Иллюзия смерти - Сергей Майоров

Мне стало понятно, что придется пойти на крайние меры. Я вышел на балкон, прихватив с собой металлическую пушку, одну из самых любимых своих игрушек. Папа говорил маме, что убить эта штука может запросто, особенно если не выстрелить из нее, а ударить ею по голове. Я уронил ее с высоты второго этажа. От асфальтового тротуара после падения моей игрушечки отвалился кусок размером с ладонь дяди Бори.

— Бабуля! — вскричал я. — Пушка упала!

Я никогда не мог понять, почему люди так реагируют на падение с балкона любой вещи. Будь то ключи от квартиры или простыня, они начинают двигаться так, словно там, внизу, кипящая лава. Может, им кажется, что вещь обидится и откажется служить, если недостаточно быстро бежать за нею? Или они боятся, что вещь утащат. Но кто это сделает? Что-то я не припомню, чтобы под балконами годами сидели воры в надежде на то, что кто-то уронит предмет невероятной ценности. Не знаю, как в других семьях, а в нашей за вещами, упавшими с балкона, бегали очень быстро. Нечего и говорить, что бабушка тут же сорвалась со стула, клацнула замком и покинула квартиру.

Устранив таким образом препятствие на своем пути, я взобрался на стул и прижался ухом к щели рядом с дверью.

— Но посмотрите на эти очки, — говорил отец. — Артур постоянно вспоминает, что у водителя того трактора было плохое зрение.

— Что, так и говорит?

— Нет, не так! Еще выгоднее для следствия! Он говорит, что у водителя толстые очки, за которыми глаза кажутся большими.

— Ну и что с того? В третий раз вас спрашиваю, — монотонно бубнил следователь.

Очки. Значит, речь о них. Но как они оказались у отца? Не слишком ли долго я провалялся в беспамятстве?

— И вот еще что. Поймите меня правильно, — попросил следователь. — То, что вы в спортзале нашли очки, не есть доказательство вины тракториста по делу, не относящемуся к вашей работе.

«В спортзале?..» — удивился я, и вдруг меня словно пронизало электричеством.

Голубое солнце с оглушительным раскатом взрывается. В этой вспышке света, похожей на фотографическую, я вижу человека, убегающего от отца. От страха или азарта тот забывает, что перед ним волейбольная сетка, врезается в нее и переворачивается в воздухе.

Солнце взрывается и меркнет. Дальше — темнота. Только теперь еще мрачнее и тише, чем была ранее. Только цокот дождя по жестяным сливам, гул растревоженной как рой сетки. Через мгновение удар. Это голова неизвестного человека встретилась с деревянным настилом. Будь в спортзале пол бетонный, как в фойе, этим, думаю, все и закончилось бы.

Но тишина дарила новые звуки. Да-да, после я услышал этот хруст! Отец наступил на что-то в темноте! Придя наутро в зал, он нашел раздавленные очки и тут же вспомнил о наших разговорах о трактористе. Так вот что заставило следователя явиться в наш дом!..

— Как вас понимать? Я только что рассказал вам, что на меня и сына пытался напасть неизвестный тип, а сейчас вы спрашиваете, как это может быть связано.

Я услышал шлепок. Следователь бросил папку на стол.

— Скажите, чем был занят ваш вчерашний вечер? — спросил он.

— Разве это связано с очками?

— Связано, полагаю. Как вы с сыном оказались в спортзале в час ночи?

Пауза указывала мне на то, что отец проиграл. Не вообще, а в этом разговоре. Самое обидное состояло в том, что уступил он опять из-за той самой слабости, которая его вчера победила. Один неверный шаг, и мой отец проигрывал уже дважды подряд, чего я не припомню. Однажды он никак не мог перепрыгнуть через огромную корягу, лежавшую на берегу реки, но собрался и все-таки сделал это.

— В школе проводились районные соревнования, — тихо заговорил отец. — Мы с тренерами немного выпили. Сын не дождался меня и пришел в школу.

— Значит, в тот момент, когда, с ваших слов, появился неизвестный, вы находились в состоянии, которое не позволяло вам осознавать простые вещи? — Следователь стал набирать обороты. — Например, понимать, что у вас малолетний сын, дома он один, ему страшно? И вы хотите, чтобы это ваше состояние я зафиксировал в протоколе как ключевое свидетельство в деле об убийствах детей?

Мой отец никогда не лез в карман за словом. Ему всегда было что сказать. Но сейчас он, видимо, сдался.

— Послушайте, товарищ следователь… — услышал я его наконец. — Я плохой отец. Скорее всего, даже дрянной. Вот видите, я иду вам навстречу. И это только для того, чтобы получить ваше признание в том, что вы дрянной следователь! Какие, к черту, протоколы?!

Это я услышал бы, даже если бы бабушка, шаги которой уже раздавались на лестнице, продолжала сидеть на стуле.

