ТАСС уполномочен заявить - Юлиан Семенов

— Вы с Дубовым тоже дружны?

— Как вам сказать… Я, признаться, не очень ему симпатизирую; хоть и умен и, Оля говорила, талантлив, и не пьющий, а все равно не лежит у меня к нему сердце.

— Отчего?

— Не знаю. Не лежит, и все тут. Я и на поминки не пошла, знала, что будет представление, а я этого не выношу: свое в себе следует хранить…

— Куда Оля от вас поехала?

— Не знаю… Она куда-то звонила, спрашивала о проспектах, о справочниках… Не помню, кажется, она называла имя Лёва.

Проскурин выслушал Константинова, открыл папку, полистал страницы:

— Только один ее знакомый имеет имя Лев.

Константинов усмехнулся:

— Занятно вы сказали. Словно перевод с английского. И как фамилия этого Льва?

— Лукин. Лев Васильевич Лукин.

— Я попрошу вас увидаться с ним. Сейчас же. Договорились? И вот еще что… Вырисовывается Дубов, странно вырисовывается… Где он?

— Я начал его искать, Константин Иванович, но он как в воду канул.

— Тоже помер? — усмехнулся Константинов. — К вечеру найдите.

— Товарищ Лукин, моя фамилия Проскурин, я из КГБ. Здравствуйте.

Лукин пригласил Проскурина в квартиру: стеллажи в большой комнате были заставлены книгами, словарями, справочниками — Лукин работал в международном отделе Бюро технической информации.

— Не обращайте внимания на беспорядок, — сказал он, — это — беспорядок кажущийся. Я к вашим услугам, товарищ Проскурин.

— Спасибо. У меня к вам вопрос.

— Пожалуйста.

— Так вот, товарищ Лукин, я хочу узнать, о чем вас спрашивала Ольга Викторовна Винтер в последний раз?

— Оля попросила у меня проспект отелей «Хилтон». А в чем дело?

— Товарищ Лукин, вопросы буду задавать я.

— Пожалуйста.

— Что это за проспект?

— Описание отелей, ресторанов, баров, стоимость номеров, адреса, телефоны, телексы.

— Откуда вы привезли этот проспект?

— По-моему, из Италии. Или из Великобритании. Кажется, из Лондона, да, именно из Лондона.

— Вы не помните, там есть описание отеля «Хилтон» в Луисбурге?

— Конечно. Ольгу, по-моему, интересовал именно этот отель.

— Почему?

— Не знаю. Она посмотрела справочник, остановилась как раз на той странице, где был луисбургский «Хилтон», загнула еще, потом разгладила, она знает, как я отношусь к книгам…

— Где этот справочник?

— Оля его увезла с собой.

— Обещала вернуть?

— Да. Я на поминках видел этот справочник у Сергея в комнате.

— Она сразу же попросила этот справочник или предварительно беседовала с вами о чем-то?

— Нет. Она с порога сказала: «Лев, дай проспект по „Хилтону“». Ну я и дал. А что случилось, товарищ Проскурин?

— Вы не заметили ничего странного в поведении Винтер?

— Кого? Ах, Оли? Нет. Выглядела только плохо, будто после бессонной ночи, а так ничего странного я не заметил…

С ювелиром Абрамовым работал Коновалов.

Коновалов задумчиво смотрел на блестящую лысину ювелира, который писал заключение, старательно выводя каждую букву:

«Я, Абрамов Игнатий Васильевич, будучи приглашен в качестве специалиста, по существу заданных мне вопросов должен заявить следующее: серьги бриллиантовые, в золоте, на платиновой основе представляют собою уникальное произведение ювелирного искусства; совершенно очевидно, что выработаны они не в СССР, ибо как золото, так и платина имеют явно выраженные примеси серебра, что карается у нас, так как это нарушение стандартных норм. Скорее всего, эти серьги произведены в Бельгии или Голландии; нельзя также отрицать возможность того, что сделаны они на предприятии „Кук и сыновья“ в Нью-Йорке, судя по коробочке, бархату и целлулоидному крепежу; допустимо также, что сережки сделаны во Франции, в дочерней фирме „Кук и сыновья“, именующейся ныне „Тулуз Луар“. Приблизительная стоимость сережек составляет пять — семь тысяч рублей. Можно предположить, что в свободно конвертируемой валюте означенные сережки стоят от двух до трех тысяч долларов».

— А почему именно «Кук и сыновья», Игнатий Васильевич? — перечитав заключение Абрамова еще раз, спросил полковник Коновалов. — Ошибки быть не может?

