Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но теперь, Жозефина Бальзамо, будет иначе! Если брат Николя сказал правду – а все это подтверждает! – и в таком необычном тайнике были спрятаны десять тысяч драгоценных камней стоимостью примерно в миллиард франков… во столько я бы оценил эти сокрытые богатства, завещанные нам Средневековьем… то это значит, что итог усилий тысяч и тысяч монахов, все это гигантское приношение католического христианства и великих эпох фанатической веры находится под гранитной глыбой посреди нормандского сада! Ну разве не восхитительно?
А какова твоя роль в этом приключении, Жозефина Бальзамо? Какой вклад внесла ты? Получила ли какое-нибудь указание от Калиостро?
– Всего неколько слов, – сказала она. – В списке из четырех найденных им загадок напротив вот этой – «Сокровища королей Франции» – он оставил примечание: «Между Руаном, Гавром и Дьеппом. (Признания Марии-Антуанетты)».
– Да-да, – глухо отозвался Рауль, – на земле Ко… в дельте древней реки, на берегах которой благоденствовали французские короли и монастыри… вот где спрятаны сокровища, накопленные за десять веков христианства… И я их, конечно же, найду.
Затем, повернувшись к Жозине, он спросил:
– Так ты тоже их искала?
– Да, но не имея точных сведений…
– А та, другая женщина искала? – поинтересовался он и заглянул ей прямо в глаза. – Та, что убила двух друзей Боманьяна?
– Да, – подтвердила она. – Это маркиза де Бельмонт, которая, как я предполагаю, приходится Калиостро родственницей.
– И ты ничего не нашла?
– Ничего, пока не встретила Боманьяна.
– И он хотел отомстить за убийство своих друзей?
– Да.
– И постепенно посвятил тебя во все, что знал сам?
– Да.
– По собственному желанию?
– По собственному желанию…
– То есть ты догадалась, что он преследует ту же цель, и, воспользовавшись его любовью к тебе, подтолкнула к откровениям?
– Да, – сказала она спокойно.
– Рискованная игра.
– Вся моя жизнь – игра. Решив меня убить, он явно хотел таким образом освободиться от своей любви, которая заставляла его страдать, потому что оказалась безответной. Вдобавок, и это главное, он испугался, что был слишком откровенен со мной. Я вдруг стала врагом, который может добраться до цели раньше его. В тот день, когда он понял свою ошибку, я была приговорена.
– Однако все его открытия свелись к нескольким, причем довольно неточным, историческим свидетельствам, ведь так?
– Да, так.
– И рожок канделябра, который я извлек из балясины, был первой находкой, подтверждающей их истинность?
– Первой.
– Однако после вашего разрыва он мог продвинуться еще хотя бы на несколько шагов.
– На несколько шагов?
– Да хотя бы даже на один шаг! Вчера Боманьян приезжал в театр. Спрашивается, зачем? Если только причиной этого не была лента с семью кабошонами на лбу у Брижитт Русслен. Он хотел понять, имеют ли камни отношение к сокровищу монахов, да и сегодняшняя утренняя слежка за ее домом велась, скорее всего, по его приказу.
– Это всего лишь предположение. Мы не можем знать этого наверняка.
– Но можем узнать, Жозина.
– Как? От кого?
– От Брижитт Русслен.
Она вздрогнула:
– Брижитт Русслен…
– Конечно, – сказал он спокойно, – нам достаточно ее спросить.
– Спросить эту женщину?
– Я говорю именно о ней, и ни о ком другом.
– Но значит… значит… она жива?
– Еще бы!
Он снова вскочил, вихрем развернулся на каблуках и несколько раз высоко подбросил ноги, словно решил станцевать канкан или джигу.
– Умоляю тебя, графиня Калиостро, не бросай на меня такие яростные взгляды. Если бы я почти не довел тебя до нервного припадка и не сломил твое сопротивление, ты бы ни словечка не проронила об этой истории – и что бы мы тогда имели? Боманьян рано или поздно украл бы этот миллиард, а Жозефине оставалось бы только кусать локти. Вместо того чтобы смотреть на меня с такой ненавистью, давай покажи свою красивую улыбку.
Она прошептала:
– И ты имел наглость!.. Ты посмел!.. Значит, твои угрозы, твой шантаж – просто комедия, чтобы заставить меня говорить? О Рауль, я никогда тебе этого не прощу!
– Ах, оставь, – сказал он с усмешкой, – конечно, простишь. Это всего лишь легкий укол самолюбию, он ничем не омрачит нашу любовь, дорогая! Это же сущие пустяки для двух любящих людей – таких, как мы с тобой. Сегодня один из нас обойдется так с другим, завтра другой ответит тем же… и все это будет продолжаться ровно до того дня, пока между нами не установится полное согласие.
– Если только мы не расстанемся раньше, – процедила она сквозь зубы.
– Расстаться? Только потому, что я снял с твоей души груз нескольких тайн? Расставаться из-за этого?..
Но Жозефина выглядела такой удрученной, что на Рауля напал смех и ему пришлось прервать свою речь. Прыгая с ноги на ногу, как мальчишка, он приговаривал:
– Боже мой! Мадам сердится!.. Да как же это? Уже и пошалить нельзя? Такой пустяк вывел вас из себя?.. Ах, милая Жозефина, как же вы меня развеселили!
Бальзамо его больше не слушала. Повернувшись к Леонару, она убрала салфетку с его лица и перерезала шнуры на руках. Кучер немедля кинулся на Рауля, как разъяренный тигр.
– Не трогай его! – приказала графиня.
Тот резко остановился, все так же держа сжатые кулаки перед самым носом Рауля, у которого даже слезы на глазах выступили от смеха.
– Ну, давай-давай! Экий ты чертик из табакерки! – подзуживал он Леонара.
Кучер дрожал от бешенства:
– Мы еще встретимся, любезнейший… мы еще встретимся… Пускай хоть через сто лет…
– Ты тоже считаешь веками? – ухмыльнулся Рауль. – Как и твоя госпожа?..
– Иди, – приказала Калиостро, подталкивая Леонара к двери. – Иди. Мне нужен мой экипаж…
Они быстро обменялись несколькими словами на неизвестном Раулю языке. Затем, оставшись наедине с молодым человеком, она резко сказала:
– А теперь?
– Что – теперь?
– Какой теперь у тебя замысел?
– Совершенно невинный, Жозефина, можно сказать – ангельский.
– Хватит шуток. Что ты собираешься делать? Как намерен действовать?
Став серьезным, он ответил:
– Уж точно иначе, чем ты, никому не доверяющая Жозина. Я буду тем, кем ты никогда не была, – верным другом, который постыдится причинить тебе вред.
– То есть?
– То есть я задам Брижитт Русслен несколько важных вопросов, но так, чтобы ты их слышала. Согласна?
– Да, – сказала она, все еще раздраженная.
– В таком случае оставайся здесь. Время не ждет.
– Время не ждет?
– Да. Ты скоро это поймешь, Жозина. Оставайся здесь.
Рауль приоткрыл двери обеих комнат, чтобы она могла слышать каждое слово, и направился к Брижитт Русслен, которая лежала на кровати под присмотром Валентины.
Молодая актриса улыбнулась ему. Несмотря на пережитый ужас и
