Звоночек 3 - Михаил Маришин

— Точно так, — не разочаровал меня Перегудов. — Мы создадим металлическую модель готового изделия, с некоторыми припусками, обеспечивающими плавный ввод инструмента, заполним её до формы первоначальной заготовки пластилином и выточим его первичной режущей частью станка. Что бы фрезеровщик ни делал, фальшрезцы по пластилину, ни при каких обстоятельствах не смогут войти в стальную модель. Более того, чтобы начисто удалить заполнение, модель может, по необходимости, не быть закреплённой жёстко, а проворачиваться, либо перемещаться иным образом под воздействием первичного инструмента, к которому такое же правило взаимно применяется. Например, фрезеровщик подаёт головку к детали, а та, не в силах в неё углубиться напрямую, выбирает мягкие участки, либо смещаясь сама, либо смещая заготовку. Это первичная часть будущего фрезерного станка-полуавтомата. Она жёстко, при необходимости через бустеры-усилители, связана с вторичной частью, где всё уже без детских игрушек. Настоящая заготовка и настоящая фреза, совершающие точно такие же действия, как и первичные. В результате, фрезеровщик по пластилину, имеющий, однако понятие, что на самом деле он работает по стали либо иному металлу и не нарушающий режимов резания, выточит точную копию изначально заданной модели. По этому же принципу, разумно создать иные, например, токарные станки для тиражирования с высокой точностью каких-либо ответственных деталей. Управлять ими, в принципе, может даже выпускник фабзавуча.

После всего услышанного, я стал смотреть на мир широко раскрытыми глазами. Хотелось петь и смеяться. В общем, самообладание от внезапно свалившегося счастья, я потерял. Вот что значит стереотип! А ведь именно из-за него я с самого начала видел только один, долгий и затратный, путь решения проблемы. А люди, не отягощённые багажом готовых решений, нашли иной! Впрочем, смотря глубже, это одно и то же решение. Просто в первом случае модель используется цифровая, а во втором самая натуральная металлически-пластилиновая. Но самое важное в том, что Перегудов упомянул в самом конце. Можно тиражировать с высокой точностью детали любой, самой сложной формы. Игрушечный резец по пластилину никогда не вгрызётся в стальную модель. Даже если станок будет саму человеческую руку копировать и художник, рисуя по вощёной доске, параллельно твердосплавным резцом будет создавать гравюру по стали. Так то. Пожалуй, Шпагин теперь просто "обязан жениться" на этом спецКБ, с его-то затворной рамой СВШ.

Вдохновлённый произведённым впечатлением, Перегудов стал разворачивать свои мысли дальше, предполагая связывать в обрабатывающие комплексы один задающий и несколько исполнительных механизмов, чтобы обрабатывать одновременно две и более заготовки. Либо разместить исполнительные механизмы по окружности заготовки, обрабатывая одновременно два и более зуба будущей шестерни. Однако, когда дошли до реально проделанной работы, всё оказалось далеко не так радужно. Перегудов отчитался, что найдены оптимальные пропорции зуба арочной эвольвентной передачи и спецКБ находится на этапе создания пробной модели для проверки теории практикой. Таким образом, все токарные, фрезерные комплексы сейчас не более чем эскизы, в лучшем случае, чертежи.

— Интересно, а как же вы собрались первоначальную модель создавать без станка?

— Точно так же, гражданин начальник, как великий грек вывел формулу длины окружности, разделив её на бесчисленное количество прямолинейных участков, — "умывать" меня, похоже, входит у Перегудова в привычку. — Делим модель на множество с минимальной толщиной и в каждом сечении работаем как с двумерной деталью, после чего собираем в пакет. Это требует известного времени.

Что ж, на эту работу мне времени не жаль. Если всё получится, производительность, даже при использовании малоквалифицированной рабочей силы, от которой, по большому счёту, требуется только аккуратность, будет бешеная. В свете предстоящей войны, женщин и детей, работающих с подставок, по двенадцать часов в смену, впроголодь, это очень, очень важно! Про чисто технический эффект от более лёгких, компактных, малошумных зубчатых передач я уж не говорю. Но ведь тут не только шестерёнки! Скажем, самая массовая продукция войны — боеприпасы. О тружениках тыла, перевыполняющих план по снарядам в 3–5 и более раз, в те тяжёлые годы писали центральные газеты, их награждали орденами и почётными званиями, не говоря уж о деньгах. А тут каждый работник вместо одной заготовки будет обрабатывать 2–3, а может и пять. Каждый! Значит, наша армия сможет обрушить на головы врага во столько же раз больше металла и взрывчатки, нанося ему потери и сокращая свой путь к победе.

Цыганка с картами, дорога дальняя.

Дорога дальняя, казённый дом.

Быть может старая, тюрьма центральная

Меня, парнишечку, по новой ждёт.

Таганка, все ночи, полные огня,

Таганка, зачем сгубила ты меня?

Таганка, я твой бессменный арестант,

Погибли юность и талант в твоих стенах.

