Мой нежный хищник - Регина Грез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Барон только зубами скрипнул от злости. Из-за такой ерунды его отвлекли от заслуженного отдыха…
– Утопить, как паршивого котенка, если никакая женщина не сжалится и до сумерек не заберет к себе!
Люди в толпе ахнули, в ответ барону не прозвучало ни слова, но ведь и сердобольной тетушки не было видно вблизи малыша. Катя гневно сжала кулачки и громко воскликнула:
– То есть как утопить? Вы что такое говорите? Это живой ребенок! Мне и котят-то жалко, а тут человек! И вовсе он не гаденыш, как у вас только язык повернулся!
Последняя фраза была брошено в адрес Кабана, что теперь стоял удивленно, разглядывая Катарину из-под лохматых бровей. «Прямо питекантроп какой-то…»
– Ты сама-то кто будешь… что-то я не замечал тебя прежде?
Катя краем глаза увидела, как мужчина помоложе и без растительности на лице дернул соседа за полу длинной красной рубахи, торчащей из-под расшнурованной безрукавки. По небольшой толпе, окружавшей кресло барона пробежал приглушенный шепот: «Сама будущая хозяйка… госпожа…»
Катя уже ничего не желала слушать, хотелось только высказаться не совсем приличными словами. «Да они совсем тут ополоумели, бросили лялечку на холодные камни, он наверно мокренький уже… или она».
На волне жалости и гнева Катя быстро подошла к свертку посреди людского круга, без раздумий опустилась на колени и осторожно отогнула край серой мешковины с личика младенца, а потом удостоверилась насчет пола и, не сдержав умиления, воскликнула вслух:
– Господи, какой же хорошенький! И ведь даже не плачет. Папочка точно был храбрецом в сражениях, да только сейчас смелости не хватает признать своего сынка! Ничего-ничего, малыш вырастет, возмужает, прославит свое имя многими подвигами… А отец его будет встречать одинокую старость в обнимку с кружкой пива, хотя мог бы гордиться своим «отродьем»!
Катя обвела глазами собравшихся, стараясь не останавливать взор на бароне, тот сидел как каменный истукан, даже бровью не двинул в ответ на ее гневную речь. Тогда она решилась на самые серьезные меры, откуда ей пришла в голову такая идея, даже сама не знала. Просто порыв души…
Она сняла с шеи тоненькую цепочку, на которой висел золотой кулон в виде иконки Божьей матери с маленьким Иисусом на руках. «Раз ты тоже родился в хлеву и лежал в яслях, может, и тебе уготована удивительная судьба… лишь бы только не закончилась крестом, хотя и крест – это, оказывается, не всегда конец. Может, и твой папочка до тебя потом снизойдет и в одно мгновение возвысит».
Подвеску подарили родители на двадцатилетие, но Катя не долго раздумывала, отдавая скромный подарок малютке. Едва сдерживая слезы, она взяла малыша на руки и ловко поднялась с колен. Пару мгновений в полной тишине собиралась с духом, а потом как можно спокойней и значительнее произнесла:
– Ваш господин вчера назвал меня своей невестой и я считаю, что мое слово здесь уже кое-что значит. Я уверенно заявляю, что этот ребенок – подарок Богов и послан в Ульфенхолл в знак Их особого расположения ко всем нам. Пусть мальчика так и назовут – Дар.
Тут Катя не выдержала и поцеловала крохотный красный кулачок, что вдруг выскользнул из-под серой дерюги, словно в подтверждение ее слов. Малыш, и правда, был весь мокрый, но еще не успел замерзнуть. Однако уже выражал свое недовольство громких кряхтением, грозящим скоро перейти в плач.
– Я дарю мальчику амулет с изображением счастливой Матери и здорового малыша, а также милость нашего Господина.
На этих словах Катя бросила выразительный взгляд в сторону Веймара и к ее великому облегчению он медленно кивнул головой в знак согласия. Глаза застилали слезы, но голос ее дрогнул только в конце речи.
– Ну… кто желает взять в свой дом дар Богов и расположение хозяина Ульфенхолл?
По толпе пробежался легкий шепоток, а потом вперед вышел тот самый Представительный, что вчера лично привез Катю во владения барона. Сейчас был он слегка бледноват, а тонкие губы нервно подрагивали:
– Мы с супругой уже не молоды, наш единственный сын погиб, защищая короля во время восстания Гроз. Больше детей нам Боги не дали, хотя мы много лет просили об этом, так может теперь они посылают знак свыше… Позвольте нам взять этого мальчика на воспитание, госпожа!
К величайшему удивлению Кати, мужчина опустился перед ней на одно колено и склонил голову чуть ли не до земли.
Тихонько укачивая на руках вовсю хнычущего младенчика, Катя подошла ближе.
– Это очень благородно с вашей стороны, простите, кажется, ваше имя Баар, мы уже немного знакомы со вчерашнего дня… м-м-м… поднимитесь, пожалуйста, и уже примите своего… сына, надо его переодеть.
Передавая сверток будущему папаше, Катя закрепила на ручке Дара свою цепочку и прошептала, глядя прямо в глаза Баара:
– Интуиция мне подсказывает, что у него будут такие же синие глаза как у вас, и такие же смоляные кудри… А когда он вырастет, король лично посвятит его в рыцари и Дар покорит много дамских сердец, а уж выигранным турнирам и счета не будет.
Суровое лицо воина окрасилось румянцем, по тонким губам мелькнула улыбка.
– Благодарю вас, добрая госпожа… Великое счастье, что в Ульфенхолл будет такая хозяйка!
– Неужели вы бы позволили его утопить?
– Конечно же нет… до вечера я нашел бы кормилицу и забрал мальчика к себе… гм… А после ваших слов это будет выглядеть совсем иначе, чем если бы я просто притащил домой найденыша… вы же не знаете мою супругу… она очень ревнива, хотя безумно любит детей.
У Кати просто гора спала с плеч, а вместе с тем вдруг накатила непонятная слабость. Пришлось отступить назад, чтобы поскорее найти надежную опору и очень кстати пришлись крепкие руки Тирана.
– Пожалуй, тебе лучше вернуться в дом!
– Скажи, ты передал письмо?
– И даже привез ответ.
– Веймар!
От избытка чувств Катя едва не схватила его в объятия, но вовремя остановилась, однако от барона не укрылся счастливый блеск ее глаз, полуоткрытый в радостном изумлении ротик, ее маленькие руки, что почти легли на его грудь. Хорошо, что Волк сейчас спал… Иначе совладать с Ним сейчас было бы очень трудно.
Больше всего на свете Веймару сейчас хотелось схватит Катарину в охапку и утащить в свою комнату. И Зверь тут был уже совсем не причем.
