Дар Элизабет - Донна Дэвидсон

- Нет. Этот трус закрыл лицо шарфом. Но его может выдать ранение, если он будет настолько глуп, что покажется нам. Но, конечно, он не такой идиот. Единственное наше преимущество - теперь мы точно будем знать, кто не является Пауком, и таким образом круг подозреваемых сузится.

Элизабет было все труднее справляться со своими чувствами. Ее поражало, что они говорили о монстре словно о дворнике с соседнего двора. Неужели и для нее больше не будет никаких тайн и мрачных загадок, раз они говорят о нем с такой легкостью?! Ей нужны были ответы на множество вопросов, и они нужны были немедленно!

В первую очередь следует под каким-нибудь предлогом вывести Хоксли из комнаты.

- Мистер Хоксли, позвольте мне дать Юнис и камердинеру герцога инструкции относительно того, как ухаживать за ним, а потом я хотела бы поговорить с вами.

Было забавно наблюдать за лицом Хоксли, когда он осознал, что Элизабет совершенно серьезно дает ему указания, словно боевой командир. Герцог засмеялся, но его раны тут же дали о себе знать, и он слабо произнес:

- В любом случае, этот разговор не для дам, мой мальчик. Мы поговорим позже.

Хоксли, высокомерно подняв брови, минуту изучал Элизабет, словно видел ее впервые, затем кивнул ей и вышел из комнаты. Дверь, как всегда, хлопнула за ним, но затем Элизабет с изумлением услышала, как он пробормотал извинения: видимо, вспомнил, что это все же комната больного.

Хотя герцогу была приятна забота Элизабет и он был восхищен ее медицинскими познаниями, ему вовсе не хотелось лишаться привычного комфорта и удовольствий ради "всей этой дикой шотландской чепухи". Ему хотелось хорошего бифштекса и эля, а не этой "детской водички", и он не стал удерживать Элизабет. Она дала камердинеру указания по уходу за герцогом и поспешила к двери.

Но к тому моменту, когда она покинула комнату герцога, Хоксли нигде не было видно. Трус!

Элизабет вдруг подумала, что не имеет ни малейшего представления о том, как устроен дом герцога: на первом этаже она до сих пор была только в библиотеке и в столовой. Нельзя же идти и стучаться во все комнаты подряд! Но, в любом случае, нужно спуститься вниз.

Она проворно побежала по лестнице, но на полпути замедлила шаг, удивленная тем, что после всех этих трагических событий у нее такое замечательное настроение. Ее рука мягко скользила по полированному поручню, пока она раздумывала над причиной этого загадочного состояния. Элизабет поняла, в чем дело, только когда достигла последней ступеньки. Конечно! Мрачное видение, которое уже так давно раскинуло свои черные крылья над ее головой, утратило свою власть! Как только монстр приобрел реальные очертания, пелена жуткой тайны упала.

Элизабет кивнула следующей паре слуг и подумала, что ее первое впечатление о слугах герцога было верным: они именно охраняли дом. А сегодня они были еще более торжественны и суровы, потому что накануне погиб их товарищ. Весь дом пронизывала тревожная тишина. Слуги провожали ее изучающими взглядами, пока она открывала дверь и заглядывала в каждую комнату (а что ей еще оставалось?). Наконец один из них спросил:

- Вы заблудились, мисс?

- Нет,- ответила она небрежно,- мне просто захотелось посмотреть дом.

Но где же этот несносный Хоксли?! В следующей комнате, куда заглянула Элизабет, находился какой-то мужчина. И, хотя это был не Хоксли, дополнительным источником информации не следовало пренебрегать. Мужчина наклонился над бильярдом, целясь кием в цветной шар. Секунду поколебавшись, Элизабет вошла, намеренно оставив дверь широко открытой.

- Доброе утро, сэр. Это не вы гнались за мной по улице вчера ночью?

Глава двенадцатая

Он поднял голову и уставился на нее. Элизабет почувствовала себя не слишком уютно под его оценивающим взглядом, но на лице мужчины отразилось явное одобрение. Впрочем, он тут же машинально поднес руку к голове: очевидно, все еще давала себя знать шишка от удара кочергой... Итак, он знал, кто она, но это было лишь минутным преимуществом.

Мужчина выпрямился, положил кий на стол и спросил:

- Мисс Вайднер, если я не ошибаюсь?

- Не ошибаетесь. А вы?..

Он поклонился в довольно свободной манере, не сводя с нее глаз.

- Я Вулфи Бёрнэм, мисс Вайднер. Целиком к вашим услугам, если у вас еще раз возникнет желание побегать по улицам или использовать вашу кочергу против ничего не подозревающих мужчин.

Элизабет от души рассмеялась, и он улыбнулся в ответ. "Какой очаровательный, доступный человек! - подумала она.- Сразу видно, что ему нечего скрывать. Вот кто может прекрасно ответить на все мои вопросы!"

