Плененный принц - К. С. Пакат

– Ваше высочество, регент желает вас видеть, – объявил Дэймен.

– Снова, – буркнул Торвельд, и на лбу у него залегла морщина.

Лоран отстранился от перил и посетовал:

– Он слишком меня опекает.

Посмотрев на него, Торвельд перестал хмуриться.

– А ты не спешил, – шепнул Лоран, проходя мимо Дэймена.

Дэймен остался наедине с Торвельдом. Здесь, на балконе царило спокойствие. Голоса придворных звучали приглушенно, словно вдалеке. Куда громче и ближе были жужжание насекомых и мерный, неспешный шелест зелени. Дэймен вдруг спохватился, что не опустил глаза долу. Впрочем, Торвельд совершенно его не замечал.

– Он находка, – с чувством проговорил Торвельд. – Держу пари, ты не поверишь, что принц станет завидовать рабу. А я вот, не задумываясь, поменялся бы с тобой местами.

«Ты его не знаешь, – подумал Дэймен. – Ты ничего о нем не знаешь. Ты знаком с ним лишь один вечер».

– Кажется, увеселения вот-вот начнутся, – сказал он вслух.

– Да, конечно, – произнес Торвельд, и вслед за Лораном они вернулись в зал.

* * *

Дэймену в жизни довелось лицезреть немало представлений, но в Вире «забавы» и «развлечения» наполнялись особым смыслом. Когда Ансель появился перед зрителями с жердью в руках, Дэймен приготовился увидеть нечто такое, от чего патранцы потеряют сознание. Однако Ансель лишь поочередно поднес концы жерди к факелу в стенной петле, и они загорелись.

Он исполнил факельный танец – подбрасывал и ловил жердь, крутил ее в руках, рисуя пламенем извилистые формы, круги и живые фигуры. Рыжие волосы Анселя красиво смотрелись среди красно-оранжевого пламени. И даже без гипнотической игры огня танец завораживал. Сложные па исполнялись непринужденно, чувственно, с легчайшим эротизмом. Дэймен посмотрел на Анселя с еще бо́льшим уважением, восхищенный отменной физической формой и самодисциплиной, необходимыми для такого танца. Впервые на его памяти вирский питомец демонстрировал мастерство в чем-то помимо ношения нарядов и плотских утех.

В зале царило расслабленное спокойствие. Дэймена снова посадили на поводок и, судя по всему, использовали в качестве дуэньи. Лоран вел себя нейтрально и сдержанно, словно пытался вежливо отвадить нежеланного поклонника. «Сам себя обхитрил и загнал в угол», – насмешливо подумал Дэймен. У него на глазах слуга Торвельда взял персик и нож, под чутким руководством своего господина отрезал ломтик и протянул Лорану. Тот вежливо принял угощение, а когда съел, слуга вынул из рукава салфетку из прозрачного шелка с золотой нитью по краю и с поклоном вручил Лорану. Тот вытер длинные изящные пальцы и вернул салфетку мятой.

– Отличное представление, – не удержавшись, съязвил Дэймен.

– Слуга Торвельда запасливее тебя, – только и ответил Лоран.

– У меня нет рукавов, чтобы носить салфетки, – парировал Дэймен. – И буду только рад, если мне дадут нож.

– А вилку? – полюбопытствовал Лоран.

Ответить помешали аплодисменты и сутолока. Факельный танец закончился, но в дальнем конце зала затевали что-то иное.

Словно упирающегося жеребенка, вирский надсмотрщик волок в центр зала Эразма.

Дэймен услышал, как серебристым девичьим голоском кто-то сказал:

– Раз уж акилосские рабы вам по нраву, я решил, пускай один из них перед нами выступит.

Это был Никез, пришедший из-за глупого спора о своей сережке.

Торвельд добродушно покачал головой.

– Лоран, – начал он, – король Акилоса провел вас. Это, определенно, не дворцовый раб. Выучки никакой – он даже сидеть спокойно не может. Думаю, Кастор просто нарядил служек и отправил вам. Хотя этот красив, – похвалил Торвельд и чуть изменившимся голосом добавил: – Очень красив.

