Вор - Роннат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лика приподняла свою шкатулку, набралась смелости и отозвала обратно в пустоту.
Зеркало начало меняться. По чёрной поверхности пошла цветная рябь. Красные, фиолетовые, зелёные круги расходились из центра, отталкивались от рамы, смешивались и переливались. Вместе с этим зеркало начало вибрировать, всё громче и громче. Звук больно отдавался в ушах и груди. Статуя богини покрылась белой изморозью, на железных подсвечниках и каменной мозаике выросли ледяные кристаллы.
Все отступили от зеркала, а Лика, напротив, будто приросла к полу. Она смотрела, как в чёрной глади появлялись звёзды, очертания горных хребтов и тысячи, миллионы шкатулок, выстроенных в пирамиды.
– Окно в Обитель Двуликой открыто, – дрожащим голосом объявил отец Лорал. – О-обвинители, ваше слово. Принц Севир, говорите.
Лика глубоко вдохнула и заставила себя смотреть на принца, хотя от каждого его взгляда подкашивались ноги.
«Что же ты скажешь?»
Севир вышел вперёд, не в силах отвести взгляда от обрамлённого льдом окна. Колени дрожали так, что принц чуть не споткнулся.
– Лика Пейран, – начал Севир звонким, преувеличенно бодрым голосом, – открыла мою шкатулку, несмотря на то что я просил её этого не делать. Таким образом Лика Пейран отняла у меня право самому открыть шкатулку.
«Он не назвал меня бесценной», – подумала Лика.
– Лика Пейран видела, как шкатулка открылась. И утверждала, что внутри дара не было. – Севир облизнул губы и быстро глянул вниз, на бумажку. – И поскольку ещё ни одна шкатулка в мире не оказывалась пустой, я обвиняю Лику Пейран в колдовстве.
«Что?»
Лика вовремя прикусила язык. От негодования у неё перехватило дыхание и затряслись сжатые кулаки. Севир бросил на Лику быстрый взгляд – самодовольный, издевающийся. Люди вокруг шептались, переглядывались и пожимали плечами.
«Какой хитрый трюк, – вскипев от гнева, подумала Лика. – Ты не рискуешь обвинять меня в воровстве, даже боишься назвать бесценной, вдруг это не так, да? Зато как удобно назвать исчезновение шкатулки колдовством, учитывая, что само открытие шкатулки бесценным попадает под это понятие. Если так подумать, в твоих словах не было ни единого лживого словечка».
Отец Лорал кивнул принцу и пригласил следующего обвинителя.
Стефан вышел вперёд и чётким, командным голосом отбарабанил крепко заученную фразу:
– Я обвиняю Лику Пейран в унижении чести и достоинства принца Севира.
Лика ждала продолжения, но его не последовало.
«И это всё?»
Она успела заметить, как принц закатил глаза, и уголок её губ дёрнулся от несмелой улыбки. Если уж отец города не осмеливался настаивать на воровстве, может, всё было не так страшно?
Последней от обвинителей вышла Софур. Женщина поправила волосы, прокашлялась и просто выпалила:
– Я обвиняю бесценную в упрямстве, непослушании и в неуважении к Двуликой.
– Богиня, смилуйся над ней… – громко прошептала Балла.
Софур, не обратив ни на кого внимания, продолжила:
– Бесценная посмела испортить Слово Двуликой и захотела ударить по её изображению. Такие намерения не могут говорить об уважении.
«Они извиваются, как змеи в бочке», – думала Лика. Она надеялась лишь на то, что эти слова ничего не стоят. Для неё уж точно, но что скажет богиня?
Софур поклонилась статуе и, развернувшись, кивнула, посмотрев куда-то в толпу. Лика проследила за этим взглядом и, к своему ужасу, заметила у самой стены рейну.
«Она отправила вместо себя Софур», – догадалась Лика. Стало интересно, что? послушнице пообещали за такой риск.
– Защитники, ваша очередь. Прошу, – Лорал жестом пригласил к светлому лику Дору.
Сердце не стучало так быстро даже во время слова принца. Мать шла с гордо выпрямленной спиной, кисти она прятала в широкие рукава платья, а бледностью мало чем уступала светлому лику богини. Взгляд Доры словно окаменел.
– Я не верю в то, что шкатулка принца была пустой. Принц Севир обвинил мою дочь в колдовстве. Это всё равно как обвинить бесценного в том, что он наделён даром открывать шкатулки. Лику Пейран обвинили в упрямстве и непослушании. Хочу напомнить всем присутствующим, что, несмотря на то что моя дочь бесценная, она ещё ребёнок. И раз она не побоялась попросить Двуликую о защите, значит, уважает её суд и доверяет ему больше, чем суду наречённых. Лика, дочка, я люблю тебя. Вот моё слово.
Лика до боли сжала губы, чтобы не расплакаться. Она опустила голову и постаралась успокоиться. В ушах звенело. Как сквозь подушку, она услышала слова отца:
– Моя дочь – бесценный дар богини. Её предназначение – помогать людям. Лика ни за что бы не пошла против своей природы и против своего дара. Когда она открыла самую первую шкатулку – а ей было восемь лет, – она не притронулась к дару. Моя дочь… моя дочь честна. Ни у кого из вас нет доказательств её вины, но вы продолжаете обвинять её… так пусть же богиня нас рассудит. Лика, мы рядом. Мы тебя любим и гордимся тобой.
Стало тихо.
Лика ждала слов отца Лорала, но отец Баст придержал хранителя и покачал головой.
«Они не будут защищать меня», – поняла Лика с горечью.
Лорал обратился к Лике:
– Теперь твой черёд, дитя.
От страха онемели губы. Её страшно мутило, а мысли путались. Но она нашла в себе силы сказать:
– Я не собиралась открывать шкатулку принца Севира. Это правда, – говорила она, подражая слогу отца Малькома. – Шкатулка открылась от одного прикосновения, я была не властна над этим. Это правда. Когда шкатулка открылась…
«…то она была пустой», – подумала Лика, а сама сказала:
– То я не увидела в ней дара принца. Это правда. Я не прикасалась к дару принца.
«Потому что шкатулка была пустой».
– Я не знаю, подарила ли богиня принцу дар или нет. Мне это неведомо.
«Я только знаю, что шкатулка была пустой».
– И я считаю, что людям не дано понять замысел Двуликой.
«Я не знаю, почему богиня подарила принцу пустую шкатулку. Я не знаю, почему я не такая бесценная, какой должна быть».
– И я знаю совершенно точно, что принцу, как и мне, нужна помощь Двуликой, чтобы в этом разобраться. Я надеюсь на равный суд. Вот моё слово.
«Поганая, мерзкая дрянь!»
«Всё-таки богиня подарила мне бесценную дочь».
«Пощади, пощади её, богиня!»
«Да, ваша светлость, разумеется, хранительница веры расчешет вам волосы… Что? Почему все притихли?»
«Если мы проиграем этот суд, шкуру спущу с гадёныша».
«Я выбрал тебе правильное имя, Лика».
«Почему богиня не отвечает?!»
«Я не сделала ничего дурного, я не украла и не солгала. Я сказала
