Братва особого назначения, или Демьян и три рекетера! - Дмитрий Черкасов TM

А с утра точно уже узнала, что приезжает её дорогой, потому что Адидас заскочил в ресторан на машине и сказал, что в пять вечера с Папой поедет в аэропорт за Демьяном.

С обеда бросила ресторан на завпроизводством и старшего официанта Гошу, и поехала домой готовить своему принцу королевскую встречу.

Накрыла в гостиной стол. Посреди планировала огромного жареного гуся с яблоками поставить, и даже место для него освободила, расставив по бокам салаты разные и прочие закуски. А в углу — в углу бутылки расположились батареей. И с запотевшего графина с водкой слеза потекла.

Поленька приняла ванну, высушила голову, причесалась, поправила маникюр, надела лучшее своё бельё и уже было решила платье вечернее погладить, как зазвонили в дверь.

«Неужели Демьян — без телефонного звонка?»

Она так обрадовалась, что выбежала в прихожую как была — в комбинашке, и даже в глазок почти не посмотрела, так и не разглядев как следует, стоял там кто на лестнице или нет, открыла…

Дура-дурёха!

Это она уже потом поняла, что дура-дурёха.

Женщина, когда влюбится, совсем голову теряет.

Они ударили её по лицу, и Полина ощутила во рту непривычный солоноватый привкус, когда губы немеют, и боли не чувствуют, только во рту что-то мешает и ощущение такое, будто все губы как-то вздулись и вот-вот рваться начнут.

Один из нападавших, по кличке Киля, завернул её полуоглушенное тело в какие-то тряпки, вскинул на плечо и потащил на улицу.

Киля подгонял остальных: скорее, мол, Кувалда, скорее, Храп, а то тут, на хазе, прихватить могут!

Около часа её возили по городу в багажнике. Она замёрзла ужасно. Ведь почти голая была, едва в тряпки завернули — вроде как в занавески или покрывало с кровати.

Лежала Полина в багажнике прямо на инструментах каких-то, тряслась на ухабах и ревела белугой.

За что? За что, Господи?

Но не слышал Господь: слишком много, наверное, в этот день, таких же, как она, просили прекратить испытания, выпавшие на их долю. А может, и слышал, но ничего не сделал. Потому что устал уже вмешиваться в людские дела. А люди и рады стараться, давай друг дружку убивать, насиловать и грабить. Ведь не слышит Господь! Не слышит! И не делает ничего!

Люди, оглянитесь, что же вы с собой делаете?!

Услышь мя, Господи!..

Её привезли в какой-то гараж. Бросили на кровать без простыней…

Она уже не видела и не чувствовала, как сделали ей укол в вену на сгибе локтя…

Кольнули, и она забылась жарким горячечным сном.

Терех сам приехал посмотреть на Полину. Посмотрел и, поморщившись, спросил:

— Доживёт ли она до границы-то, Киля? Вы не перестарались с наркотой, а? Обтруханная она какая-то!

А Киля только отмахнулся:

— Не подохнет, ручаюсь. Бить мы её больше не будем. Сами понимаем: товар дорогой.

— Завтра Маркел с Ханей этап проституток автобусом отправляют, — сказал дядя Терех, по своему обыкновению, почти не раскрывая при этом рта, словно его зубы были склеены какой-то дрянью. — Там их штук пятнадцать, и с ними сам Маркел и пара пацанов. Так ты, Киля, эту девку к ним посади. И пусть кто-то из пацанов… — Терех брезгливо посмотрел на Кувалду, — только не этот, с ними до польской границы прокатится, до Бреста… Я перед Папой отвечаю, Киля. Если что с девкой случится… Тут дядя Терех показал свой грязный сухой кулак с отбитыми костяшками.

— А ксива? — нервно спросил Киля.

Терех молча протянул красный советский загранпаспорт.

— Иванова Мария Ивановна, — вслух прочитал Киля. — Они на выдумку там не шибко хитры. Могли бы позаковыристей придумать. Фотка-то хоть её?

— Не возникай, Киля, ксива честная, Маркел по таким не одну сотню баб в неметчину справил…

И Терех, ещё раз окинув брезгливым взглядом почти безжизненное тело Полины, уехал по своим делам.

На старой хате Демьяна уже поджидал верный Простак.

— Плохие дела, Пятак! Эдуард Аркадьевич велел тебе обратно в Степногорск пока двигать — засветился ты здесь капитально. Маляву пахану твоему тамошнему он уже отписал! А тачку мою возьми. «Девятку» мою, потому как джип твой насквозь засвеченный.

Демьян аж затрясся весь, так горько ему стало, едва слезы сдерживал.

Ну что же за напасть такая, а? Только-только стал по-человечески устраивать судьбу свою, как на тебе! И уважения добился реального, и деньги завелись, и тачка, и девушка-красавица…

— А Поля где? Куда Полину дели? Я без неё не поеду! — безапелляционным тоном заявил он Путейкину.

