Хаос (ЛП) - Шоу Джейми

Шон поднимает средний палец достаточно высоко, чтобы они могли видеть, и оба идиота наверху начинают смеяться.

— Какую часть из ЗАТКНИТЕСЬ вы, ублюдки, не поняли? — кричит Майк из передней части автобуса, заставляя остальных троих хихикать так по-детски, что я тоже почти смеюсь.

Почти. Вместо этого, слишком уставшая и раздраженная, чтобы вылезти из постели, я забираюсь под одеяло, снимаю джинсы, засовываю их в угол койки и отворачиваюсь от Шона. Если он хочет войны, я дам ему войну. Завтра утром я собираюсь заменить сахар для его кофе солью, или сжечь все боксеры, которые у него есть, или…

Я засыпаю, думая о тысяче способов расплаты, а потом просыпаюсь от того, что демоны ада пытаются вырваться из пасти Джоэля. Или, по крайней мере, так это звучит. Как будто его душу тащат в девятый круг ада, а тело едва цепляется за жизнь. Со средней койки Майка я переворачиваюсь и смотрю на Шона. Он все еще не спит, по-прежнему читает, и в темноте, сомневаюсь, что он может догадаться, что я не сплю. Я потихоньку тянусь за джинсами и вытаскиваю из кармана пару украденных затычек для ушей.

В полной тишине я быстро засыпаю, но не успеваю проспать достаточно долго, как кто-то толкает меня в стену. Снаружи все еще темно, и бескомпромиссные пальцы продолжают толкать и просто умоляют, чтобы их сломали.

Я хмурюсь, даже не оборачиваясь, мои глаза сухие от того, что я не смыла макияж перед сном.

— Где мои затычки для ушей? — рычит Шон голосом, который едва доходит до моих барабанных перепонок.

Я вытаскиваю одну из его затычек из уха, просто чтобы разозлить его, сохраняя смущенное и раздраженное выражение на моем лице, даже несмотря на то, что делаю все возможное, чтобы не улыбнуться или не начать смеяться. Сегодня днем я стащила у него из сумки затычки для ушей. Задолго до фанаток, текилы или храпа, и теперь только рада, что он сделал что-то, чтобы заслужить это.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Где ты их взяла? — Он тянет мои пальцы ближе к своему лицу, а затем свирепо смотрит на меня.

— В чем твоя проблема?

— Ты украла мои затычки для ушей?

— Зачем мне красть твои затычки для ушей, когда у меня есть свои? — Я выдергиваю пальцы из его хватки и вставляю затычку обратно в ухо, с сожалением качая головой. — Ты становишься параноиком? Потому что я еще даже не начала разборки с тобой, Шон. Если ты уже сходишь с ума, это не очень хороший знак.

Я откатываюсь от него, прежде чем он успевает еще раз впиться в меня взглядом, прячу свою смутьянскую улыбку в подушку Майка и мысленно делаю пометку сменить свои грязные простыни на чистые Шона, как только представится возможность.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Пробуждение в движущемся автобусе — не то же самое, что пробуждение в движущемся автомобиле. Ты лежишь в постели с подушками и теплыми одеялами — и движешься. Когда переворачиваешься и смотришь в проход, не можешь определить, где точно находишься. А при попытке вылезти из постели, забыв об осторожности, ударяешься головой о койку сверху.

— Твою ж мать, — шиплю я, потирая лоб и свесив обе ноги через край.

Я соскальзываю с матраса Майка, спросонья недооценивая, с какой высоты должна спуститься, и едва не врезаюсь зубами в койки по другую сторону прохода.

— Убира-а-айся, — скулит Адам с верхней койки, вслепую размахивая рукой и чуть не ударяя меня по голове.

Его лицо спрятано под подушкой, а одеяла свисают с кровати. Я отбрасываю его руку одной рукой и протираю заспанные глаза другой.

Джоэль выглядывает из-за занавески, отделяющей койки от кухни, и улыбается, прежде чем нырнуть обратно.

— Она встала!

Я бросаю быстрый взгляд на койку под той, на которой спала, и испытываю облегчение, когда нет и следа Слюнявчика. Морщу нос, хватаю свою сумку из хранилища, снимаю и снова накладываю макияж в ванной, прежде чем набраться храбрости и присоединиться к парням на кухне.