— Ювелиры ошибаются, как и саперы, всего лишь один раз в жизни. Камень слезится, высверк голубой, грани ручной шлифовки с небольшим машинным изнурением — кто же, как не Кук, сделает такое?! Это мы не бережем клиента и не думаем о преемственности симпатий, а им нельзя иначе, они живут рынком, а не собраниями политпросвета, пожалуйста, не сердитесь за мою дерзость, но я привык говорить то, что думаю, — особенно после решений исторического двадцатого съезда большевиков.

— Где существуют филиалы «Кука и сыновей», не сможете подсказать нам?

— То есть как это «где»?! «Куки» владеют миром, в каждой стране есть их контора, это ж не продажа семечек, это бриллианты!

— Между прочим, торговля семечками тоже дает миллионы.

— Что такое эти миллионы?! Это плевок из космоса! Это нищета и разор! Бриллианты могут стоить десяток тысяч миллионов, но ведь все привыкли к тому, что надо обмануть всех, когда имеешь дело с камнем, — зачем нервировать стомиллионной ценой?! Не надо! Бриллиант престижен, а разве люди сумели определить цену престижа?!

— Еще не сумели, — согласился Коновалов. — А вот скажите, пожалуйста, такого рода сережки могут быть причислены к разряду представительских подарков?

— Ха! Представительские подарки — это ручка «Паркер»! Вы не знаете заграницы, а я ее знаю! Представительский подарок — это записная книжка, набор спичек и, как апофеоз, книга об архитектуре Полинезии! Думаете, буржуй — щедр?! Он скуп! Он скупее нашего фининспектора! «Кук» не для представительства! Товар «Кук» дарят раз в жизни: на свадьбу, дочке в день совершеннолетия, любовнице; забудьте о представительстве, когда в деле фигурирует «Кук»!

Коновалов улыбнулся:

— Спасибо вам, товарищ Абрамов.

«Славину.

По возможности установите, снимал ли Дубов номер в отеле „Хилтон“, и если да, то какой? Цикличность? Стоимость? Как расплачивался — чеками или наличными? Установите также, где находится представительство ювелирной фирмы „Кук и сыновья“? Кто генеральный директор? Есть ли каталог на ювелирные товары бельгийского производства? Можно ли найти фамилии людей, покупавших год назад бриллиантовые серьги с изумрудом стоимостью от двух до трех тысяч долларов?

Центр».

Подразделение Коновалова обобщило данные на Дубова. Константинов, в частности, поручил выяснить, отчего по возвращении из Луисбурга Дубов отказался от предложенной ему докторантуры.

— Он не только от докторантуры отказался, товарищ генерал, — докладывал Коновалов, обобщив глубокой уже ночью собранные материалы. — Выясняется довольно занятная картина: во-первых, ему предложили должность заведующего отделом в управлении, оклад триста пятьдесят. Отказался. Странно, потому что он не назойливо, но точно дает понять окружающим, что с деньгами у него довольно трудно. Отказался и от учебы в академии. Три месяца он ждал должности старшего референта в том именно отделе Координационного института, куда стекаются все закрытые материалы по «африканскому узлу». Оклад — двести, премиальных нет.

— Какие он мог получить выгоды в Координационном институте? Более интересные командировки, перспектива роста?

— Никак нет. Командировки ему гарантировали, когда приглашали заведующим отделом, — практически, весь мир. Там же ему обещали дать льготы, если он решит писать докторскую. Перспективы роста в Координационном институте — весьма незначительны, разве что только защитится…

— Он пишет диссертацию?

— Нет. Мы навели справки, он даже не поднимал этот вопрос.

— Как характеризуют?

— Положительно. Дисциплинирован, скромен; очень аккуратен в работе с секретными документами.

— Какой, кстати, у него дома приемник?

— Его же нет в Москве, Константин Иванович… Мы не имеем права — пока что, во всяком случае, — входить к нему в квартиру…

— Надо продумать, как выяснить, что у него за приемник?

— Я прикину комбинации, товарищ генерал.

— Когда кончите «прикидывать»?

— Я сообщу вам план мероприятий сегодня же…

…В четыре утра пришел Проскурин.

— Где Дубов? — спросил Константинов.

— Я сделаю все, чтобы найти его.

— Ну в таком случае мы обязаны не разрешить вам делать все, а лишь то, что не противоречит закону…

Константинов открыл папку с особо срочными телеграммами:

— Ответьте мне, кто из людей по — «суженному кругу» — знал о наших поставках в Нагонию?

— Я должен посмотреть еще раз материалы на фигурантов.

— На кого? — Константинов поморщился. — «Фигурант» — по Бархударову — значит «артист балета».