Пиранья. Бродячее сокровище - Александр Бушков

– А что, не похоже? – Бобби чуть приподнял револьвер. – Извини, Джонни. Честное слово, я вовсе не сержусь за то, что ты трахал эту шлюху. Не ты первый... хотя, несомненно, последний. В общем, ничего личного. Ты просто оказался не в том месте и не в то время, так что не взыщи...

Эта тирада чрезвычайно напомнила Мазуру сцену из какого-то голливудского боевика – откуда, быть может и позаимствована. В конце концов, Бобби не каждый день убивал людей, и в поисках образца для подражания вполне мог обратиться к Голливуду...

– Минутку, Бобби, – торопливо сказал Мазур, видя, что палец вот-вот потянет спуск. – Ты все прекрасно придумал, не спорю. Вот только поклясться готов: ты впервые в жизни взялся убивать человека своими руками. И, конечно, напортачил, как все новички.

– Ты о чем, мать твою?

Мазур хладнокровно сказал:

– Прежде чем шлепать второго, надо проверить, кончено ли с первым... Она шевелится, Бобби. Душить надо уметь, а ты напортачил по неопытности...

– Что?

– Посмотри сам, – сказал Мазур, осторожно отступая на шаг в сторону. – Она шевелится...

И он настал, этот миг – Бобби уставился мимо него в гостиную, где несчастная Бриджит лежала мертвее мертвого. Ну, а уж Мазура не нужно было учить, как использовать со всей выгодой для себя секундную оплошность противника...

Он ушел в сторону молниеносным отточенным пируэтом, вмиг метнулся к противнику, уклонившись с линии огня, налетев с совершенно неожиданной стороны, выстрел так и не хлопнул – двумя неуловимыми для неопытного глаза рывками Мазур завладел револьвером, другой рукой нанес удар.

Когда Бобби согнулся, добавил еще дважды, уже зная, что убивать этого типа ни за что нельзя, наоборот...

Остановился посреди комнаты, быстро огляделся, как зверь. Все было в порядке, стояла тишина, Бобби, скорчившись в позе эмбриона, лежал на роскошном ковре, и в себя прийти мог не ранее чем через четверть часа. Счет, тем не менее, шел на секунды. Спрятав револьвер в карман, Мазур тоскливо оглянулся – и тут же отвернулся от незнакомого мертвого лица, вытер носовым платком дверную ручку гостиной, кинулся наружу, тем же платком обтер ручку двери в номер. Стараясь не спешить, сохранять спокойное, равнодушное лицо, спустился по широкой лестнице, по темно-алому шикарному ковру, прижатому никелированными прутьями.

«Недооценили, – подумал он с тоскливой злостью. – И она, и я. Ах, как мы его недооценили... А он нас обоих чуть не сделал. Идиот, дурак, скотина, насмотрелся фильмов, точно! Нужно было стрелять сразу, не разводить болтовню...»

Все так же неспешно он пересек улицу, вошел в ресторан, сходу направился к стойке и тихонько сказал:

– Дон Мигель, мы можем поговорить где-нибудь в... надежном месте?

Усач окинул его цепким взглядом, выбрался из-за стойки и распахнул неприметную узенькую дверцу:

– Прошу...

Мазур вошел. Совершенно неинтересная комнатка со столом, несколькими стульями и сейфом в углу, ничего что напоминало бы о двойном дне хозяина или его ресторана...

– Итак? – невозмутимо спросил усач, присев на один стул и жестом указав Мазуру на другой. – Такое впечатление, будто нечто все же произошло?

– Она мертвая, – сказал Мазур.

– Ваша подруга? – дон Мигель ничуть не изменился в лице, лишь приподнял густую бровь.

– Да, – сказал Мазур. – Он ее задушил. Вы были правы, дон Мигель... точнее, те, кто видел его на улице. Он притворялся все это время. Я только сейчас сообразил... Здесьон не покупал ни единой бутылки. Пил только из тех, что привез с собой. Конечно, от них адски воняло спиртным, но...

– И что же вы с ним сделали? – преспокойно осведомился дон Мигель.

– Оглушил, – сказал Мазур. – Четверть часика уж точно проваляется. Он хотел меня пристрелить...

– Недурно, – сказал дон Мигель. – Жизненно, правдоподобно и довольно убедительно для полиции. Во всем виноваты вы, друг мой, а? Это вы ее задушили, то ли желая ограбить, то ли раздосадованные ее неуступчивостью... а он, застав коварного убийцу над трупом, сгоряча вас пристукнул... Девяносто девять шансов из ста за то, что наша полиция это проглотила бы. Даже если бы возникли подозрения, улик ни малейших, правда? Сеньор Ройс – богатый человек, у него отличные адвокаты... В Штатах такое учинить было бы трудновато, а у нас могло и проскочить, да что там, проскочило бы...

