли, что у меня есть ее координаты?

— Ну, она же с вами связывалась? Звонила? Полистайте журнал, наверняка найдете номер. Да не бойтесь вы! — серьезно добавил Назар. — Я никому не скажу. Мамой клянусь.

Здравый смысл Малаганова слабо сопротивлялся. В какую ловушку увлекает его этот вкрадчивый голос? Но аргументов для отказа не было, и вот уже рука сама собой потянулась за телефонной трубкой.

26 апреля, среда

— Дзинь! Дзинь! Дзинь!

По Литейному неторопливо проехал трамвай, разгоняя с путей обнаглевшие автомобили.

Солнце уютно поблескивало на зеркальном паркете. Благоухал крепко, по-домашнему заваренный чай, светился слезой ломтик лимона. А сколько надежности в деревянных подлокотниках, в мягкой кожаной спинке кресла! В хорошем, преданном лице помощника Кузнецова, когда он встает при появлении начальника в приемной…

Для Антона Андреевича Корягина все эти приятные мелочи давным-давно были в порядке вещей. Но с недавних пор в его сознании появился другой Корягин — жалкий обломок кораблекрушения, выброшенный на скалы. Ушедший в небытие и чудом возвращенный оттуда, подобно древнеегипетскому Осирису. И в качестве воскресшего мертвеца Корягин смаковал каждый пустяк. Только теперь он научился по-настоящему ценить свое зыбкое благополучие.

Как часто он, запершись на кухне от жены и детей, скрипел зубами и подливал себе паленой водки! Скрипи, не скрипи — ничего не вернешь. Был всем, а стал ничем. Вот только машина, дача, икра в столе заказов — это все ерунда. Пыль и прах. Он не просил, не выбивал, не клянчил. Раз дали — значит, заслужил, Родине виднее. Не об икре и не о голубом домике на берегу озера плакал Корягин пьяными, злыми слезами. О надежности. Которой нет больше ни в стране, ни в его задрипанной жизни. Как баба по покойнику, он выл по прошлому, глядя в мутное дно стакана.

И вот теперь, чудесным образом получив все назад, лаская ручки любимого кресла, Корягин хмурился. Его одолевали мысли, омрачавшие торжество.

Ведь вернулось все только наполовину. Стоит качнуться невидимому маятнику, как его жизнь обрывается жутким ощущением небытия. Мутными воспоминаниями о вчерашнем дне, которого на самом деле не было. Раз за разом Маятник, словно подпись под приговором, наискось перечеркивал его жизнь.

Адольф, ссылаясь на своих ученых, утверждает, что все дело в АМ. Если так… Если бы только найти ублюдков, обокравших его на полжизни…

Будет ли Маятник качаться вечно? Или однажды он остановится в одной из реальностей? И как тогда сделать, чтобы это была его Реальность?