Битва аферистов - Олег Шелонин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У нас в горах,– перед мысленным взором абсолютно никакого жениха возникли лианы, по которым он когда-то, наклевавшись перезрелых, забродивших плодов, карабкался, как альпинист, вверх,– нэвэст для жэнихов кунаки воруют. Дэсять минут тэбэ даю!
Ара шлепнулся на хвостик, вытянув лапки вперед, для устойчивости оперся крылышками о мраморный пол и застыл в ожидании мешка с невестой.
– Нда-с, вот такое у нас трудное было детство,– ни к селу ни к городу ляпнул Алеша.
К выходкам Ары он уже давно привык, но как объяснить шаху, что наглое требование жениха украсть его личную собственность, да еще в присутствии хозяина, есть милый грузинский обычай? Алексей исподлобья посмотрел на Горбаса аль-Баиндура и поразился произошедшей в нем перемене.
– Картли? – едва слышно прошептал шах. Глаза владыки Ирана подернулись томной поволокой.
– Картли,– согласно тряхнул головой Вано.
– Гиви? Эристави?
– Вано…– джигит захлопал глазами,– Эристави. Гиви мой отэц.
– Сыно-о-ок!!! – Из глаз шах-ин-шаха Ирана брызнули слезы. Он поднялся с подушек, просеменил к джигиту и зарыдал на его груди.– Картли… царица Тамар… ты ее давно видел?
– Савсэм нэ видэл,– честно признался оторопевший колдун,– мой отэц видэл. Каждый ночь. Пастэлничай был… да…
– Как он меня гоня-а-ал!!! – восторженно заорал Горбас аль-Баиндур.– Представляешь, и под тахтой прятался, и в окошко прыгал! Сынок!!!
Вано неловко погладил шаха по спине.
– Слюшай, отэц, ты нэ прав. Грузинский жэнщин – вэрный жэнщин! Гиви мой отэц, да?
– Твой, твой…– успокаивающе замахал руками шах и внезапно рявкнул: – Вина!!! Всего самого лучшего для моих дорогих гостей!
В покои шаха немедленно ввалилась толпа слуг. Они оперативно раскатали перед гостями пестрый пушистый ковер, заставили его яствами, навалили вокруг кучу шелковых подушек и испарились.
– Садись, дорогой… ну и вы тоже.– Шах небрежно махнул рукой сватам.– Сейчас мы с тобой «Сулико» споем, молодость вспомним. Вах, какой у тебя горячий отец! Как его драгоценное здоровье?
Слегка обалдевшие сваты послушно плюхнулись на шелковые подушки. Только Ара упорно продолжал сидеть на голом полу, отсчитывая отведенные кунаку минуты.
– Ра-а-аз… Дыва… Тыры…
– Не части,– попросил его Алеша.
– Тыры с чэтвэртью…
– А ты знаешь, что, если б не твой отец, вся Грузия сейчас прославляла бы пророка Магомеда? – жадно спросил Горбас аль-Баиндур.
– Нэт,– честно признался Вано.
– Так знай: твой отец – великий человек! Пока с кинжалом за мной бегал, я еще как-то уворачивался, а вот как моя несравненная царица Тамар ему шашку подарила, я понял: пора домой.
– Вах! Ты вэлыкий воин. От мой отэц трудно убэжать.
– Да-а-а…– ностальгически вздохнул шах,– я и не убежал. Он меня через девять месяцев догнал.
– Ай маладэц! – обрадовался Вано.– Вэсь в мэня!
– Что б я без него делал! – Шах схватился за голову.– Дочку мне принес. Ну такая красавица! Писаная! Вот метрика. Хочешь посмотреть?
Не дожидаясь согласия джигита, шах вынул из складок халата потрепанный пергамент и продемонстрировал его Вано. Судя по состоянию документа, владыка любовался на него не раз.
– Я так полагаю,– шепнул Алеша брату,– папаша нашего джигита в дороге пеленки не менял.
– Тсс…– прошипел Елисей,– на ус мотай, вдруг среди соплей что дельное скажут.
– Тыры с палавыной,– грозно напомнил Ара.
– Замотайте ему клюв,– попросил Алеша свою свиту.
Демьян, Косьян, Дема и Сема потянулись к попугаю.
– Почты с палавыной,– уточнил пернатый джигит.
– Хочешь на нее посмотреть? – трепетно спросил шах, с надеждой глядя на Вано.
– Очень,– проникновенно пропел за джигита Алеша, ласково поглаживая через бурку плечо друга.
Алеша в принципе был не против сентиментальных соплей. Как-то в детстве даже хихикнул вместе с всхлипнувшей Ягой над страданиями бедной рабыни Изауры, рыдающей на клавишах рояля (этот противный Леонсио опять не понял ее мощное аллегро, ясно дающее противному понять: Я НЕ ТВОЯ!!!).
– Горим от нетерпения! – с самым серьезным видом заявил юный аферист.– А если она выйдет к нам еще и с невестой, наш жених…– Алеша посмотрел на попугая.
