Метагалактика 1995 № 1 - Игорь Волознев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дедушка предостерег Эа от попыток контакта с деревьями в саду. Она и не пыталась нарушить запрет, но, когда просто дольше обычного стояла у окна, глядя в сад и размышляя о том, что она теперь узнала, у нее возникало ощущение скользкого, сырого и холодного, хотелось отойти от окна и спрятаться за стену.
В день старта она проснулась рано. Солнце только-только показалось над горизонтом. Эа подошла к окну и увидела освещенные крыши домов и на золотистом небе розовые облака, бегущие ей навстречу. И сразу вспыхнула радостная мысль. — Как в том моем сне!
Она спустилась в бассейн и около часа с небольшими перерывами моталась челноком от одной стенки бассейна до другой.
На космодром она отправилась загодя и не по воздуху, а по воде, чтобы тоже было похоже на ее сон. Только ждала ее не весельная лодочка, а видавший виды допотопный катер на воздушной подушке. На причале ее провожали только дедушка и брат. Она с огромным удовольствием представила себе кислую физиономию Кесса, когда тот через час полтора с букетом каких-нибудь цветов притащится на аэродром и не найдет ее там.
— Будь умницей, Эа, не делай больше глупостей. Устав существует не для того, чтобы им пренебрегать. Это может плохо кончиться, моя доченька. — Эанид чаще обычного моргал глазами, стараясь сдержать слезы. — Я уже в том возрасте, когда близко неизбежное… да, да и не перебивай… ты должна думать не только о себе, ты еще очень нужна брату.
— Дедушка, милый, я обещаю тебе… будь пожалуйста спокоен, не переживай за меня. Я сделаю все, как ты мне говорил. Я все поняла… Все-все. — Эа встала на цыпочки и обхватила шею старика обеими руками.
Эанид одной рукой обнял внучку, а другой пытался вытереть глаза. Эан стоял рядом и был удивительно сдержан и молчалив. Эа подошла к нему, взяла его за оба уха, притянула к себе и поцеловала в один глаз, потом в другой. Странно, но глаза у Эана были серьезные и грустные.
— Ну, до свидания, мои родные, — Эа повернулась и прыгнула на палубу катера.
Здоровенный матрос легко оттолкнул тяжелую посудину от причала. Утробно взвыли моторы, и суденышко помчалось по озеру в радужном облаке водяной пыли. Вот уже скрылся из глаз причал, где старик и юноша все еще стояли и смотрели вдаль.
Эа перебралась на нос катера и, вцепившись обеими руками в поручни, отдала себя стремительному движению. Ощущение неудержимой мощи рвущегося вперед судна, поднялось в ней бессознательным восторгом. Как мало надо человеку для минутного счастья! Нескончаемое мелькание солнечных бликов на воде, да гулкий воздух, обхвативший тело упругим потоком и тянущий за волосы голову назад — и вот уже забыты все неприятности и заботы. Ах, юность, юность! Как быстро тают твои тревоги. Это потому, что ты — сама радость и ее предвкушение и мало остается места в сердце другим чувствам.
На огромном поле космодрома застыло в неподвижности десятка два трансфертеров — от огромной сигарообразной матки, способной нести до шести спускаемых аппаратов, до двухместного малыша, еще до конца не прошедшего летные испытания.
Эа ждал трансфертер среднего класса, он управлялся командой из трех человек и мог «перевозить» шесть исследователей и две тонны груза. Каждый из исследователей имел индивидуальное задание, которое не должны знать остальные. Дедушка говорил, что это делается для того, чтобы можно было посылать «хвосты» за исследователями, что и практиковалось, и он, еще перед первым ее посещением планеты-двойника, научил Эа, как обнаруживать «хвост» и как вести себя в этом случае.
Все шесть исследователей уже были на месте у трансфертера — «летающей тарелки», как называли его на планете-двойнике, и ждали прибытия команды, но она задерживалась. Капитан Румс мог позволить себе прибыть к месту старта за полторы-две минуты до пуска двигателей. В этот раз он прибыл за целых двенадцать минут. Он вышел из маленького аэробуса со своим помощником и штурманом и стал обходить шеренгу исследователей, внимательно изучая лицо каждого из них. Это был крепкий мужчина с красным лицом, еще более красным носом и маленькими глубоко посаженными светлыми глазами. Когда капитан подошел к Эа, его лицо размякло.
— Так это ты — внучка Эанида? Какая хорошенькая, — пробасил он. Но тут же его физиономия приняла протокольное выражение, он повернулся и тихим, даже вкрадчивым голосом спросил: — Штурман, Вы, надеюсь, не забыли взять с собой машинное масло?
Штурман — совсем еще молодой человек, худощавый с застенчивыми глазами и довольно свежим розовым шрамом над левой бровью — недоуменно смотрел на своего командира: — Масло? — наконец выдавил он из себя незнакомым ему самому тонким голосом.
— Да, масло — машинное, — еще вкрадчивее прожурчал капитан. — Я думаю, Вам надо хорошенько смазать свои шейные позвонки, чтобы они не скрипели каждый раз, когда Вы будете крутить башкой и пялиться на эту красотку. Помощник прыснул. Голова капитана запрокинулась и он захохотал (впрочем, можно было сказать и — заржал), открыв внушительных размеров рот с прекрасными вставными зубами. Штурман густо покраснел и было ясно видно, что он с удовольствием провалился бы куда-нибудь от стыда. Капитан шарахнул его по плечу своей тяжелённой клешней и, продолжая смеяться, бодро застучал ботинками по трапу. За ним поднялись ухмыляющийся помощник, никуда не провалившийся к своему сожалению штурман и заметно повеселевшие исследователи.
Теперь они, еще минуту назад суетливые и неуклюжие от напряжения, оживленно поглядывали на Эа и перекидывались вполголоса фразами-междометиями.
«Герой» эпизода — штурман только что с отличием окончил высшую школу исследователей космоса, был новичок в экипаже и еще не привык к специфическому капитанскому юмору. Капитан пользовался им не так часто, но и не упускал возможность «отмочить» что-нибудь в удобный момент. Самое ужасное для штурмана было то, что он уже дважды встречал эту девушку и мечтал с ней познакомиться. Она ему даже снилась. Впервые он увидел ее на теннисных кортах, потом — на выпускном балу. Он сделал пару робких попыток пригласить ее на танец, но каждый раз опаздывал — возле нее обязательно кто-нибудь крутился. Штурман проследил: провожал ее до дома невзрачный и, как ему показалось, даже чем-то неприятный тип — это вселяло надежду. Сегодня он сразу узнал ее и его сердце радостно зачастило. Как шея ей серебристый комбинезон с розовой и голубой полосками по контуру — рукавам и рейтузам! Но этот старый чурбан! Как теперь после этого подойти и заговорить с ней! Сундук красноносый! Чтоб ему… Выживший из ума балабон! Чтоб он… — но это лучше после полета.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});