Проигравший выбирает смерть - Сергей Бакшеев

– Во картинка! Как крысы ползают, – Ныш улыбался. – А эти твари на нас не кинутся?

Есенин молчаливо наблюдал. Ныш держал плачущую Нину. Все трое прижимались к стене, сторонясь кишащей массы злых собак.

– Тиша, Тиша! – бесконечно причитала Нина.

– Уведите ее, – попросил Заколов, с трудом балансируя на столе.

Есенин с нескрываемым любопытством следил за ним. Он был поражен, что парнишка держит взятое слово и не пытается улизнуть. Стол зашатался под напором алчных собак. Подставленная ножка отлетела, столешница ухнула вниз. Две придавленные собаки визгливо, почти по-женски, заскулили. Над ними болтались ноги Заколова. Все замерли.

И вдруг снаружи раздался громогласный крик:

– Заколов! Вы окружены! Сдавайтесь!

Нина от растерянности замолчала. Ныш напряженно покосился на Есенина. Тот сохранял спокойствие и смотрел, как Заколов, вцепившись руками в петлю, отчаянно борется за жизнь.

– Заколов! Говорит следователь прокуратуры Колубаев. Со мной милиция. Вы обвиняетесь в убийствах. Будьте благоразумны, сдавайтесь!

Руслан склонился к Федорчуку и шепнул: «По-моему, он хочет избавиться от девушки. Ее жизнь в опасности». Оба стояли по бокам «Волги» с пистолетами наготове.

– Менты! Обложили! – испуганно шипел Ныш, озираясь по сторонам. – Что будем делать?

– Уйдем. Не вопи, – на удивление спокойно отвечал Есенин.

Он смотрел на хрипящего в петле Заколова. Тот успел схватиться за веревку, но силы явно покидали парня. Снизу в кроссовки вцепилась самая щустрая собака. Вверху на балке две псины продолжали грызть веревку. Остальные, задрав алчные морды, истекали слюной.

– Заколов! Выходите с поднятыми руками. У вас – десять секунд! Иначе мы применим оружие.

Надгрызенная веревка лопнула. Заколов шлепнулся в кишащую массу злобных тварей. Нина отчаянно крикнула и зажмурила глаза.

Услышав крик девушки, Колубаев приказал:

– Миша, врубай свет! Слепи их! Федорчук, за мной!

Следователь выстрелил в воздух и рванулся к развалинам. Лучи фар яркими конусами прорезали ночную тьму. В этот момент собаки, накинувшиеся на Заколова, разом отпрянули. Их морды поворотились к свету, в сузившихся глазах вспыхнула безумная ярость. Вся стая сорвалась с места и в едином порыве бросилась на свет автомобильных фар.

Есенин рывком поднял Заколова и сильно встряхнул его. Бесцветные глаза вора пристально смотрели в посиневшее лицо парня:

– Очухался?

Тихон стаскивал петлю и растирал рубец на шее.

– Да-а, – прохрипел он тихим осипшим голосом.

– Тиша, – причитала рядом Нина.

– Есенин! Менты! Что делать? – пугливо метался Ныш.

– Теперь им не до нас. Смываемся! – скомандовал вор. – Бери девчонку и к машине.

Они выбежали через дверной проем. Ныш тянул Нину, Есенин помогал Заколову.

Около «Волги» с зажженными фарами отчаянно отбивались от обезумевших собак Колубаев и Федорчук. Следователь топтался на капоте и отстреливался от наседавшего зверья. Милиционер стоял на крыше машины и сначала пытался только пинать лающие морды, но потом тоже взялся за пистолет.

Глава 45

– Что это было? Мутанты взбесились? – возбужденный Ныш лихорадочно крутил баранку, выезжая с территории Гиптильника.

– Я слышал, что у этих тварей по ночам от яркого света крыша едет. Но не представлял, что так, – Есенин часто и глубоко затягивался, звучно выпуская табачный дым. – Днем они где-то прячутся, а выползают только ночью.

– Вы не могли бы курить в окно? – попросил Заколов.

Есенин удивленно обернулся назад, где, обнявшись, сидели Тихон и Нина:

– Дым ему не нравится, во дает! Ты помнишь, что пять минут назад еще в петле болтался? – Есенин все же приоткрыл окошко и пару раз шевельнул ладонью, выпроваживая сизые клубы. – Слушай, студент, ты зачем мента уложил? Видишь, за тобой теперь какая охота. И меня могли за компанию замести.

– Я никого не убивал, – огрызнулся Тихон.

– Ты не убивал, Ныш его пальцем не трогал. Кто же тогда? – Есенин стрельнул пальцами и проводил взглядом летящий огонек. – Но мне до фени. Я честный вор. Только знай, менты за своих люто мстят. Если при аресте не грохнут, то потом в СИЗО тупого урку натравят. Придушит во сне, а врач напишет, что сердцу кирдык.

Заколов уже пришел в себя и понимал всю тяжесть ситуации. Милиция сидит у него на хвосте и считает убийцей. Все улики против него. Как из этого выпутаться? Ни одна мысль не лезла в отяжелевшую голову. Шею еще саднило от веревки, а ноги помнили дрожь шаткого стола.

