Моя любимая кукла - Талыбова Зульфия

Он с отвращением бросил ее в сугроб.

– Плохая кукла! Плохая кукла! – вопил он.

Ляля лежала на полу и от испуга даже не почувствовала, как сильно болит спина: с такой силой Кукабарон швырнул ее.

– Ты опять превратилась в гадкую девчонку! Мне противно тебя трогать! Кукол не тошнит! Куклы не дёргаются, пока с ними танцуют! Они мёртвые!

Кукабарон подбежал к онемевшей Ляле и одной рукой разорвал на ней платье, оставив лишь белье.

Он поднял ее за ногу и спустился вниз.

Подойдя к первым рядам, одной рукой схватил первую попавшуюся серую девочку и швырнул на пол. Впервые Ляля закричала, что есть силы: по девочке ползали черви и копошились тараканы!

На ее место Кукабарон усадил Лялю.

Привязав ее руки розовой атласной лентой к подлокотникам, дядя поднялся на зимнюю сцену и, встав на середину, вальяжно поклонился.

– Дорогие друзья! У нас случилось несчастье! – Он горько заплакал. – Наша главная актриса… умерла!

Ляля не сразу поняла, кого имел в виду Кукабарон. Она старалась не смотреть на останки серой девочки, лежавшие на полу, да и по сторонам особо не поглядывала. Благо наступила зима – словно сурок она в полудрёме еле-еле сидела и видела лишь сцену и плачущего Кукабарона.

Музыка теперь звучала очень медленно, протяжно, сонно. На сцене появился камин, а искусственное пламя плясало в такт мелодии – неторопливо и спокойно.

Вот Кукабарон спустился вниз и наугад схватил даму-манекена. С ней он закружился по сцене. Малышка потеряла счёт времени – может час, может, два, а возможно неделю, он танцевал с куклой. Но вот он остановился, схватил за шею манекен и оторвал ему голову. Тело он выбросил зрителям, а голову закинул на низкую кованую люстру. Она повисла на кудрявых локонах и напоминала странную жутковатую лампочку.

Кукабарон вновь разрыдался. Ляля наблюдала за ним сонным взглядом. Все вокруг побелело: наверное, это лежал снег. Кукловод уселся напротив камина и плакал как дитя, умоляя, чтобы его любимая кукла вернулась, и он вновь заплетет ей косы и оденет в новое платье.

Засыпая, Ляля обрадовалась, что сидела в компании серых девочек.

Даже тараканы и черви не пугали: ведь похититель не будет касаться ее! Не погладит по спине и плечам, не будет красить ее лицо, нюхать волосы и шептать в ухо неприятные слова. Он не посадит ее к себе на колени и не заставит сидеть до утра.

Серые девочки-молчуньи и их друзья червячки да тараканы – самые приятные собеседники в театре.

Ляля то засыпала, то просыпалась, наблюдая, как мучился Кукабарон.

Ей даже не хотелось пить или есть.

Кукабарон же рыдал, не переставая. Он залил слезами всю сцену, и она покрылась тонким льдом!

Камин исчез, а настил превратились в каток!

Сквозь дремоту Ляля наблюдала за чудесами, что происходили на сцене.

Кукабарон продолжал рыдать горючими слезами, но на февральском морозе они моментально замерзали и скатывались по щекам голубыми монетками-пуговками, что с дребезжащими звуками падали на лёд!

Всю сцену усыпали слёзы несчастного Кукабарона!

В отчаянии он сгреб в охапку кучу "монеток" и со всей силы выбросил в зрителей. Они со звоном отлетали от пластмассовых тел манекенов, а Кукабарон все бросал и бросал в них свои слёзы, внимательно прислушиваясь.

Малышка испугалась, что, попади такой град, в нее, она не вытерпит боли и расплачется.

Тогда Кукабарон обнаружит ее! И поймет, что она жива!

– Моя любимая кукла здесь! Среди вас! – Горевал дядя. – Прости меня! Я знаю, что из тебя выйдет настоящая кукла! Дай о себе знать!

Нет-нет! Малышка будет терпеть! Лучше ходить в синяках, чем мучиться на руках противного Кукабарона и нюхать его одеколон!

Вот Кукабарон сгреб очередную порцию монеток и яростно бросил в первые ряды…

Ляля окончательно проснулась и наблюдала, как крупные ледяные пуговицы летели прямо на нее.

Тут произошла странность: все на мгновение остановилось и стало таким ярким и четким, словно включили свет. Ляля даже видела, как пыль медленно-медленно плясала в воздухе! Значит, время не остановилось, а сильно замедлилось!

