Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Побежим, послушаем.
— Чего?
— Как Вася Сухарь вожжами Степаниду лупит.
XVII
Наконец в Коровинскую школу учителю приносят из села извещение:
«10 мая сего года, проездом к Николе-Корню, Вашу школу посетит владыка Александр, епископ Вологодский и Тотемский, а посему благословляю вас произвести подготовку к встрече его преосвященства. Накануне проезда владыки школу навещу сам.
Иерей Василий Казанский».
Учитель встревоженно крутит бумажку и думает:
«За какие грехи такая напасть — сам архиерей!».
А потом, подумав, решает, что не надо робеть, а обстоятельно готовиться к встрече знатной особы.
Отшумели ручьи. На деревьях стали набухать липкие, пахучие почки. Торопливо расцветали подснежники, быстро покрывались зеленью луга. Вереницы перелётных птиц — уток, гусей, лебедей — тянулись на север. И много перелётной птицы оставалось здесь, в Кубеноозерье, на лето.
В деревнях вытаскивали из-под навесов сохи, бороны, чинили их и начинали весенний сев. По непросохшим дорогам перекупщики везли семена. Измученные лошади еле вытаскивали из буераков возы. Трещали оси, скользили и падали неподкованные клячи. Ругань, крики не смолкали всюду, где пробирались обозы. За околицами больших деревень оживали, пыхтели горнами и звенели железом кузницы. Кузнецы в эту пору в большом почёте: надо лошадей подковывать, наваривать лемеха, ковать отрезы, — дела по горло, и заработок по весне самый лучший.
В тот день, когда учитель получил извещение, в Попиху нарочный привёз от волостного старшины строгий приказ:
«Десятскому и всем крестьянам деревни Попихи. Приказываю безоговорочно немедленно бросить всякое дело и произвести тщательный ремонт дорог, в том числе как-то: поправить мосты, канавы, сровнять буераки, выправить верстовые столбы там, где покосились. Если же паче чаяния вы не примете надлежащих мер, то пеняйте на себя.
Волостной старшина Соловьёв».
Попихинские мужики идут осматривать дорогу. Рытвины, выбоины, переполненные мутной водой, повсюду на их пути.
— Дорожка неказиста, — говорит десятский Миша Петух, почёсывая поясницу, — придётся, мужики, поправить.
— А немного мы и ездим, — возражает безлошадник Николай Бёрдов, — у кого есть лошадь, тот пусть и дорогу кропает, а у нас своих дыр много.
Турка рассуждает злее:
— К чорту, никто не должен править! Оброки с нас берут? Берут. Пусть земство и правит дороги за свой счёт.
— А вот тут верстового столбика нехватает, раньше стоял, а теперь нет, — замечает Сухарь и подозрительно поглядывает на Турку: — Не ты случаем, Алёша, этот столбик на дрова унёс?
— Хотя бы и я, а ты докажи. Стало быть, не пойман — не вор! — Турка, щёлкнув языком, хитро щурит глаза. — Зато теперь одной верстой до села ближе.
— Ну и зачем же ты столбик спалил? Мешал он тебе? — наступает на Алексея Турку Михайла Чеботарёв. — За пропажу казённого предмета могут всё наше общество оштрафовать.
Турка откровенно признаётся:
— Потому-то я и спалил, что это был казённый предмет и полосатый, как полицейская будка. Пусть глаза не мозолит. А мы и без столбов вёрсты знаем…
Наконец кое-кто из мужиков берётся за работу. Железные лопаты мягко входят в сырую землю. Комья глины, дерна летят в выбоины.
Один только Алексей Турка не хочет работать. Он зовёт к себе десятского и просит ещё раз прочесть приказ старшины…
— Больно уж строго, — говорит он, заслушав десятского, — строго, будто сам губернатор пишет, либо исправник какой. Дай-ка посмотрю, что это за бумага.
Десятский доверчиво подаёт Алексею бумажку. Тот мнёт её, отрывает четверть приказа с подписью старшины и свёртывает цыгарку.
— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — говорит Турка, намереваясь закурить и итти домой.
— Будешь чинить дорогу или нет? — требовательно настаивает десятский. Но, зная, что Турка вообще не любит, когда с ним разговаривают повышенным голосом, он вежливо упрашивает: — Ужели тебе трудно хоть один буерак замостить?
— Труд невелик, миром можно гору своротить, но только не ради приезжего архиерея и не из-под палки старшины.
Школьники в тот день, возвратясь из училища, известили своих родителей о вызове их в школу. Учителю понадобилась помощь для того, чтобы навести, внешний лоск — придать школе более торжественный вид. Терёша сказал об этом Михайле и Клавде.
На другой день в школе выставляли зимние рамы. Прохладный весенний воздух освежал помещение. Иван Алексеевич, размахивая камертоном, готовясь к встрече архиерея, разучивая с учениками непонятные, как заклятье, слова: «Ис полла эти деспота…». Вокруг школы отцы и матери учащихся драли дёрн и покрывали им грязные места. Несколько человек вязали шпагатом гирлянды из вереса и еловой хвои; зелень растягивали под карнизом крыши и вокруг косяков.
К вечеру приехал поп проверить, готова ли школа встретить редкого гостя. А через два дня после приезда попа к школе подскакал верхом на взмыленном коне урядник Доброштанов. Не слезая с седла и с трудом сдерживая разъярённого скакуна, урядник крикнул:
— Учителя!
Иван Алексеевич в чистеньком костюме, с чёрной шёлковой «ласточкой» под горлом, выглянув в раскрытое окно, поздоровался. Урядник оповестил:
— Владыка подъезжает к Попихе. Скоро будут здесь, — и, круто повернув коня, поскакал дальше извещать попутные деревни о проезде архиерея.
Школа притихла. На улице около крыльца толпились родители учащихся. От Попихи оторвалась вереница лошадей, повозок и пеших людей.
Ученики уселись за парты. Место у Терёши выгодное, с краю от окна. Он увидел, как первыми на двух парах подъехали какие-то попечители с бархатными петлицами и со светлыми пуговицами. За ними на тройке подкатил исправник с приставом, а позади исправника, пыхтя и потея, двенадцать мужиков поспешно тащили архиерейскую колымагу. Терёша узнал шиловских, телицынских и беленицынских мужиков, а посреди них, в корню, в красной вышитой рубахе, держась раскинутыми руками за оглобли, шагал Вася Сухарь. Терёшу это так удивило, что он не успел разглядеть архиерея, толкнул в бок Кольку Травничка и сказал тихонько:
— Глянь, лошадей, видно, загнали, так мужики его на себе везут.
На самом деле, четвёрку сытых архиерейских кобыл, отнюдь не заезженных, вели под уздцы позади всей свиты. А то, что люди заменили лошадей, тогда это мало кому казалось унизительным и позорным. Михайла, стоявший у школы, даже позавидовал вспотевшему Сухарю, которому довелось удостоиться раз в жизни везти архиерея.
Староста Прянишников и с ним волостной старшина Соловьёв спрыгнули с самого заднего тарантаса и подбежали к архиерейскому экипажу. Поддерживая владыку под руки, они помогли ему сойти на вымощенную дерном землю.
Свита столпилась около школы. Все стояли в ожидании, когда гостю будет угодно зайти в помещение. Он осмотрел школу снаружи, медленным движением левой руки поправил на голове клобук. Елейной улыбкой и незаметным кивком