Эразм впрямь был очень красив. Он был исключением среди исключительных рабов, тщательно отобранных для службы принцу. Но где его грация, где изящество, где отточенное мастерство? Эразм опустился-таки на колени, но, казалось, не падал лишь потому, что суставы заклинило, а сжатые кулаки свела судорога.

– Красивы они или нет, две дюжины необученных рабов в Базаль я увезти не могу, – заявил Торвельд.

Дэймен схватил Никеза за запястье.

– Что ты наделал?

– Пусти! Ничего я не наделал! – воскликнул Никез и, едва Дэймен разжал его руку, начал ее тереть. Потом повернулся к Лорану. – Вы позволяете ему так разговаривать с теми, кто благороднее него.

– С теми, кто благороднее, – нет, – ответил Лоран.

Никез покраснел. Ансель продолжал лениво крутить жердь. Дрожащее пламя светило оранжевым и едва не обжигало окружающих. Эразм побледнел. Казалось, его сейчас вырвет у всех на глазах.

– Остановите его, – сказал Дэймен Лорану. – Это жестоко. Мальчика сильно обожгли. Он боится огня.

– Обожгли? – удивился Торвельд.

– Не обожгли, а заклеймили, – торопливо уточнил Никез. – У него шрамы по всей ноге. Ужасно уродливые.

Торвельд смотрел на Эразма: в остекленевших глазах юноши застыла безысходность. Если знать, чего ожидал Эразм, в голове не укладывалось, что он безропотно стоит на коленях.

– Погасите огонь, – велел Торвельд.

Едкий запах дыма заглушил ароматы вирских благовоний. Жердь погасили. Когда подозвали Эразма, на колени он опустился чуть ловчее и, кажется, еще больше успокоился от присутствия Лорана. Дэймен удивился этому, но вспомнил, что Эразм считает Лорана «добрым».

Торвельд задал Эразму несколько вопросов на патрском – юноша отвечал робко, но держался уже увереннее. Затем ладонь Торвельда покровительственно легла Эразму на макушку. Затем Торвельд попросил Эразма сидеть рядом с ним во время торговых переговоров.

После этого Эразм поцеловал носок ноги Торвельда, потом лодыжку – и светлые кудри скользнули по упругой икре патрского принца.

Лоран наблюдал за происходящим, не вмешиваясь. Дэймен понимал, чем вызвана внезапная симпатия Торвельда: между вирским принцем и акилосским рабом имелось внешнее сходство. Блестящими волосами и тоном кожи Эразм больше всех в зале напоминал златовласого светлокожего Лорана. Однако, в отличие от Лорана, в Эразме чувствовалась уязвимость, необходимость в заботе и почти физически ощутимое желание подчиняться хозяину. Лоран же источал аристократическую надменность. Его чеканный профиль притягивал взгляды, но шрамы на спине у Дэймена доказывали: смотреть смотри, а руками не трогай.

– Вы все подстроили! – вполголоса прошипел Никез. – Вы хотели, чтобы он увидел… Вы обманули меня!

Таким тоном любовник сказал бы: «Как ты мог?!» – только в голосе Никеза слышалась злость. И досада.

– У тебя был выбор, – напомнил Лоран. – Незачем было выпускать когти.

– Вы обманули меня, – не унимался Никез. – Я расскажу…

– Рассказывай, – согласился Лоран. – Обо всем, что я сделал. С твоей помощью. Как, думаешь, он отреагирует? Интересно узнать? Пошли, выясним вместе.

Во взгляде Никеза, устремленном на Лорана, читался холодный, отчаянный расчет.

– Слушай, может, ты… Все, довольно, – проговорил Лоран. – Довольно. Ты делаешь выводы. В следующий раз легко мне не будет.

– Клянусь, что не будет! – ехидно подтвердил Никез и ушел. Дэймен отметил, что свою сережку он Лорану так и не отдал.

* * *

Насытившиеся хлебом и зрелищами придворные разошлись. Совет и регент сели за переговоры с патранцами. Когда