— Вам убийцу найти нужно или бумаги в порядке содержать?! Очки — доказательство, если я правильно читаю детективные романы! Вместо того чтобы идти ко мне, вам следовало бы уже находиться в доме тракториста. Первый вопрос, который он должен был услышать, таков: «Где ваши очки?»

— Черт вас побери! — вскричал следователь. — А тракторист попросит адвоката и в его присутствии скажет мне, что очки потерял в спортзале! Он заявит, что увидел ребенка, бредущего ночью под дождем, и решил сопроводить его до дома! Когда ему стало ясно, что ребенок вошел в школу, а не в дом, он решил проверить, в чем дело! Чтобы с мальчиком ничего не случилось! А то, знаете ли, в последнее время в этом городе такие события жуткие происходят!..

На кухне повисла тишина.

— И все! Адвокат, сволочь, почует жареное, примется добивать тему и дрянного следователя. Он потребует допросить отца этого ребенка! Через два часа весь город узнает о том, что парторг школы, член райкома партии, позабыл о сыне! Он в пьяном состоянии валялся в спортзале!.. Вы этого хотите?!

Отец молчал.

— Очки… Знаете, сколько в городе людей, имеющих слабое зрение? Председатель райисполкома Ведищев и его сын, заправщик на станции! Учитель математики Колышев, которого вы хорошо знаете! Пестеров, киномеханик! Давайте я их всех возьму под стражу, да? А сколько людей, обутых в армейские сапоги? Следы в спортзале мог оставить каждый пятый горожанин! Их мне тоже арестовать? Вы этого хотите?

Следы армейских сапог?! Значит, отец утром в зале и следы обнаружил?! Ну, конечно, шел дождь, кругом была грязь! Следы неизвестного человека просто не могли не остаться! Вот, значит, что пропустил я в разговоре!

Но мне не суждено было узнать, чего хотел отец. Услышав звук открываемой двери, я соскочил со стула и бросился к книжному шкафу. Упав на колени, я открыл его и выдернул первую попавшуюся книгу. Войдя с пушкой в руке, бабушка увидела, что ее восьмилетний внук запоем читает «Анатомию человеческого тела».

— Тьфу! — Тяжело дыша после подъема по лестнице, бабушка отняла у меня это чтиво. — «Мурзилкой» же вся квартира завалена, а ты чего?!

На пороге кухни появился отец.

— Артур, поди сюда.

Бабушка вдруг преобразилась.

— Не дам! — вскричала она, став вдруг, как мне показалось, выше и толще. — Вы кого-нибудь вон там поищите! — Она вошла на кухню и показала в окно. — В ваши дела допросные внука моего впутывать не дам!..

Следователь расхохотался, отец стал мрачнее тучи. Встречу отца с бабушкой я пропустил. Возможно, став ее свидетелем, я понимал бы, отчего она так зла на него.

— Не волнуйтесь, Екатерина Никитична, — вытирая глаза, сказал следователь. — Мы с Артуркой так, о рыбалке поболтаем.

— Знаю я ваши рыбалки, — пробурчала бабушка, но смирилась и ушла хозяйничать в маленькую комнату.

Я поднялся, потер ушибленные коленки и вошел в кухню.

— Привет, Артур! — Следователь улыбнулся. — Как жизнь?

— Ничего, — многозначительно ответил я.

— Вчерашнюю ночь хорошо помнишь? Ты зачем в школу-то пошел?

— Я всегда туда хожу. Мы с папой договариваемся, что если его к десяти нет, то я иду в школу.

Отец бросил на меня изумленный взгляд.

— Ага, — подумав и посмотрев на меня с улыбкой, произнес следователь. — И что папа делал, когда ты пришел?

— Мячики из зала убирал.

— Как это?

— Ну как. Ребята их там набросают и не уберут. А отец не хочет, чтобы они на полу валялись.

— Ага. А потом?

— А потом свет в зале пропал. Из-за грозы, наверное. Мы сели на маты и стали ждать, когда электричество включат.

— Ага… — следователь вздохнул и почесал лоб. — А когда в школу шел, никого не видел?

— Не видел, но слышал.

— Как это?

— Ну, впереди меня никого не было, а сзади шаги раздавались. Поэтому я не видел, но слышал.

— Ладно, — следователь подумал и посмотрел на меня еще раз, только теперь уже серьезно. — Иди, Артур.

Я вышел, и отец закрыл дверь. Бабушка что-то делала в спальне. Я слышал, как скрипели дверцы шкафа, и поэтому уже без помех улавливал все, о чем говорилось на кухне.

— Поймите меня правильно, — тихо говорил следователь. — Происходящее в городе — это явление, чуждое нашему обществу. Ни один гражданин нашей страны не может жить, работать, а в свободное время убивать людей. На такое способен субъект, в нашем советском обществе не состоящий. Это кто-то чужой. Из другого мира. Вы понимаете, о чем я с вами сейчас разговариваю с глазу на глаз?