Сефевиды. Иранская шахская династия - Фархад Карими

года шаху удалось выманить узбекское войско из Герата посредством притворного отступления и разгромить его. В ходе этого ожесточенного сражения Фархад-хан Караманлу навлек на себя подозрения в измене, которые стоили ему жизни. Впрочем, не исключено, что Аббас просто нашел повод для того, чтобы заменить испахсалара-кызылбаша на Аллахверди-хана, в преданности которого у шаха не было поводов сомневаться.

Развивая успех, в 1599 году шах дошел до Балха[147], но под напором узбекского войска был вынужден отступить назад. Тем не менее цель кампании была достигнута – бо́льшая часть Хорасана вернулась под власть Сефевидов, и узбекам был преподан хороший урок, который на долгое время, до конца правления династии, отбил у них охоту зариться на чужие земли. При самом придирчивом отношении, нужно признать, что хорасанская кампания была проведена на отлично. Шах Аббас показал себя достойным славы деда и прадеда, но он превзошел их обоих.

Зарубежные историки нередко пытаются выставить шаха Аббаса Великого жестоким тираном. Но давайте не будем путать абгушт с фесенджаном[148] и уподоблять Аббаса Исмаилу II. Да, оба были суровы и скоры на воздаяние, но если одним руководила слепая ярость, помноженная на безрассудство, то другой последовательно восстанавливал государство, едва не уничтоженное его предшественниками. У всего есть своя цена и всему есть свое оправдание. Если бы Аббас действовал с той же мягкостью, что и его несчастный отец, то что сталось бы с иранским государством? Вполне могло сложиться и так, что современная граница между Турцией и Узбекистаном проходила бы через Тегеран и Керман.

Судьба благоволит сильным. К тому времени, когда шах Аббас укрепил восточные рубежи своего государства, у Османской империи появились крупные проблемы. В середине 1593 года османы развязали очередную войну в Западной Европе, надеясь, что на этот раз им удастся сокрушить ненавистных Габсбургов. К началу XVII века стало ясно, что изначальным планам не суждено сбыться. В 1595 году в Анатолии вспыхнуло масштабное крестьянское восстание, вошедшее в историю под названием джелялийской смуты[149]. Кроме того, в османской армии назрели крупные противоречия между янычарами и кавалеристами-сипахами, своего рода ополченцами, получавшими за службу земельные наделы. Было бы неблагоразумно упускать столь удобный момент, а шах Аббас всегда поступал благоразумно. В сентябре 1603 года он пошел войной на османов, очень скоро захватил Тебриз, за которым последовали Эривань и Тифлис. Ключевым сражением начального периода войны стало сражение, состоявшееся 9 сентября 1605 года близ озера Урмия. Имея в своем распоряжении немногим более шестидесяти тысяч воинов, шах Аббас сумел разгромить стотысячное османское войско благодаря хорошо продуманному стратегическому плану, сочетавшему притворное отступление передовых отрядов сефевидского войска с внезапным ударом основных сил в тыл османам. Эта победа ознаменовала утверждение сефевидского господства во всех ранее утраченных закавказских владениях вплоть до Ширвана. Каждая победа, каждый взятый город поднимали боевой дух воинов шаха и усиливали их веру в своего правителя.

Итогом этой войны стал новый стамбульский договор, подписанный 20 ноября 1612 года. По нему Османская империя возвращала Сефевидам все земли, отошедшие к ней по договору 1590 года, и подтверждала границу между двумя державами, установленную в 1555 году в Амасье. Логично было ожидать продолжительного мира, но в Стамбуле жаждали реванша, и новая война вспыхнула уже в сентябре 1616 года, когда османы вторглись в Нахичевань. Шах Аббас смог заранее узнать о вражеских планах и решил устроить османам ловушку. Он позволил османскому войску захватить Тебриз, откуда лежал прямой путь на Ардебиль, вотчину Сефевидов. Притворившись, будто он готов отступить из Ардебиля на юг, шах нанес неожиданный удар по османам, которые шли туда из Тебриза в ожидании легкой победы. Договор, подписанный в сентябре 1618 года, в целом подтверждал соглашения, достигнутые шестью годами ранее.

Забегая немного вперед, скажем, что на этом противоборство шаха Аббаса с Османской империей не закончилось. В ходе новой войны, начатой шахом в 1623 году, под его власть перешли Ирак с Багдадом и Северная Месопотамия. Для удержания этих завоеваний у Сефевидской державы недоставало сил, и спустя десять лет после смерти шаха Аббаса дело закончилось тем, с чего и началось, – согласно Касри-Ширинскому договору, подписанному 17 мая 1639 года, граница между государствами вернулась к пределам, установленным в 1612 году, а вдобавок Сефевиды обязались не проклинать впредь халифов Абу Бакра, Умара и Усмана.

С одной стороны, войны, заканчивающиеся условным «ничем», рассматриваются как неуспешные, но в рамках ситуации, сложившейся между Сефевидской и Османской державами в первой половине XVII века, сохранение статус-кво было политическим успехом для Исфахана, поскольку, при всех своих внутренних и внешних проблемах, Османская империя была сильнее государства Сефевидов и обладала бо́льшими ресурсами. Для более слабого остаться «при своем» – уже большое достижение.

Шах Аббас стал первым сефевидским правителем, понимавшим пользу от установления прочных дипломатических отношений с христианскими державами – Русским царством, Англией, Францией и другими. Выгода от этого была двойной: во-первых, закладывалась возможность создания антиосманского союза, во-вторых, дипломатические связи способствовали развитию торговли. К месту можно вспомнить широко известное выражение Аббаса, который говорил, что предпочел бы прах, отряхнутый с ног самого последнего из христиан, высшему сановнику Османской державы.

Ради устранения конкурентов шах изгнал португальцев с ранее захваченных ими архипелага Бахрейн и островов Ормуз и Кешм, обеспечив тем самым контроль над важным в торговом отношении Персидским заливом. В борьбе с португальцами шаху помогали английские корабли, и вообще союз с Англией был наиболее важным для Аббаса, особенно с учетом того, что в проведении предпринятой им военной реформы принимали активное участие английские джентльмены Роберт и Энтони Ширли (трудно представить, но когда-то от англичан иранцам была польза).

Переведя столицу государства в Исфахан, шах Аббас дал толчок развитию этого города, который вскоре удостоился прозвища Нисф-е-Джахан[150]. Решение о переносе столицы было принято в 1599 году, когда основные свершения были еще впереди, но двадцативосьмилетний шах верил в свою счастливую звезду и хотел иметь столицу, достойную его величия. Исфахан серьезно пострадал от нашествия афганцев в 1722 году и к тому времени утратил свой столичный статус, но прошлое до сих пор проступает сквозь пелену времени и открывается любому внимательному человеку, сподобившемуся посетить этот город… О любви простого народа к Аббасу свидетельствует то, что шахский дворец не находился за высокими оградами, а стоял на центральной площади Исфахана, а сам шах имел привычку прогуливаться по городу в сопровождении одного-единственного телохранителя, который скорее прислуживал шаху, чем охранял его.

Идеальных людей, как известно, не существует – у каждого есть какие-то недостатки. У идеального