Четверо с базарной площади - Евгений Титаренко

Генка и Фат, злые, некоторое время сидели, ничего не делая, потом взяли по одному полешку и бросили в огонь: на всякий случай, мало ли что…

Диспетчер без конца кричал что-то по телефону, размахивая трубкой и показывая в окно. Длинные руки его все время двигались…

В автобус Генка и Фат сели уже около часу дня.

Толячего нашли у базарных ворот: он следил за тиром и за домом садовладельца.

Слива торчал на своем всегдашнем месте — около щербатого. Минут десять пришлось жестикулировать издалека, прежде чем Слива заметил и понял эту жестикуляцию.

Фат никому ничего не объяснял. К нему опять вернулась утренняя нервозность.

— Идемте за мной! — сказал он, когда собрались все четверо.

— Куда? — спросил Толячий.

— К тебе!

— Куда — ко мне?..

— Во двор! — И Фат зашагал первым.

— Чего это, а? Чего вы, а? — на ходу глубокомысленно повторял Слива, дергая Генку то за рукав, то за хлястик телогрейки.

Генка шагал молча.

У дома Толячего Фат остановился.

— Погляди: есть кто во дворе?

Толячий осторожно приоткрыл калитку. Шепнул:

— Никого…

Один за другим они вошли во двор.

Фат, засунув руки в карманы брюк, остановился лицом к Толячему.

— Куда, говоришь, Корявый удирал?

— Вот так! — обрадовался Толячий. — За угол, через наш сад, потом через сад Фазулаева, к Быстряку! Я как раз с той стороны у окна сидел! Слышу — кусты трещат! Гляжу — Корявый! А когда выбежал — тут уж не разбери-поймешь во дворе!

— Постой, постой, — сказал Генка. — Корявый уходил сюда, через огороды, все сюда побежали.

— Да я сам видел! — возмутился Толячий. — Вот как прям сейчас: он через кусты…

Фат, опять бледный, со сдвинутыми бровями, не сказал, а процедил сквозь зубы:

— Толячий правильно говорит: Корявый уходил через сад…

И тут даже Слива открыл рот, настолько невероятной была мысль, что напрашивалась после заявления Фата.

— Ты видел его?.. — негромко спросил Генка.

Фат кивнул.

Генка имел в виду не Корявого. Но Фат понял его правильно.

— Кого, а? — тревожно спросил Толячий.

— Сергея Васильевича, — сказал Фат.

С минуту или больше все молчали.

Один Толячий не совсем понял, что это значит. Пришлось объяснить ему, кто показал дорогу через огороды.

— Сергей… Васильевич? — поперхнулся Толячий.

— Не Васильевич, а Купец! — с ненавистью поправил Фат. — Га-де-ныш… а?

— Ну, давай говори по порядку, — потребовал Генка, когда они оставили двор Толячего и двинулись опять к базару.

— А что говорить! — ответил Фат. — Стою: выходит из веранды! Хорошо, не заметил. А то ж я и убежать бы не смог. Стою — и глазам не верю. Ты — с расспросами. А я и выговорить-то не могу. Сразу вспомнил, как Толька говорил в горкоме: видел Корявого, когда через сад удирал. Мы и внимания не обратили. А тут я вспомнил: как это — через сад?! Когда Сергей… этот, собака, Купец показал — через огород! И сомневаюсь еще. Прям не верю! Как же это, думаю?! Понял?

Понять его было не трудно. Если до сих пор они сталкивались с мошенниками и трусливыми жуликами, вроде Корявого, теперь перед ними выросла зловещая фигура необыкновенного хищника, очень здорово замаскированного под человека. И вдвойне опасного потому… Генка почувствовал холодок на спине между лопаток.

Этот мог организовать убийство…

На пороге развязки

Теперь было ясно, что Купец, «преследуя» Корявого, сам захлопнул за собой калитку и располосовал себе руку, чтобы дать Корявому уйти.

Надо было искать Гвардейца в телогрейке…

Слива поклялся, что на базаре его не было.

Генка и Фат решили отправиться на перекресток улиц Капранова и Салавата Юлаева. Фат хотел остаться у конторы, но Генка побоялся, что, увидев Купца, он не выдержит и что-нибудь натворит.

Наблюдение за Купцом поручалось Тольке-Толячему.

Слива должен был возвратиться к щербатому, а заодно поглядывать на Арсеньича и хоть время от времени наведываться к воротам садовладельца.

Фат вынес из дому кусок хлеба, разделили его на четыре части, и каждый проглотил свою долю, почти не жуя.

Генка заметил Катю возле монастыря, велел ей не говорить, что видела его, и вместе с Фатом зашагал к центру.

Слива принялся курсировать между щербатым, Арсеньичем и домом Толстого. Открытие, сделанное Фатом, так повлияло на Сливу, что он даже не отвлекался на этот раз, весь поглощенный своими прямыми обязанностями.