– А ты пацан – ничего! Крепкий! – Губы вора чуть-чуть одобрительно растянулись, по-другому улыбаться он не умел. – Я тут вот чего решил. Девчонку твою мы тебе отдадим. И тебя отпустим. Но… сначала тебе надо отработать. Пойдешь с нами на дело.

– Ты чего, Есенин? – возмутился Ныш. – Он фраер не проверенный.

– Он наш должник. Мы сегодня ему жизнь подарили. Пусть отработает – и расстанемся, как в море корабли.

– Да он скиснет в самый ответственный момент!

– Этот? Нет, парень крутого замеса.

– А что надо делать? – подал голос Заколов.

– Потом объясню. Через два дня будешь свободен.

– Нину надо отпустить сегодня! – твердо заявил Тихон.

– Нет, так не пойдет. Она девица плаксивая, раньше времени расколется. Вот сделаем дело – и валите оба, куда хотите! – Есенин посмотрел на прижавшуюся к парню Нину и добавил: – Никто ее не тронет. Я тебе обещаю. Мое слово тоже дорогого стоит.

– С Беком будешь сам разбираться, – недовольно стрельнул глазами Ныш. Ему не нравилась перемена отношения к пленникам.

– С ним я договорюсь. Не твоего ума дело. Дорогу до Арыся найдешь?

– Разберусь! – отрезал Ныш и сильнее надавил педаль газа.

Он включил фары и ехал вдоль забора из колючей проволоки. Там, где колючка сворачивала за угол, в бок машины ударил яркий свет другого автомобиля. Ныш от неожиданности дернул рулем и съехал со старой укатанной дороги в голую степь. Под колесами захрустели колючки. Притаившаяся машина сорвалась с места и устремилась за «Волгой» Ныша.

– Черт! – крикнул Ныш, ловя в зеркалах яркие отблески дальнего света фар. – За нами погоня! Кажется, менты!

– Опять? Этого еще не хватало, – Есенин с тревогой взглянул назад. – Гони! Посмотрим на что ты способен.

«Волга» неслась сквозь ночную степь, ухала на кочках, как живая, по днищу барабанили камешки, двигатель натужно гудел. Машина сзади не отставала. Дрыгающийся свет ее фар временами выхватывал фигуры беглецов, от этого всем в «Волге» становилось неуютно. Ныш попытался маневрировать. «Волга» виляла, поднимала клубы пыли при резких поворотах, но когда пыль оседала, сзади опять назойливо тыркались в стекло два пучка света. Всех мотало по салону из стороны в сторону. Только Ныш, вцепившийся в руль, оскалив зубы, метал взор между стелящимися впереди ухабами степи и зеркалом заднего вида.

На одном из ухабов машина подскочила особенно высоко и грохнулась о землю, звучно громыхнув сначала передним, а потом и задним мостом. Из-под днища, вспарывая песок, вырвался отвалившийся глушитель.

«Волга» взревела, как ракета, и помчалась быстрее, словно сбросила ненужный балласт. Сзади на обломки громоздкого глушителя напоролась машина преследователей. Металлический хруст и скрежет на миг прорвался в салон «Волги».

– Так вам, козлы! – вскричал Ныш, с восторгом глядя на отстающую машину, закопавшуюся в вихре песка.

Он запальчиво давил на газ, автомобиль безудержно мчался прямо, и в какой-то момент все ощутили, что неровности под колесами разом исчезли. Ныш испуганно повернул голову вперед. Свет фар выхватывал пустоту.

Машина летела с двухметрового песчаного уступа. Неистово ревел двигатель, освободившаяся мощность бешено вращала задние колеса, застрявшие песчинки веером вылетали из пазов протектора.

Когда через пару секунд «Волга» грохнулась в яму, ее черные шины были идеально чисты. Вскрикнуть от страха никто из пассажиров не успел.

Глава 46

Прокурорская «Волга» медленно возвращалась на станцию. Глаза водителя Миши застилали слезы настоящего горя.

– Что скажет Глеб Николаевич, – гнусил Миша. – Он меня убьет!

Миша тоскливо смотрел на измятый ногами капот, хлюпающий, как никчемная жестянка. Потом он перевел взгляд вверх. Продавленная крыша выпирала под лопнувшей обшивкой. Лобовое стекло избороздили трещины.

– А еще козел, – вспомнил Миша поцарапанный бок автомобиля. – Начальник меня точно убьет. Эту «Волгу» ему выделили только год назад. Еще новенькая… была.

– Хватит ныть! – грубо прервал Колубаев. – Без тебя тошно.

Он морщился, глядя на разорванные в клочья штанины, из-под которых виднелись кровавые следы укусов. Полы пиджака тоже были надорваны.

– Коль, а с тобой что? Покусали? – спросил следователь.

– Брюки на выброс, – вздохнул с заднего сиденья Федорчук. – Ботинки превратились в летний вариант – с дырочками. Местами прокусили до крови.