– Чэты-ы-ырэ…
– Слава Аллаху! На восемь частей делить не будет. Не заставляйте его учить дроби,– посоветовал Алеша,– у него кинжал, а это очень опасно. Ждем не дождемся вашей прекрасной дочки вместе с ее любимой птичкой, пока жених окончательно не дозрел.
Из глаз шах-ин-шаха Ирана опять закапали слезы.
– Портреты моей любимой дочки! – Он хлопнул в ладоши.
Вновь распахнулись двери, и в покои шаха начали вкатывать полотна, заправленные в массивные позолоченные рамы. Снизу к рамам были приделаны на манер роликов колесики, которые яростно громыхали по мраморным плитам.
– Она всегда со мной,– шах вновь всхлипнул,– стоит мне щелкнуть пальцами – и лик ее передо мной!
Шах всхлипнул так громко, что это восприняли как щелчок. С первой картины слетела ширма.
– Здесь она совсем маленькая,– шах шмыгнул носом,– ну такая лапочка, я ей, помнится: «У-гу-гу!!!»,– Горбас аль-Баиндур изобразил козу,– а она ручками-ножками чалму с меня хвать! И давай забавляться!
Первое полотно, изображавшее младенца, раздирающего папашину чалму, отъехало в сторону.
– Тут ей уже семь,– продолжил рассказ шах, демонстрируя следующее полотно.
Елисей при виде него начал ерзать на подушках. Алеша толкнул его в бок.
– Ты чего?
– Не знаю,– отмахнулся царевич,– кольнуло что-то.
Алексей посмотрел на подушки под седалищем брата.
– От жлобы! На пух разориться не могли. Перьевые подсунули.
Он смотрел не туда, ибо кольнуло его побратима не там. Сердце наследника престола государства Московского бешено колотилось в груди.
– Изгнание колдуна, не угодившего моей доченьке подарком на день рождения. Он даже заклинание произнести не успел,– пояснял тем временем шах происходящее на полотне.
Алеша поднял глаза, и сердце его тоже начало ускорять ритм. На картине юная леди, которой чадра еще не была положена по возрасту, решительно вонзала острие китайского зонтика пухленькому, плотненькому человечку в то самое место, до которого могла в силу своей юности достать. И этого человечка он узнал сразу.
– Вот болван,– прошептал Алеша царевичу,– а еще бог называется. Так наследить! Интересно, что ему было надо?
Елисей не отвечал, вперившись в картину. Алеша проследил направление его взгляда и понял, что он смотрит не на Кощея, а на малолетнюю садистку, протыкающую мягкое место славянского бога его же подарком.
– А здесь ей семнадцать…– Горбас аль-Баиндур зарыдал,– семнадцать – и уже в гробу!
– Алена!!! – взметнулся вверх Елисей.
– Лейла,– поправил его шах, шумно сморкаясь в халат,– доченька моя.
– Это не Лейла,– прошептал царевич, подходя к картине,– это Алена, возлюбленная моя, которую Кощей у меня украл.
Юноша пробежал трепетными пальцами по полотну, на котором его возлюбленная лежала в хрустальном гробу.
– Пья-я-ять…– напомнил о себе пернатый джигит, пытаясь приподняться.
– Ребята, не дайте ему досчитать до десяти,– попросил оборотней-охранников Алеша,– мне тут кое-что уточнить надо.
Демьян, Косьян, Дема и Сема шлепнули об пол чалмами, выпуская на свет божий свои буйные патлы, и начали было закручивать в них непокорную птицу, но она так яростно плевалась, клевалась и кусалась, что дружеские силы вынуждены были отступить.
– Пья-я-ть…– повторил Ара, грозя оборотням кинжалом,– я иду иска-а-ать…– и нетвердой походкой, на подгибающихся лапках пошел лично добывать себе невесту.
Оборотни смущенно переглянулись, покосились на шефа, но тот, увлеченный другой, более важной, с его точки зрения, разборкой, этого не заметил.
– Не извольте беспокоиться, я присмотрю за ним,– успокоил их визирь и скользнул следом.
– Лейла, говоришь? – строго вопрошал тем временем шаха Алеша.
– Лейла.
– А ты говоришь…
– Алена! – решительно рубанул Елисей.– Что я, свою невесту не признаю? Да я за ней на край света…
– Дальше можешь не продолжать. Пойдешь. Сам видел… и сам такой дурак… так,– Алеша повернулся к хозяину дворца,– этому шедевру сколько лет?
– Уже три года как в гроб положили,– шах промокнул глазки платочком,– на сохранение…
– Чего-чего? – насторожился Алексей.
– На сохранение! – сердито рявкнул Елисей.– Глухой, что ль? – В нем все бурлило.– На сколько положили?
– Мне один колдун пообещал, что ненадолго,– честно признался шах.– Как только прекрасный принц ее в гробу полюбит и в губки поцелует, он там какой-то обряд произведет – и тут же пир горой. Гарантию на целых сто лет дал. Вот жду и думаю: удастся погулять на свадьбе или нет? Все-таки сто лет!