Толячий затерся в толпу неподалеку от конторы.

Купец вышел на базарную площадь, как всегда молчаливый и грозный, вышел примерно часа через два после того, как Генка и Фат ушли на перекресток.

Торговки, расступаясь перед ним, что-то спешно прятали за пазухами, некоторые старались нырнуть глубже в толпу.

Но Купец никого не задержал на этот раз.

Толячий проследовал за ним до промтоварного магазина, а потом и в магазин.

Купец пробежал рассеянным взглядом вдоль отрезов ситца, по шарфам и галстукам, развешанным на бумажном шпагате, и лишь на несколько секунд глаза его чуть дольше остановились на пирамиде чемоданов в углу.

Этих секунд было достаточно, чтобы Толячий всполошился: «Хочет удрать!»

Купец подошел и что-то сказал продавщице. Та кивнула, тоже глянув на чемоданы.

Купец направился опять в контору. Но, не доходя до нее, задержался, увидев кого-то, и подозвал к себе милиционера…

А Слива в эту самую минуту, заметив, что Арсеньич оставил ружья под присмотром какого-то мужика и вышел из тира, — покинув щербатого, двинулся за Арсеньичем.

Лысый мошенник с похожими на рожки седыми космами около ушей остановился на крыльце конторы, глядя в сторону Купца и как бы поджидая его.

Кто-то ударил Сливу кулаком в бок.

Толячий.

Слива показал ему головой сначала на Арсеньича, потом на Купца. Толячий кивнул.

— Подслушать бы! — шепнул Слива.

— Драпать собираются! — категорически заявил Толячий. Слива заморгал на него из-под челки. — Надо бежать за Генкой и Фатом! — сказал Толячий.

Но обсудить этот вопрос они не успели.

Словно по волшебству над ними вырос Аркаша (как называли они его между собой), или Аркадий Антонович (как должны бы они называть его правильно), — сын заведующего базаром.

Он крепко взял Сливу за локоть.

— А ну, пойдем-ка со мной, дружок…

Толячий не догадался, да и не успел бы сбежать.

— Ты — тоже, — сказал ему Аркадий Антонович. И Толячий напрасно, трепыхнулся в его руке.

— Куда пойдем?! Зачем пойдем?! — запротестовал Слива, чье благоговение перед Аркашей никак не предполагало, что знакомство их состоится при таких вот обстоятельствах.

— А в милицию, — спокойно разъяснил Аркадий Антонович. — Идемте, идемте, лучше спокойно… Поговорим — и, может быть, разойдемся…

Толячий и Слива с грустью проследили, как вошел перед ними в контору, где находилась и комната базарного отделения милиции, Арсеньич.

Сопротивляться друзья не стали.

В комнатке отделения никого не было.

— Садитесь, — Аркадий Антонович кивнул им на стулья.

Толячий и Слива сели, а вернее — завертелись на стульях, проклиная судьбу, собственную нерасторопность, а заодно — и Аркашу.

— Тебя я давно приметил, — сказал Аркаша, остановившись перед ними и указывая на Сливу. — Что ты здесь делаешь каждый базар? Ты тоже! — Он указал на Толячего. — Почему крутитесь около карт?

Темные глаза Аркаши глядели презрительно и строго.

— А что нам — нельзя поглядеть? — сказал Толячий.

— Я вот скажу дежурному, чтобы зарегистрировал вас, а потом вызовем родителей и разберемся, что вы тут глядите!

— Да мы не просто так — мы по делу! — не выдержал Слива, для которого самое обидное заключалось в том, что кричал на него именно Аркаша.

— Что за дела у вас могут быть с этим жуликом?

Слива заерзал под взглядом Аркаши, но отвечать не стал.

В коридоре послышался какой-то крик, дверь комнатки распахнулась, и первой в нее влетела Мефодиха с огромной сумкой в руках, следом вошли два милиционера.

— А ну-ка, зови понятых, — сказал один милиционер другому.

— За что хватаете?! Я только что купила все, что у меня с собой! Откуда мне взять это?! — кричала Мефодиха.

— Посмотрим, — равнодушно ответил милиционер. — Что купила, что продала, что в рукава спрятала… А это что за ребята?

— С этими я разберусь. Идемте-ка… — Аркаша показал друзьям на выход.

Слива и Толячий прошли за ним к кабинету заведующего базаром.

Около одной из дверей стоял Арсеньич.

Пока Аркаша открывал ключом кабинет, мимо прошагал Купец и вместе с Арсеньичем скрылся за дверью, на которой было написано: «Главный контролер».

Толячий и Слива разволновались еще больше.

— Отпустите нас! — заканючил Слива, едва они вслед за Аркашей зашли в кабинет заведующего. — Нам вот так вот нужно! — Слива чиркнул себя ребром ладони по задранному подбородку.