Кража в особо крупных чувствах - Дарья Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопрос в том, что сейчас делать? В первую очередь, с Элиной.
Петр встал и снова принялся ходить по кабинету. Во-первых, ей надо об этом сообщить. Ведь с этого утырка станется к ней заявиться. А с Эли – прятать и покрывать его. А как же, Поварницын у нас бедный мальчик. Бедный мальчик, который собственного отца грохнул.
Ну, а во-вторых… Во-вторых, таки надо собирать сумку и перебираться к Эле. Хотя бы до поимки Поварницына. Это вдруг стало очевидно Петру как ясный день. Или вообще – забрать ее к себе. Эта мысль была неожиданной и такой, которую следовало бы тщательно обдумать. Но сначала – сначала обговорить это все с Элей. А прямо сейчас – позвонить ей.
Эля взяла трубку сразу. Только голос был запыхавшийся.
– Что случилось? – вопрос вылетел мгновенно и сам собой.
– Ничего, – ответила Элина после глубокого вздоха. – Просто торопилась взять трубку.
– Ты где?
– В мастерской.
– Одна?
– Нет, с Николаем Ефимовичем.
Уже лучше. Петр вспомнил лысо-патлатого помощника Эли. Он вроде мужик хоть и в годах, но кряжистый, крепкий. Да и видно по нему, что к Эле хорошо относится.
– Понял. Эля, я хочу тебе напомнить про свою просьбу.
– Да, какую?
– Если у тебя объявится Поварницын – позвонит или приедет – неважно куда, в мастерскую или домой…
– Женя не знает, где находится моя мастерская! – перебила его Элина.
– Неважно, куда, – с нажимом повторил Петр. – Если позвонит, приедет, подойдет на улице – первое, что ты делаешь – звонишь мне. Не говоря ему ни слова, ясно?
– Ясно, – после паузы и будто сквозь зубы ответила Элина.
– Я сегодня приеду. Во сколько ты вернешься домой?
– К семи буду точно.
– Тогда до встречи.
***
– Эля, я должен тебе кое-что сказать. Это важно. И… это служебная информация. Я не имею права ее никому разглашать, но тебе скажу. Только я прошу тебя отнестись к ней серьезно. Отнестись серьезно, а выслушать меня спокойно. Договорились?
– Хорошо, – она кивнула. И в самом деле серьезно кивнула.
– Евгений Поварницын объявлен в розыск. В этот раз – по-настоящему. Он скрывается от органов правосудия. У нас появились весомые улики, которые указывают на него, как на убийцу профессора Конищева.
Эля вскрикнула, зажала рот ладонью, смотрела поверх ладони на Петра широко распахнутыми глазами и отчаянно мотала головой.
– Нет, нет, это не может быть! Женя не может быть убийцей. Нет. Нет! Нет!!!
Ну вот. Никогда не было и вот опять. Петр привлек Элю к себе и принялся гладить ее по спине ставшим уже привычным движением. В этот раз она не плакала, вздрагивала только. Ну что же, это можно считать прогрессом.
– Эля… А, может, давай, ты переедешь ко мне?
Она вскинула на него совершенно потрясенные глаза.
– А зачем?
– Моего адреса Поварницын не знает. И вряд ли сможет узнать. Там нет никакого шанса, что ты с ним встретишься.
Элина какое-то время смотрела на него так, будто видела в первый раз. Или будто он ей сказал, что это лично он, Петр Тихий, убил профессора Конищева. В общем, с полнейшим недоумением, даже потрясением.
– Я… – она кашлянула. – Я… тронута твоим предложением, но…но я привыкла жить дома. Опять же, здесь очень много ценного и…
– А ты, надо полагать, считаешь себя очень крутым охранником? Супер-ниндзя Эля?!
Она смотрела на него, сузив глаза. Ну да, повысил голос. Ну да, язвит. Ну, так и он сам, между прочим, уязвлен! Никому в своей жизни Петр Тихий не предлагал жить у себя. Никому! А эта не-такая-как-все-хрен-пойми-чего-от-нее-ждать Эля послала Петра с его предложением! С разумным предложением, во главу которого была поставлена ее же собственная безопасность!
– Нет. Я просто хочу жить в своем доме, – наконец, ровно проговорила Элина. – И я прекрасно услышала твои слова по поводу Евгения. Я всегда смотрю в глазок, прежде чем открыть дверь. Если он придет – я сразу позвоню тебе. Я помню, что ты мне сказал.
Она произнесла это таким тоном, что Петр сразу понял, что ни хрена она так не сделает. И идея о том, что Поварницын – бедный мальчик и никак не мог убить отца, накрепко засела в ее упрямой блондинистой голове. И как ее оттуда выбить, Петр не представлял. Он вообще разозлился так, что был близок к тому, чтобы плюнуть на все и уйти. Но…
Но нет. Не хочешь жить у меня – я буду жить у тебя. И, вообще, у него появилась идея, как можно выбить из Элиной головы эти бредовые мысли. Они так в студенчестве на природе вино открывали – когда забывали штопор. Если стучать по дну бутылки, то пробка выходит. Пора показать Эле, что такое настоящий взрослый секс без купюр.
Петр потянул с плеч куртку.
– Я могу рассчитывать на ужин?
После паузы Эля вздохнула – а потом подалась к нему и поцеловала в щеку.
– Ты ужасно упрямый, – шепнула она ему на ухо.
– Кто бы говорил, – его ладонь привычно легла на ее поясницу.
***
Все его планы по выбиванию дурных мыслей из Элиной головы сорвались. Потому что она, вернувшись из ванной, быстро скинула полотенце и скользнула в постель. Обнаженная, сама, первая, прижалась, оплела и шепнула на ухо:
– Я так по тебе соскучилась…
Он капитулировал тут же, безоговорочно. И весь его педагогический настрой куда-то исчез, оставив место только для наслаждения. Какого-то острого и, одновременно, такого нежного, что это казалось несочетаемым. Но оно было.
А после… после было самое время еще раз предложить ей переехать к нему. Хотя бы на пару недель. Петр был уверен, что она сейчас не откажет – когда лежит рядом такая: обнаженная, горячая, еще дышащая не совсем ровно. Мягкая. Нежная.
Но он почему-то ничего не сказал. И только наслаждался прикосновениями ее пальцев к своей щеке и шее. Пока не уснул.
Глава 7
– Ну что, есть новости по Поварницыну? – первым делом спросил Петр, едва увидел Арсения. Тот покачал головой.
– Никаких, Петр Тихонович.
– Залег на дно, – Петр сел
