Тетя для мажора - НеНастья

Егор(с).

— Прости… прости меня! Да, я маньяк! Я псих! Я не знаю, как так получилось, но мне нужно, как воздух, оказаться в тебе! И да, для меня это не просто секс! Все, что связано с тобой, не просто! Я люблю тебя, ты слышишь?! Люблю! — с такой горечью выплюнул это признание, словно эта любовь была моим самым большим разочарованием в жизни, крестом который мне доведётся теперь нести до последнего А ведь, по сути, так и было. Безответное чувство к женщине, которая никогда меня не полюбит, — что может быть хуже, что?! Сколько у меня было телок, которые с довольным визгом штабелями прыгали мне в койку, а мне, идиоту, нужно было втюриться в ту, которой плевать на меня. Ей на меня плевать! Абсолютно похеру. А теперь после сегодняшней выходки к этому “плевать” еще и ненависть добавится. Фантастический коктейль, мать вашу. Да и хрен, пусть ненавидит! Да пусть хоть ненавидит, если полюбить не способна.

Карина все это время всхлипывала и ошарашено пялилась на меня, не вымолвив ни слова.

— Разрешаю тебе меня ненавидеть! — заявил, торжественно натягивая худи. — Ты мечта всей моей жизни, а я редкостный мудак, но не насильник! Я бы никогда не причинил тебе боль. Прости, если сможешь… Давай я отвезу тебя домой, — я уже начал перелазить обратно на

водительское сиденье, когда в спину будто бы высоковольтным разрядом прилетело:

— Поцелуй меня…

— Что?! — охренев, обернулся и, часто моргая, посмотрел на нее. — Что ты только что сказала?

— Поцелуй меня в последний раз…

Обезумев от такого поворота событий я, теряя контроль и слетая с катушек, накрыл рот Карины диким всепоглощающим поцелуем. Попал в какой-то безумный водоворот, сознание плыло, башка кругом шла, словно я летел на центрифуге куда-то в космос. К дьяволу все! Она моя! Черт, нужно пережить эту резкую вспышку удовольствия. Эти губы, это же один сплошной, нескончаемый источник кайфа. Как и вся Янчевская! Кто-то раскачал Землю и теперь она неслась с огромной скоростью. Как же я хотел Карину! Никого и ничего в жизни я так не хотел, как ее! Неистово и жёстко! Чтобы только мне принадлежала до конца жизни! До последнего вдоха!

— Я хочу тебя! — выдал в открытую не видя смысла дальше это скрывать. — Боюсь одним поцелуем мы не ограничимся.

— Нет, нет Егор, не надо, я не хочу… — Янчевская слабо протестовала отвечая на мои поцелуи. А как же!

— Тс…маленькая моя, тихо, тихо! — как малахольный не понимал, кого я успокаиваю, себя или ее.

Вдавив Карину в сиденье кожаного салона, одной рукой придерживал запястья, а другой в спешке расстегивал джинсы и стягивал их с себя вместе с трусами, все по старой схеме. Раскаленный стояк, вырвавшись на свободу, снова шлепнулся о Каринино бедро. Она вздрогнула и выгнулась дугой от напряжения.

— Да-а-а, — с каким-то особо изощрённым кайфом протянул, удивляясь себе и своему же севшему голосу. Жадно провел мокрой и горячей от возбуждения ладонью по внутренней части бедра Янчевской, и если ее платье было почти уже на талии, то наличие колготок в мои планы явно не входило. Одним рывком впился в тонкий капрон, стягивая вниз. Пальцами скользнул ей под платье, натыкаясь на тонкую лямку атласных трусиков.

— Егор, нам нужно остановиться, это неправильно… — Карина буквально сума сходила подо мной, задыхаясь и отвечая на мои ласки, но зачем-то как одержимая в бреду твердила одно и тоже.

— Не надо нам уже останавливаться, поздно! — с этими словами я опустил руку ей между ног, и почувствовал, что там растеклась раскалённая магма. Мои пальцы в момент стали мокрыми. Поднял на Янчевскую охреневший взгляд, и мой рот расплылся в триумфальной победной ухмылке.

— Значит, не хочешь? — нырнул лицом в ее шею и волосы, остервенело вдыхая этот божественный аромат. Долбанные ромашки…

— Нет… — прошептала она сквозь стон лихорадочно качая головой. — Не хочу…

— Совсем не хочешь? — мой голос дрожал и срывался, я, хоть и пытался говорить шепотом, совсем не понимал происходящего, все чувствовалась как параллельная вселённая. — Давай уже капитулируй, Нехочуха, — язык то и дело прилипал к небу, напряжение на максимум, я сам до сих пор не понимал как я еще держусь. Наверное чтобы её окончательно не спугнуть.

Карина еще какое-то время мычала и сопротивлялась, но очень быстро обмякла, лишь тяжело и прерывисто дыша. Вжимая свою зазнобу в кожаное сиденье слышал как колотит её бешеное сердечко, вместе с моим, в унисон. Спускаясь вниз, покрывал горячими дробными поцелуями ее шею и обнажённую грудь.

— Егор… Егор… Ты зверь… — Янчевская такими интонациями орудовала, что меня откровенно качало. — Ты сумасшедший! — то ли хныкала, то ли стонала. Изнемогая от сумасшедшей жажды, возобновил поцелуй еще с большим напором. Тишина в машине уступила нашим стонам и судорожному дыханию. Карина, задыхаясь словно выброшенная на берег рыба, жадно вдыхая губами воздух, вскинула руки вверх, схватила ими мое лицо… Чтобы что?! На секунду застыл, не отрываясь от нее и наблюдая за действиями бестии, а она, поймав мою шею, обвила ее руками, впилась ногтями в затылок, порывисто перебирая волосы. Это и было поистине последней каплей моего терпения и остатками того жалкого контроля, который и так уже соблюдался мной из последних сил. Подложив руки Карине под ягодицы, я со стоном вошел в нее. Толчок. Резкий, сильный и глубокий. Карина взвыла мне в губы и вонзилась в мою кожу. Глубже, глубже, еще глубже. Там горячо, влажно. Очень узко. Я старался проникнуть туда еще раз и еще раз, как можно глубже, как можно сильнее, весь целиком. Не помещался, с каждым движением старался растянуть эту тугую горячую плоть. Господи, я что, сдох и в рай попал? Почему так хорошо, почему же, сука, так охеренно? Что это за женщина, что с ней не так, почему с ней не так, как с остальными?! Она вообще человек или ангел во плоти? Определенно, последнее! С простой смертной не может быть так круто! Догонялся быстрыми толчками, потеряв рассудок, мычал ей в губы всякую ересь! Дорвался, скотина! Получил то, о чем мечтал всю осознанную жизнь! Когда воздух в наших лёгких закончился, жадно оторвался от ее губ, уткнувшись в лицо. Карину же несло не по-детски, и она, сомкнув ноги на моей спине, стонала что-то нечленораздельное, царапая мою спину.

— Карина, девочка моя! — я завис, кайфуя от ее восприятия и реакций — сумасшедший бредовый взгляд, красные искусанные губы, растрёпанные волосы и выразительная испарина на лбу. Признаться,