– Вот именно, – сердито сказал Мазур.

– Сейчас, конечно, ситуация резко меняется... У полиции будет много недоуменных вопросов... Первое, о чем подумает толковый полицейский – почему же это столь циничный убийца, то есть вы, не прикончили и свидетеля?

– Да, верно, сказал Мазур. – Теперьему придется потруднее. И все равно, человеку вроде меня чересчур рискованно полагаться на гуманность и объективность полиции... Мы с ним в разных весовых категориях. Мне не стоит дожидаться полиции...

– Боюсь, вы правы, Джонни, – вздохнул дон Мигель. – С одной стороны – богач-гринго, а с другой – вы... Увы, полиция везде одинакова. Гораздо проще и выигрышнее вцепиться в вас намертво, нежели связываться с набитым долларами туристом... Друг мой, но чего же вы от меня-то хотите?

– Я к вам пришел за советом, – сказал Мазур, изо всех сил стараясь не торопиться, не суетиться, не терять лица. – Вы столько повидали в жизни... Быть может, посоветуете, как мне побыстрее покинуть город... а то и поможете, как моряк моряку? Вы мне сразу показались чертовски искушенным в жизни. Я – человек бедный, но у меня завалялась фамильная безделушка...

Он достал портсигар покойного капитана Агирре и небрежно положил его на край стола. Дон Мигель столь же небрежно, рассеянно даже взял массивную цацку, окинул цепким взглядом – и, несомненно, вмиг отметил полное отсутствие тех самых дарственных надписей, монограмм и прочих особых примет.

– Ну что же, Джонни... – сказал он после короткого раздумья. – Как моряк моряку, я просто обязан помочь... – его лицо стало жестким, а глаза – чужими. – Учтите только вот что... Терпеть не могу, когда меня подставляют. Если Ройс мертв, если вы его... я непременно наведу полицию на ваш след. Видит бог, терпеть этого не могу, но если обнаружится, что он мертв, получится, что вы меня обманули...

– Он живехонек, – сказал Мазур. – И скоро придет в себя.

– Ну что ж, посмотрим... У вас есть деньги?

– Ни цента.

– Жаль, вы ведь могли прихватить...

– Я торопился убраться оттуда.

– Тоже верно... Значит, он так и валяется в незапертом номере?

– Ну да.

– Прямо-таки приключенческий роман... Ладно. Хотя моя доверчивость иногда и подводила, буду настолько глуп, что попытаюсь вам поверить, Джонни... – он непринужденным движением опустил портсигар в карман и постучал кулаком в стену.

Почти сразу же, словно джинн из бутылки, появился безусый юнец в чистых джинсах и белой рубашке на выпуск. Дон Мигель принялся что-то ему говорить, внушительно и неторопливо, кивнул на Мазура, покачал указательным пальцем. Юнец закивал со всем возможным почтением.

– Пойдете с Пепито, – распорядился дон Мигель. – В отель, где останавливаются водители большегрузов. У меня есть в том отеле кое-какие связи... Большегрузы возят оборудование и прочую ерунду на нефтепромыслы из портов, обратно, как правило, идут порожняком. Попутчиков они обычно не берут, но Пепито все уладит... Думаю, вам лучше всего будет направиться прямиком в Чакон и устроиться на первый же корабль... ведь документы, как я понимаю, у вас в порядке? Вот и отлично, всего наилучшего, Джонни. От души надеюсь, что вы меня не обманули...

– Спасибо.

– Не стоит благодарностей. Мы, моряки, должны держаться друг за друга...

Он встал, полагая разговор конченным. Мазур тоже так полагал и потому быстренько вышел вслед за проворным юнцом. На душе было тоскливо, кошки скребли.

Вот так. Можно поносить скотину Бобби последними словами, но необходимо признать, что его женушка отнюдь не была невинной овечкой, и муженек, по сути, ее попросту опередил. А если вспомнить то, что произошло однажды на другом конце света, в жарких песках Эль-Бахлака, то судитьМазур и не имел права, если быть честным с самим собой, не имел он права судить Бобби Ройса, какой бы тот ни был сволочью...

Глава четвертая

Бурная ночная жизнь

Мазур уважал профессионализм во всем, понятно, кроме самых предосудительных его проявлений вроде каннибализма, педофилии или торговли наркотиками. Поэтому он с искренним уважением наблюдал, как Донни, с невероятной ловкостью маневрируя исполинской машиной на крохотном асфальтированном пятачке, загоняет грузовик в узенькое, под габариты машины, пространство, обозначенное двумя желтыми полосами (краска кое-где изрядно стерлась).

Впрочем, машиной это чудовище назвать язык не поворачивался – даже с отцепленной грузовой платформой тяжелый грузовик, или, как в этом полушарии говорили, трак, выглядел устрашающе, словно бронтозавр среди табунка хамелеонов.