Мифы драгоценных камней. От стрел Амура и яблока Адама до живого серебра и кожи Великого Полоза - Владимир Печенкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арабские купцы, коллеги Синдбада-морехода, уже «в IX–X веках вывозили с Мадагаскара кристаллы горного хрусталя в Аравию, Ирак, Индию и Восточную Африку, кое-что попадало и в Европу и даже в Китай. А с XVI века Мадагаскар начинают посещать европейцы – португальцы, французы, – и горный хрусталь вывозится уже преимущественно в Европу»[128], где из него делают удивительные предметы, в том числе и посуду.
Например, у нашего Петра Первого тоже была хрустальная посуда. Особенно известен самовар, выточенный из цельного кристалла горного хрусталя. По одним сведениям, в самоваре заваривали чай, по другим – склонный к эпатажу император любил подшучивать над иностранными послами. Перед застольем в самовар заливалась водка, подкрашенная чаем. Петр ухмылялся в усы, наблюдая, как менялись лица послов после глотка императорского угощения. Настоявшаяся в хрустальном самоваре водка, как говорили, «зело мозги прочищает и дозволяет видеть человека вглубь».
Янтарь. От берегов Балтики к Средиземному морю
Людей издавна привлекали необыкновенные свойства янтаря: яркая окраска, легкий вес и тепло, исходящее от камня. Если взять его кусочек в руки, он кажется теплым на ощупь, а если потереть, янтарь и вовсе проявляет «волшебные» свойства: начинает притягивать пушинки и мелкие перышки. Кроме «магических» достоинств, камень обладает и другими замечательными качествами: из него легко можно вырезать фигурки, которые к тому же отлично полируются. А еще он горит и при этом приятно пахнет.
Объяснить происхождение янтаря люди пытались с давних пор. Основные предположения строились на том, что янтарь желтый, прозрачный, теплый на ощупь и часто имеет форму капли. Одни думали, что янтарь – это окаменевшая моча животных. В Древней Греции его называли «лингуриум» и считали застывшей мочой рыси. Полагали, что его привозят из Индии. Вот и Овидий упоминает о лингуриуме как о даре из Индии Вакху:
Рысей, как дань, принесла лозоносному Индия Вакху:
Передают, что у них всегда превращается в камень
То, что испустит пузырь, и на воздухе затвердевает[129].
Согласно одному из мифических предположений, янтарь – концентрат солнечных лучей. Когда-то на небе было два солнца, но такая ноша оказалась непосильна для небосвода, и одно светило рухнуло в море, разбившись о прибрежные скалы. С тех пор море выбрасывает на берег кусочки солнечного камня. Плиний придерживался похожей версии: «Никий настаивает на своем объяснении происхождения янтаря как влаги от солнечных лучей следующим образом: он утверждает, что в то время, как солнце заходит на западе, его лучи с большей силой падают на землю и оставляют на ней значительный слой экссудации, которая затем выбрасывается на берег в Германии приливами и отливами океана. Он говорит, что янтарь подобным образом формируется в Египте, где его называют “сакал” (sacal), а также в Индии, где жители считают его более приятным, чем даже ладан»[130].
Но чаще всего в легендах о янтаре присутствует тема слез – в основном это истории любви, потерь и печали. В «Метаморфозах» Овидия погибшего Фаэтона оплакивают сестры, от горя они превращаются в деревья (возможно, тополя), а их смола обращается в янтарь. Литовское сказание о молодой богине Юрате тоже о слезах. И скандинавская сага рассказывает о слезах богини Фрейи, которые, капая в море, превращались в янтари. Перескажем, как можем, пару самых поэтичных легенд. Одна из самых известных версий поэтически описана Овидием в «Метаморфозах».
На белоснежных мраморных колоннах вздымается дворец Солнца. Он сверкает ясным золотом и горит огнем подобно пламенеющему пиропу[131]. Крыша дворца матово отливает слоновой костью, а створки дверей сияют серебром, прославляя мастерство Вулкана[132].
Крутой тропинкой во дворец поднялся прекрасный юноша. Он пришел к хозяину дворца – Фебу[133]. Тот в пурпурной мантии восседал на престоле в сиянии самоцветов. По правую и левую руки стояли времена года: юная Весна с венком душистых цветов на голове, обнаженное Лето в повязке из спелых колосьев, вся в пятнах от давленых гроздьев винограда Осень и ледяная Зима с седыми космами.
– Что привело тебя сюда, юноша? – спросил Феб.
– Я Фаэтон. Моя мать, Климена, утверждает, что ты мой отец. Правда ли это?
– Да, это так! И чтобы рассеять твои сомнения, проси что хочешь. Клянусь Стиксом[134], я выполню твою просьбу!
– Отец! Каждое утро я смотрю, как твоя колесница поднимается в небо. Птицы приветствуют ее появление счастливым пением, и все на Земле радуются, что вновь взошло Солнце. Когда светозарные кони возносят тебя в самую высь, ослепительно горит твой венец, а золото колесницы сверкает так, что на него больно смотреть. Позволь хоть раз прокатиться на твоей небесной колеснице, отец, и провезти по небу Солнце!
Тут и пожалел Феб о своем опрометчивом обещании.
– Откажись от этой затеи, сын, она слишком опасна! Не каждый из богов совладает с моими конями! Сам Юпитер не удержится на моей пламенной колеснице!
– Но напрасны все уговоры и объяснения…
Юношу все ж наконец, по возможности медля, родитель
К той колеснице ведет высокой – изделью Вулкана.
Ось золотая была, золотое и дышло, был обод
Вкруг колеса золотой, а спицы серебряны были.
Упряжь украсив коней, хризолиты и ряд самоцветов
Разных бросали лучи, отражая сияние Феба.
Духом отважный, стоит Фаэтон изумленный, на диво
Смотрит; но вечно бодра, уже на румяном востоке
Створы багряных дверей раскрывает Аврора…[135]
Медлить нельзя. Феб с тяжелым вздохом надевает на юношу сверкающий венец и хлопает коня по теплому шелковистому крупу. Златогривые кони легко берут разбег, и над миром всходит Солнце.
До самых созвездий зодиака поднялась колесница. Вот растянул клешни через два созвездия Скорпион, а с другой стороны выгнул могучую шею Телец, кося кровавым глазом. От горячего дыхания Тельца Фаэтон отпрянул и тут же едва не налетел на кривое жало Скорпиона, покрытое каплями черного яда. Невольно юноша натянул поводья, и кони рванули вверх – к полярным созвездиям. Неожиданно много тепла и света получили небесные Медведицы – Большая и Малая. Жар колесницы достиг небесного полюса, где в холодном сумраке жил постоянно вялый от стужи Дракон. Согревшись, он неторопливо начал расправлять свои кольца, не понимая еще, кто нарушил его покой. От ужаса Фаэтон выронил вожжи, и кони понесли, спускаясь к Земле крутым наклоном, увлекая за собой Солнце. Закипели паром
