Попаданка на бис. Том 2 - Татьяна Александровна Андрианова

Пришлось задрать подолы и прижать к лицу, чтобы хоть как-то приглушить немилосердную вонь. Помогало мало, но хоть что-то. Слава богу, писчие принадлежности обнаружились быстро. Вместе с увесистым, наполненным серебряными монетами кошелем. Записку писала быстро, текст получился неровный, зато содержательный: «Поздравляю! Вас поимела чистокровная эльфийка!». Содержимое кошеля объявили компенсацией морального вреда и поделили на всех. Норандириэль возмутилась, назвав наши действия грабежом среди белого дня. Мы с Эльфой на критику не обиделись и поделили ее долю тоже.

Покровителю романиста повезло больше, чем тому, кого угораздило связаться с Норандириэль. Ему не подсыпали порошков, и неприятное вонючее пробуждение мужику не грозило. Скорее наоборот. Эльфа осторожно потянула на себя дверь и… чуть не задохнулись от благовоний, чей сизый дым курился над жаровнями размером с мангал на двадцать шампуров. Теперь тугие створки окна рвали втроем, втроем же умудрились втиснуться на узкий подоконник (благо, две из нас худосочные эльфийки), высунулись на улицу и часто задышали, наслаждаясь дивным видом на раскисшие улицы и веревки с развешанными на них панталонами. От такой красоты аж слезы на глазах выступили.

– Чем так ужасно пахло? – хрипло поинтересовалась Норандириэль, уже немного привыкшая к газовым атакам, а потому пришедшая в себя первой.

– Благовониями, разумеется, – устало откликнулась Эльфа.

– Правда? – изумилась принцесса. – А разве им не полагается пахнуть приятно? Или хотя бы не так мерзко?

– Разумеется. Но это если их не смешивал извращенец с полностью отбитым нюхом и не жгут в таком количестве, – с трудом выдавила из пересохшего горла я.

– Зато дорого, – непонятно чем восхитилась Эльфа.

– Так жег бы сразу деньги, – иронично хмыкнула я, осторожно заползая обратно в коридор.

При такой худосочной пятой точке – удивительно, что из окна не вывалилась. Вот вернусь из путешествия (пока не решила куда, но вернусь же), начну приседать. Жаль, что с грудью спорт не поможет. А при минимальном размере капусту можно даже не есть, а сразу в лиф кочаны закладывать для визуального объема.

– Растопить монеты не получится. Только закоптятся, – возразила Эльфа, с трудом стаскивая обессиленную себя с подоконника и прислоняясь к стене.

Норандириэль просто села на пол. Плевала она на то, что кружевные панталоны мало что скрывают, даже если эльфийка стоит.

– Вот и вот. Помыли и тратьте на здоровье, – воодушевилась я собственной практичностью. – А еще у меня была одна знакомая, она о-о-очень деньги любила. Так вот. Муж, чтобы ее побаловать, всю свою получку разменивал как можно мельче и осыпал ее монетами, лежащую на кровати. Ей, к слову, очень нравилось.

Судя по тому, как алчно зажглись глаза Эльфы, способ с монетами ей понравился больше, чем глупое сжигание дорогостоящих ароматических веществ и вдыхание полученной гадости.

– Затейник, – оценила предприимчивость мужика Эльфа.

– Фу, какая пошлость! – воскликнула Норандириэль.

Вторая попытка войти в комнату была более удачной. Нет. Дверь с ноги мы не открывали. Сделали все тихо, мирно, аккуратно. Из присутствующих в комнате нас заметил только Акиэль, и то только потому, что сидел к нам лицом. И это лицо оказалось вульгарно накрашено – по принципу чем больше краски, тем краше морда. На кровати, застеленной парчовым покрывалом, спиной к нам возлежал довольно крупный темноволосый мужчина в темно-синей шелковой одежде и снисходительно слушал, как романист нервно и фальшиво тренькает на лютне. При виде нас эльф удивленно округлил густо подведенные глаза, но, слава богу, не выдал что-нибудь типа: «О! А вот и мои друзья! Знакомьтесь». Что делать дальше, было не совсем понятно, мы так далеко не заглядывали. Как ни странно, сомнения разрешила Норандириэль. Принцесса решительно схватила стоявший на изящном резном столике с фруктами кувшин, коротко замахнулась и огрела им мужчину по голове. Тот молча обмяк. Глиняная посудина раскололась, черепки усыпали кровать, струйки красной жидкости потекли с волос, марая дорогое парчовое покрывало, к удушающему амбре благовоний добавился запах спиртного.