Я плюхаюсь на скамейку рядом с Майком, напротив Джоэля, и избегаю встречаться взглядом с Шоном, когда он наливает мне кофе, о котором я не просила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Надеюсь, что вы, ребята, выбросили тело этой цыпочки где-нибудь на шоссе между штатами, — бормочу я, глядя на дымящуюся чашку передо мной.

Майк качает головой.

— Мы сделали так только один раз. Шон сказал, что это плохо для рекламы.

Я хмыкаю и неохотно делаю глоток кофе, который на вкус так хорош, что мне почти хочется поблагодарить Шона за его приготовление. Он прислоняется к стойке, не говоря ни слова, а я занята тем, что притворяюсь, будто его не существует.

Я делаю вид, что его не существует всю дорогу до Филадельфии, а затем на саундчеке. Притворяюсь, что его нет, пока мою голову перед шоу, в душе, из которого он только что вылез. Шон всегда пахнет так чертовски хорошо, что я испытываю искушение заменить его гель для душа с сексуальным мужским ароматом на мой ванильно-жасминовый… и делаю это.

Высушив волосы, заново накладываю макияж, выхожу из ванной и обнаруживаю, что я одна. И, видя свою возможность, быстро меняю свои мерзкие простыни на простыни Шона, даже убеждаюсь, что линии четкие, когда снова застилаю кровать точно так же, как это сделал Водила, когда мы все были на саундчеке. Этот парень чертовски простоват, но он может застелить постель как никто другой. Он застелил кровати всем, кроме Адама, который, очевидно, предпочитает, чтобы его постель была в беспорядке.

Я сижу на кухне, жуя печенье с арахисовым маслом, которое Джоэль пытался спрятать для себя в задней части шкафа, когда ребята забираются обратно в автобус и забирают мою закуску.

— А куда мы пойдем обедать? — спрашиваю я, поднимаясь, чтобы последовать за ними обратно через автобус.

У меня урчит в животе, и Шон останавливается, чтобы повернуться ко мне лицом.

— Они идут в закусочную за бургерами. Но ты, — говорит он, снимая простыни с кровати, — пойдешь со мной в прачечную. — Когда мое лицо искажается от смущения, он оглядывается через плечо и бросает мне наволочку. — Неужели думала, что я этого не замечу? Каждый дюйм покрыт блестками.

— И слюнями, — добавляю я со смешком, над которым он издевается.

— Ха, ха, ха. Да, и еще миллионом других вещей, на которых я не хочу спать.

Шон заканчивает разбирать постель, достает из шкафа сумку и выводит меня из автобуса. Снаружи я неохотно плетусь за ним, болтая наволочкой на кончиках пальцев, как будто она покрыта чем-то мерзким — в чем я не сомневаюсь.

— Разве ты не должен уже привыкнуть к этому?

Лохмотья обрезанных шорт щекочут мои бедра вместе с сильным летним бризом. После всех неприятностей, которые принесло мне то платье с английскими булавками, которое Ди сделала для нашего первого выступления в Mayhem, я решила, что проще и безопаснее просто быть самой собой, с несоответствующим гардеробом и всем остальным. Моя огромная футболка с группой My Chemical Romance заправлена в шорты спереди, волосы закручены в пучок, а также мои неизменные ботинки.

— Привыкнуть к чему? — спрашивает Шон.

Его футболка такая же потрепанная временем, как и моя, но он позволяет ей свободно болтаться на его поношенных винтажных джинсах. В длинных руках простыни, а зелёные… глаза полны вопроса, и он ждет моего ответа.

— Спать в грязи шлюхи-фанатки, — резко отвечаю я, подбрасывая наволочку поверх кучи, которую он несет.

Шон даже не пытается бороться со мной, дразнящее настроение между нами меняется где-то в мимолетную секунду, которую я пропускаю.

Глаза Шона снова устремлены на замусоренный тротуар Филадельфии, когда он говорит:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты возненавидишь меня больше или меньше, если я скажу, что не спал с ними?

У меня нет ответа, но он все равно его не ждет.

— Я не собираюсь лгать, Кит… Да, раньше я трахался с фанатками. Много. Слишком много, чтобы сосчитать. Но мы не обнимались после этого.

Он снова смотрит на меня, его взгляд непроницаем, и я жалею, что мне нечего ответить.