В этот миг перед девочкой появился шар света, который очень быстро увеличивался в размерах. И вот он превратился в светящуюся девушку!

Это была фея! Она сочувственно улыбалась и глядела на измученную Лялю. Малышка распахнула глаза и, не моргая, разглядывала гостью. И как она здесь очутилась?! Среди зрителей-манекенов она ее не видела, да и не походила незнакомка ни на пластмассовых кукол, ни на серых девочек.

– Вы фея?! – Недоуменно спросила Ляля.

– Нет, – улыбнулась "фея". – Я кукла-суфлер!

– А что вы здесь делаете?

– Я твоя помощница! Наступил антракт! Сейчас ты не знаешь, что делать и не помнишь слов пьесы, поэтому я здесь.

– Я знаю, что делать! Кукабарон кинул в меня льдинки, а я собираюсь это перетерпеть, чтобы он не увидел меня! Я хочу притвориться и выглядеть как серые девочки!

Кукла-суфлер печально опустила глаза.

– Малышка, Кукабарон знает, что ты не серая девочка… – Грустно сказала она. – Он играет с тобой и уверен, что ты будешь терпеть. Нужно сделать наоборот. Тебе нужно оставаться живой, чтобы он не трогал тебя, понимаешь?

– Нет, – ответила кроха.

– Чем меньше ты будешь походить на куклу, тем реже он будет касаться тебя…

– Я и хочу стерпеть, чтобы он не увидел меня! – Воскликнула девочка. – Так он не узнает, что я жива!

"Фея" присела на корточки и тихо сказала:

– Он знает, что ты здесь. Он сам тебя сюда посадил. Он знает, что ты стерпишь: этого и ждёт! Его это и привлекает в тебе, понимаешь?

Кроха моргала глазками и глядела на заботливую куклу-суфлера. Она кого-то напомнила ей. Ее голос был тихий и спокойный. Она была добрая. Она не желала зла Ляле. От нее веяло чем-то родным и знакомым, но малышка никогда раньше не видела ее. Ей хотелось верить нежной сказочной фее.

– Но если я сейчас закричу, Кукабарон опять будет меня трогать… – Кроха разрыдалась впервые с тех пор, как очутилась в театре.

"Фея" расплакалась вместе с ней, но сдержанно. По-взрослому.

– А если не закричишь, он придумает что-то другое. Что больнее ранит тебя. Ещё сильнее, чем слёзы-льдинки, а я не смогу защитить тебя…

– Что тогда мне делать? – Плача спросила девочка.

– Я сейчас обниму тебя, и ты не почувствуешь боли от осколков, но Кукабарон заметит тебя.

– Но я не хочу к нему! – Расплакалась малышка.

– Я знаю, милая… – Кукла-суфлер нежно погладила Лялю по волосам. – Поверь мне – сейчас так надо.

Девочка кивнула.

"Фея" обняла ее, загородив от осколков, а время ожило.

Прошло мгновение, Ляля открыла глаза и громко вскрикнула: тяжёлые монетки-пуговки ударили в нее, но она почувствовала лишь нежное прикосновение лепестков.

Вокруг девочки лежали фиолетовые цветочки – в них превратились слёзы Кукабарона. Тотчас изменилась музыка.

Кукабарон стоял на сцене, угрюмо и пристально разглядывая Лялю.

Любимая кукла разочаровала его: расхныкалась от лёгкого удара. Она должна терпеть все, что угодно от своего хозяина, но оставаться живой.

Кукла-суфлер исчезла, как будто ее и не было.

Весна

Лёд на сцене растаял, превратившись в журчащий ручеёк.

На руках Ляли появились синяки – следы от фиолетовых цветочков. Но она не чувствовала боли: кукла-суфлер словно "обезболила" действие удара.

Кукла-суфлер оказалась права – Кукабарон меньше трогал Лялю, лишь кормил и поил с ложечки, но не прижимал к груди во время танца и не сажал на колени. Девочка чувствовала, что похититель брезгует, и радовалась.

Кукабарон же прибывал в унынии и тоске: тот огонёк, что зажигался в груди, когда Ляля терпела его повышенное внимание, погас. Его чувства притупились, Ведь Ляля повела себя совсем как живая девочка, когда расплакалась от удара льдинок!

Можно было бы придумать что-нибудь жестокое, дабы Ляля терпела. Но если она расхныкалась из-за монеток-пуговок, то и вовсе устроит истерику от, например, танца на ходулях?!