– Вино, – озвучила очевидное я.

Акиэль закричал. Тонко. На одной ноте.

– Заткни его, пока сюда не сбежался народ! – потребовала Эльфа почему-то у меня.

Я посмотрела на расширенные от ужаса глаза эльфа, открытый в крике густо напомаженный ярко-красным рот и поняла. Нет. Не смогу. На сколько я знаю, истерики лучше всего прекращают при помощи пощечины, а бить и без того перепуганного романиста я не могла.

– Не могу, – растерянно покачала головой я. – Он мой соавтор, а я его по лицу?

– Какие вокруг все нежные, – хмыкнула жрица любви, щедро одарив вопящего хлесткой пощечиной.

Эльф действительно замолчал, нервно икнул, шмыгнул носом и поинтересовался у принцессы:

– Зачем вы его убили?

– Почему все сегодня задают мне этот вопрос? – искренне удивилась она. – Никого я не убивала. Он дышит. Предлагаю сваливать, пока нас не хватились. Нам, между прочим, до постоялого двора топать и топать, а Веронику будет муж искать.

– Муж? – впала в недоумение Эльфа.

Видимо, в суматохе она успела позабыть о наличии у меня законного супруга.

– Он самый, – стыдливо потупилась я. – Сдается мне, он о-о-очень расстроится. Я же его в трактире ждать обещала.

– Точно, – нервно сглотнул романист. – Боюсь, нам будет сложно объяснить происходящее.

Ага. Особенные трудности с пониманием возникнут, когда он увидит принцессу в полупрозрачном неглиже и разодетого под одалиску Акиэля. Да-да. Романист напоминал одетую в прозрачные одежды обитательницу гарема. Парчовый, открывающий живот лиф, прозрачные широкие шаровары. Хорошо, хоть промежность прикрыта чем-то вроде парчовых стрингов. Большое спасибо за это модельеру.

– Так чего мы ждем? Уходим, – поддержала Эльфа.

И мы пошли. Первой шла жрица любви, второй – Норандириэль, следом – романист. Я замыкала процессию.

Глава 14

Мы планировали покинуть заведение Аси по-тихому. Наивные. К моменту, когда крадучись спустились на первый этаж, там уже была сексуальная революция местного масштаба. В щедро заставленной, явно видавшей лучшие времена мебелью гостиной столпились штук пятнадцать разновозрастных жриц любви. Кто в халате, кто в чулках и нижнем белье, кто просто в ситцевом платье, натянутом на голое тело. Поплывшая косметика, толком не смытая перед сном, делала лица одинаково серыми и помятыми. В руках самых активных были кастрюли, по которым они с энтузиазмом молотили половниками, получался жуткий тарарам. Некоторые размахивали над головой подушками. На фоне их свежая, затянутая в вишневый с кружевной оторочкой сатин, успевшая изобразить высокую прическу Ася выглядела как полная негодования помещица, внезапно обнаружившая, что селянки устроили в доме оргию. Привлеченные владелицей дома терпимости органы правопорядка, в лице сурового сержанта в кольчуге и трех стражников в кирасах, шлемах и с алебардами наперевес, нерешительно мялись на входе, явно не зная, что следует предпринять. С одной стороны, руку власти приложить было к чему. С другой – перевес явно на стороне митингующих. В ответ на беспредел силовых структур запросто могут дать по шее. Словом, картина маслом. Низы не желают жить по-старому. Верхи отказываются