— Полину ищем. Эдуард Аркадьевич сказал, что найдём. А ты его слово знаешь. Оно — кремень. Без тебя, Пятак, найдём, ты поезжай, не волнуйся. — Тут Путейкин дружески хлопнул парня по плечу, дескать, всё будет хорошо. — Пока тебя тут Сушёный в хату к себе не укатал! Он этого, ой, как хочет!

— Без Полины никуда не поеду, — неожиданно для Простака резко ответил Пятак. — Всех порежу, мне бы только их найти!

— Не шебурши, Пятак, — спокойным тоном сказал Путейкин. — Тебе ехать не я решал, а Папа…

Пятак вдруг схватил друга за лацканы куртки и, встряхнув, сказал, глядя прямо в лицог

— Андрюха, я тебе никогда бы не напомнил, что тогда на стрелке с ментами спас, да и перед Папой потом тоже выгородил-отмазал…

При этих словах глаза у Демьяна стали такими злыми, что Простак даже попятился немного назад. Не испугался, но обеспокоился за товарища, потому что это было так не похоже на всегда спокойного Пятака.

— Ну? — удивлённо спросил Путейкин.

Демьян успокоился, но лацканов из рук не выпускал.

Путейкин, видя, что Пятак приходит в себя, тоже успокоился.

— А то, что не поеду я в Степногорск, Андреич, а буду искать тех, кто Полину похитил, а ты и Шурик мне поможете…

— Ну и? — как баран, повторил, в который уже раз, Простак.

Была у него такая привычка — долго и туго соображать. Правда, когда дело касалось спасения своей шкуры, тут Путейкин действовал быстро и резво, на инстинктах. И когда кого-нибудь прижать, тоже соображалка работала исправно. Но сейчас речь шла о неповиновении чуть не правой Папиной руке — и у него в голове что-то заклинило.

— Что ты все: «ну», да «ну»! — Пятак отпустил Путейкина и продолжил: — Я пока у тебя на хате спрячусь. Папе скажешь, что я уехал, понял?

— Ну… это, понял, да… И че?

— А то, что, когда что-то наколется с Полиной — мне скажешь, понял?

Путейкин кивнул, но глядел при этом в пол…

— Эдуард Аркадьевич если узнает, что ты не уехал… — сказал он, но мысли не докончил, боясь даже предположить, что Папа сделает с Демьяном в таком случае.

А что Эдуард Аркадьевич с Простаком сделает, если Простак ему не скажет об этом, уж этого он и вообще предполагать не хотел — боялся.

— Ты, Андрюха, что, испугался? — вновь схватил товарища за лацканы Пятак.

— Да нет… — замялся Путейкин. И вдруг его прорвало: — Да знает уже Папа, где Полину искать. Ему Недрищев Марлен Полуэктович информацию дал! Знает, где искать, да Сушёный всех наших пацанов в ориентировку дал. Мы теперь — никуда! На каждом посту ГАИ — фотки наши! А твоя — самая первая!

— Ты знаешь, где искать? — набычившись, спросил Демьян Пятак.

— Знаю, — кивнул Путейкин. — Твоя старая знакомая по Франции — Алла Замоскворецкая — через агентство своё с проститутками Полину в Германию автобусом отправила…

— Что ж ты, гад, молчал?! — Демьян бессильно замахнулся на друга, но не ударил, потому что по глазам Андрюхи понял, чего тому стоило это его признание. — Дуй за Саней и Адидасом. Машина нужна чистая. Если кто откажется, не уламывай. На смерть идём смотреть.

Через пару часов вся четвёрка в полном составе сидела в машине, не засвеченной нигде «девятке», одолженной у одного официанта из ресторана «У Василия». Упаковались плотно: три ТТ, спрятанных за обшивкой передних дверей, и обрез тульской двустволки двенадцатого калибра составляли целый арсенал.

Впереди сидели Адидас и Пятак. Позади — Простак и Мастак.

Из города выехали почти без проблем.

Пятак уже сам женский парик на голову натянул, очечки близорукие на морду, помаду, серёжки в уши: ни дать, ни взять — баба некрасивая на дачу с мужем собралась.

Простака тоже замаскировали, под старика, ветерана войны. Бороду чуть ли не дед-морозовскую приклеили, очки в роговой оправе нацепили да шляпу-канотье соломенную, какие в годы нэпа ларёчники носили…

Багажник они на крышу привинтили, а на него привязали пару табуреток, фикус и холодильник с помойки, кем-то выкинутый…

Гаишники на посту только мельком глянули — и останавливать не стали: дачники-неудачники, голытьба городская…

А когда за пределы области выкатились, остановились… Багажник с хламом — в кювет, грим водой из канавы смыли, стволы из тайников достали, и газу — до отказу!

Только за рулём менялись. Путейкин, потом Демьян, потом Шнуропет, потом Биттнер. Потом снова Путейкин.

Первый «Икарус» с девчонками догнали уже в Белоруссии…