Кузьма Минин на фоне Смутного времени - Валерий Перхавко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неправдоподобная версия содержится в книге нижегородского краеведа Д. Н. Смирнова «Очерки жизни и быта нижегородцев»: «По истечение нескольких лет (после 1602 года) Кузьма Захарьев Минин-Сухорук выделился среди посадских умом и смекалкой, приобрел вес и влияние, стал выбираться общиной на ответственные должности, требовавшие точной записи его имени в официальных бумагах. Тогда (возможно, что постепенно) стало отпадать его прозвище по приемному отцу (Захарьев), сменившись прирожденным именем и отчеством исключительно по фактическому отцу «Кузьма Минин» или «Кузьма Минин Сухорукий»{435}.
Еще в XIX в., по мере роста общественного интереса к одному из национальных героев России, в народной среде стали распространяться разные (чаще всего недостоверные) слухи о Кузьме Минине и его происхождении. «В Балахне есть купеческая фамилия Мининых; говорят, она происходит от одного из братьев Козьмы», — отмечал писатель П. И. Мельников-Печерский{436}. Версия о происхождении К. Минина из небольшого волжского города Балахны (недалеко от Нижнего Новгорода), бывшего центром добычи соли, получила распространение в научной литературе последней трети XX в. в результате публикаций И. А. Кирьянова и В. А. Кучкина. По их гипотезе, основанной на косвенных данных, в Балахне в конце XVI в. проживал предполагаемый отец Кузьмы Минина зажиточный посадский человек Мина Анкундинов, промышлявший добычей и торговлей солью{437}. Согласно писцовой книге 1591 г. дворцовой Заузольской волости, «за балахонцем за посадским человеком за Минею за Онкундиновым» числились три деревни, принадлежавшие ему на праве собственности и дававшие дополнительный доход. В них имелись около 13 с половиной десятин пахотной земли, 26 с четвертью десятин перелога и 7 десятин хоромного леса. Проживавшие в деревнях подневольные работники Мины Анкундинова занимались сельским хозяйством. Его потомки в XVII в. владели в Балахне значительным состоянием — лавками, городскими дворами, соляными варницами.
По мнению И. А. Кирьянова и В. А. Кучкина, фамильное прозвище Мининых происходит от имени отца Кузьмы — Мины Анкундинова. В таком случае деда Кузьмы Минина могли звать Анкундином (Анкудином), а его самого правильнее было бы именовать Кузьмой Миничем Анкундиновым (либо, как тогда писали, Козьмой Мининым сыном Анкудиновым). Для XVII в. характерна неустойчивость фамилий и прозвищ русских горожан, в том числе представителей купечества. Нередко через одно-два поколения они менялись. Даже у живших в одно и то же время близких родственников из числа членов привилегированных купеческих корпораций гостей и Гостиной сотни порой встречаются разные фамилии. К примеру, Селезневы из Переславля-Рязанского именовались также Немчиновыми; часть потомков черносошных крестьян Усовых, ставших гостями и членами Гостиной сотни, прозывались Усовыми, другие же — Грудцыными; из одной семьи монастырских крестьян происходили Гурьевы и Назарьевы{438}. Однако балахнинские Минины (Федор, Григорий Федорович, Клементий, Никита, Сергей) почему-то стойко держались за свою фамилию{439}.
В последние годы в историографии стали все чаще высказываться сомнения в версии о балахнинском происхождении Кузьмы Минина, основанной на шатких предположениях и не выдерживающей верификации при сопоставлении имен в поминальных записях рода Кузьмы Минина и материалах о семье Мининых из Балахны{440}. Очевидно, Кузьма Минин все-таки родился в семье нижегородского посадского человека по имени Мина, жил в Нижнем Новгороде и лишь по делам (в целях закупки соли, необходимой в большом объеме для мясницкого промысла) мог выезжать в Балахну. Мы не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем, чем занимался отец Кузьмы Минина, очевидно, принявший на склоне лет постриг под именем Мисаил, которое указано в поминальных записях рода Минина и его сына Нефеда. Возможно, он и завел мясной промысел. «На родине занятие Минина было мясная торговля, — писал один из первых его биографов Н. Чичагов. — Эта промышленность не считается в обществе почетною, но вспомнить должно, что даже те работы, кои своенравными поверьями включены в число унизительных, изменяют свой вид, когда наложат на них печать свою здравый ум, честность и благородство души»{441}.
Мог ли рядовой нижегородский мясник, занимавшийся до сентября 1611 г. будничной работой на рынке и в домашнем хозяйстве, предугадать, что вскоре его жизнь кардинально изменится, что ему придется возглавить новое земское ополчение и взять на себя заботы о судьбах всей России!? И уж, конечно, простой посадский человек средней руки даже не помышлял стать думным дворянином и участвовать вместе с родовитой аристократией в управлении Российским государством. Но бурные события Смутного времени внесли коррективы в его повседневную жизнь. В литературе можно встретить предположения об участии Кузьмы Минина в боях нижегородцев под Балахной в 1608 г. и в вооруженных действиях восставших москвичей против интервентов в марте 1611 г. на Сретенке и Лубянке, где он якобы мог познакомиться с князем Дмитрием Пожарским{442}. Но все это чистый вымысел. Эти предположения невозможно подкрепить никакими, даже косвенными свидетельствами письменных источников.
Земский староста
и «выборный человек всею Землею»
В разгар Смуты, в начале июля 1610 г., после поражения русского войска от польской армии короля Сигизмунда III под Клушином, в Москве заговорщики-бояре свергли царя Василия Шуйского. Страной стала управлять Боярская дума (Семибоярщина), решившая пригласить на царский престол польского королевича Владислава, сына Сигизмунда III. В сентябре 1610 г. Москву занял польско-литовский гарнизон.
Отстоять Россию, ее национальные интересы и культурно-историческую идентичность способно было лишь мощное народное движение. В начале 1611 г. в Рязанской земле началось формирование Первого земского ополчения во главе с думным дворянином воеводой П. П. Ляпуновым. К дворянской рати Ляпунова присоединились казачьи отряды под командованием Д. Т. Трубецкого и И. М. Заруцкого, ранее действовавшие на стороне Лжедмитрия II. Еще до подхода ополчения к Москве, в марте 1611 г., здесь вспыхнуло восстание против иноземных интервентов.
Отряды Первого земского ополчения, сформировавшего в мае 1611 г. правительство во главе с И. М. Заруцким, П. П. Ляпуновым и Д. Т. Трубецким, осадили Москву уже после того, как интервенты жестоко подавили восстание. Тут, однако, произошло вероломное убийство казаками П. П. Ляпунова, и дворянские отряды ушли. Оставшиеся две с половиной тысячи казаков оказались не в состоянии освободить Москву. Тем временем под натиском поляков пал Смоленск, а в руках