- Очень рада познакомиться с вами, мистер Бёрнэм. Пожалуйста, примите мои искренние извинения за то, что я так разукрасила ваш лоб кочергой. Уверяю вас, моя рука сделала это без разрешения. Кочерга предназначалась для... Кстати, как зовут этого вашего местного преступника?

- Хоксли и герцог называют его Пауком.

- А вы зовете его?..

- Мы все его так называем - это очень удобно. Впрочем, должен предупредить, мисс Вайднер: многие здесь носят отнюдь не те имена, какими матери нарекли их при рождении.

- Мистер Бёрнэм, вы появились столь внезапно прошлой ночью... Вы, очевидно, живете в доме герцога?

- У меня небольшое дело с Хоксли, и я с радостью воспользовался их гостеприимством на несколько дней. А вы, мисс Вайднер? Долго вы пробудете в Лондоне?

- Думаю, да. Собственно, я здесь не одна, я просто сопровождаю свою тетю, миссис Вайднер, и кузину Мэриан. Моя кузина очень опечалена: ее жениха призвали в армию. Мы взяли ее с собой, чтобы немного развлечь светской жизнью Лондона.

Бёрнэм еще раз с одобрением окинул взглядом лицо и фигуру Элизабет, затем на мгновение нахмурился и произнес, растягивая слова:

- Я вас хорошо понимаю. У меня тоже есть кузен, и мне, признаться, не доставляло большого удовольствия вывозить его в свет. Однако ради того, чтобы потанцевать с вами, я мог бы взять на себя подобные функции.

Элизабет улыбнулась: галантность Бёрнэма составляла приятный контраст с грубоватыми манерами ее собственного кузена.

- Здесь, в Лондоне, я чувствую себя в растерянности, мистер Бёрнэм. Все мужчины от восемнадцати до восьмидесяти лет считают невозможным вести нормальный разговор с дамой без того, чтобы не наговорить ей массу комплиментов. Но эти комплименты ничего не значат, потому что делают их через несколько секунд после знакомства.- Она сделала паузу и добавила: Впрочем, это не относится к моему родственнику, лорду Хоксли, который всегда говорит даже с излишней честностью...

- Хоксли обидел вас?

Элизабет засмеялась над его готовностью немедленно встать на ее защиту.

- О, ради Бога, мистер Бёрнэм, не нужно привлекать его к ответственности! Я раздражала его с детства, но каким-то образом мы все-таки общаемся друг с другом. Я просто говорила о лондонских манерах.

Постепенно лицо Бёрнэма разгладилось.

- Я никогда раньше не слышал, чтобы леди жаловалась на комплименты, мисс Вайднер. Но следовало бы: ведь, действительно, все эти слова - просто дань приличиям и традиции. Единственная прелесть комплиментов состоит в том, что мужчины могут говорить в том числе и то, что диктует им сердце, не боясь поставить даму в неловкое положение.- Он пожал плечами.- Кто может сказать, что лучше: абсолютная честность с редкими проявлениями галантности или же привычные комплименты, которые украшают жизнь и дарят нам улыбку на прелестном девичьем лице? За исключением вашего, разумеется...

- О, пожалуйста, не исключайте мою улыбку, мистер Бёрнэм! Я ведь жаловалась вам на лондонские манеры совсем не всерьез. Я признаю, что мне было очень приятно слушать подобную чепуху во время вчерашнего бала неважно, что все это лишь дань традиции.

- А Хоксли? Вы будете приветствовать подобную чепуху от него?

Элизабет снова рассмеялась - на этот раз его дерзости.

- Можно очень сильно желать чего-нибудь, мистер Бёрнэм, и просто-напросто потерять рассудок, когда это получишь. Так что, пусть уж лучше все останется, как есть.

- Хм,- Вулфи на минуту задумался.- А я всегда считал Хоксли самым замечательным человеком, какого встречал в своей жизни... Возможно, он просто слишком долго жил отшельником.

- Отшельником?!

- Смею заметить, его появление вчера на балу было единственным за последние несколько лет.

Всегда представляя себе Хоксли как знатока и завсегдатая лондонского света, Элизабет была потрясена этой новостью.

- Но почему?

Вулфи поколебался, но все же неохотно ответил:

- Он работает. Ночью и днем, неделю за неделей. Впрочем, вы сами можете спросить его об этом.

- Но все же он приехал вчера на бал к лорду Бартону!

- Только чтобы отвезти вас домой.

Элизабет не смогла удержаться и опять расхохоталась: ведь Хоксли говорил ей, что приехал именно по этой причине, но она тогда не поверила ему.

О Боже! Она представила себе Натана, который был вынужден из-за нее нарушить привычку многих лет- надеть фрак, пройти сквозь все эти комнаты, наполненные народом... И что же? Он так и не узнал ее, но вместо этого был очарован таинственной незнакомкой, которая в свою очередь... О, это была восхитительная картина! Самая чудесная из всех, которые ей доводилось наблюдать за последние четыре года, хотя многие из них были действительно необыкновенны.