Топая в состоянии лёгкой эйфории коридорами тюрьмы по направлению к её коменданту, я неосознанно мурлыкал себе под нос саму собой вспомнившуюся песню. Но, обернувшись на сопровождающего при проходе через очередную отсечную решётку и заметив его взгляд, показавшийся мне излишне задумчивым, осёкся и даже, сам от себя такого не ожидал, смутился и пару раз кашлянул, пытаясь это скрыть. Хотя… Чего мне, бывшему колчаковскому контрразведчику, бояться? Тьфу, как говорится, на всё. Я таких песен могу напеть, что у того, кто будет пытаться анализировать, мозг взорвётся.

Комендант Таганки не разделил моей озабоченности условиями содержания спецконтингента, заявив, что тюрьма переполнена и моих неплохо вообще было бы переселить в одну камеру. Что ж, идея объединить два этих КБ вполне себе дельная. По крайней мере, по методу Перегудова можно изготовить вальцы для прокатки сердечников пуль. Но для этого сперва следует сваять токарный полуавтомат. Вот пусть и помогут друг другу. И, пожалуй, попрошу Кобулова дать разрешение переселить всю эту компанию в Нагатино. Там места хватает, а условия по сравнению с областной тюрьмой — просто курорт. Заодно и под присмотром будут.

Эпизод 6

Беда прискакала откуда не ждали. Обычно, начиная свой день в Нагатино с "усиленной зарядки" со взводом "академиков", после завтрака я ехал в центр и, если там по прежнему было тихо, возвращался к себе и занимался работой по моторам. Вот по пути с Лубянки, уже почти на подъезде к КПП лагеря, я нагнал старого знакомца — военпреда ЗИЛа Бойко, спешащего на костылях так, что казалось, будто он машет крыльями и пытается взлететь. В ответ на моё приветствие и предложение подвезти бравый капитан матерно меня обругал и в резкой форме поинтересовался, какого, извините, рожна арестовали Гинзбурга.

— Угомонись, во-первых. Откуда я знаю? Я от тебя эту новость впервые услышал! — без ругани, но возмущённый таким к себе обращением, жёстко ответил я вопросом на вопрос.

— Не ври! О твоём назначении в "Заводском листке" писали! А то, что вы с Рожковым вась-вась каждой собаке известно!

— Погоди, так каши не сварим, — поняв, что на дороге с разбегу мы ничего не решим, да и просто не поймём друг друга, остановил я пререкания. — Поехали ко мне, расскажешь за рюмкой чая о ваших приключениях. Посмотрим, чем можно беде помочь.

Ничего не ответив, насупившись, Бойко забрался в "газик" и через две минуты мы уже проезжали через шлюз на остров.

— Ну, давай, сперва ты рассказывай, — проведя капитана в свой кабинет и предложив присесть, начал я беседу.

— Ищи дурака! "Рассказывай!" — Бойко даже состроил гримасу, передразнивая меня. — Знаю я вас! Я ничего не натворил чтобы "рассказвывать"! Ты давай рассказывай, я тебе вопрос первому задал.

— Твоё настроение мне не нравится, но коли ты так хочешь, могу и я начать, — выразил я своё согласие. — Сегодня я встретил хорошего человека с которым раньше мы, вроде, неплохо ладили. Он меня обматерил непонятно за что. Больше мне добавить нечего. Ну, и как тебе такая моя история? Что молчишь? Узнал, чего хотел? Тогда свободен! Я тоже, знаешь ли, в дурь попереть могу!

— Ладно, — перевёл дух военпред, достал папиросу и, не спрашивая разрешения, закурил. — Конфликт у них с Рожковым был из-за моторов. На танк с противоснарядным бронированием. Поначалу, вроде, было всё просто. Как раньше Т-26М на агрегатах ЗИЛ-5 делали, так же и новый танк прорабатывали, но уже с ЯГовским мотором, коробкой и далее по списку. Машина из-за большой высоты выходила тяжёлая. С 45-миллиметровой бронёй вкруговую под двадцать три — двадцать четыре тонны, если не больше. А всё из-за кардана в боевом отделении. Вот я и придумал сдвинуть его влево до упора, под места наводчика и командира. Заряжающему в таком случае неудобно будет, только если башню больше чем на сто градусов в сторону повернуть. Вправо-влево немного по-разному, но, по моему опыту, в бою такое случается нечасто. Да и то, орудие всё равно обслуживать можно. Водителю тоже привычка нужна будет. Коробка ведь от него слева получается и передачи левой рукой втыкать придётся. Однако, англичане, говорят, ездят так и ничего. Всё упёрлось в мотор. Серийный ЯГовский плоский оппозит не подходит, нужен мотор с жёстким блоком вместо отдельных цилиндров. Чтобы шестеренчатую гитару прямо на блоке смонтировать и вывести вал из левого нижнего угла моторного отсека. В общем судили-рядили и сообразили, что дизель вообще надо повернуть вертикально. Он в высоту всего метр десять выходит и МТО не выше боевого получается. Зато, разместив узкий двигатель в левой половине кормы, в правой можем ставить что угодно! Хоть бак, хоть боеукладку, хоть командирскую радиостанцию, хоть всё вместе взятое! И танк при этом низкий получается, лёгкий, около двадцати тонн.