Скворцы - Ольга Фост

«Прямо, как я…»

Балконная дверь отворилась.

— Фу, надымила! Опять воздух портишь?!

Чуть шевельнулось вверх-вниз левое плечо.

— Ну ладно с воздухом, но ты представь, что у тебя в лёгких творится, — намёк подруги отстать Аля проигнорировала в упор.

На повернувшемся к ней лице не было ни обычного Лисиного прищура, когда та заводилась, ни иронично поднятых бровей, когда готовилась хохмить дальше, — только набрякшие веки, синяки под глазами и губы цвета снятого молока в тон остальному лицу. Опять, значит, всю ночь бродяжила.

— Ну, прости, — и жена брата мягко приобняла сестру мужа. Едва удержалась не отпрянуть — так хлестнул по беззащитному сейчас восприятию пропитавший одежду запах курева. Но она стерпела — Лису просто нельзя оставлять одну. Подруга ищет себе очередной капкан — зачем? Чтобы на сей раз зарубило окончательно?

За что просила прощения — не знала: затворница-Леська ни разу не упомянула ни о тогдашней своей странной просьбе, ни о ночи, которую провела чёрт знает где, а вытряхивать из неё подробности… друзья тем и хороши, что понимают без лишних слов?

Как ни в чём не бывало, Аля раскрыла книжку, так обидевшую её подругу. Пошуршала страничками, ища таблицу совмещённых астрологических характеристик. И возгласила обрадовано:

— О, да тут и даже по времени рождения гороскопы есть! Так слушай же, весовский Крысик… тааааак, ты у нас в котором часу? Помню, помню… Однако… ты родилась в час Дракона! Читаем: «Драконы — космические рыцари, ангелы-хранители тех, кого любят»…

Краем глаза Аля увидела, как поникла и без того опущенная голова Лисы, и выпалила то, что хотела преподнести совсем-совсем иначе:

— А знаешь, твоя племяшка Близняшкой будет!!! Вот прикол — ещё один воздушный шарик в семье!

Молчание бывает разным… сладостное — единомышленников, грозное — врагов, равнодушное — равнодушных. Сейчас повисло молчание, которому назначено сопровождать таинства.

«Да-а-а???!!! Мама!!! Боже!!! Ах ты, ёлы-палы!!!» Жалко хрустнув, сдохла на плахе балконных перил сигарета и отправилась в свой последний полёт. Испорченная атмосфера осталась.

— Шурка, уйди — не дыши этой дрянью!

— А тебе, значит, можно?

— А тебе, значит, нельзя.

Ни капельки не задели Алю ворчание и стальная командная резкость голоса… «ага-а, улыбнулась ты, Леська».

И застонав, она схватилась за низ живота:

— Тянет что-то… Лечь… Таблетку…

Лиса, как того и следовало ожидать, всполошилась:

— Шурка! Обожди, обожди… Ты присядь пока сюда, вот так, вот…

Выбегая на кухню за стаканом воды, она, конечно же, не могла видеть довольных складочек в уголках Алиных губ.

Так называемый распорядок дня скворечника, который соседи и родители иначе как сумасшедшим не называли, отныне изменился — беременные ходили все, и Лиса никому не давала о том забыть. Вставали рано, потому что Але надо в поликлинику — на работу — просто надо (нужное подчеркнуть). Ложились спать рано — Але это полезно. На последней неделе сентября законопатили поролоном и сверху для надёжности дорогущей клейкой лентой заклеили все рамы — чтобы не дуло Але. И вовремя: в утро Олесиного дня рождения земля и ещё не сбросившие листву деревья оказались выбелены, воздух застыл… брррррр — перепадики!

Стоит ли говорить, что скворцы оттянулись по этому поводу на славу? Но тихо и спокойно: в одиннадцать, как миленькие, почапали баиньки. Но до того… Кот под полой куртки притаранил из МакДака ещё тёпленькие потные чизбургеры — а вот клубничный коктейль растерял по пути все пузырьки и превратился в розовую приторную жижицу. Которую, впрочем, дружно усосали с совершенно младенческим наслаждением, облагородив сверху водкой и добротным молоком любимой женщины из маминой гуманитарной помощи. Нинель с Брауном преподнесли коробку с феном и намёком, чтобы Лиса наконец-то стала укладывать волосы, а не оставляла их на попечение ветра. Шурики подарили чёрного котёнка с белой манишкой и нежно-розовым пузом. А Лёша преподнёс маленькой хозяйке большой снежок с воткнутой в него витой свечкой — международное совершеннолетие случается в жизни всего лишь раз, не так ли?

В тот исторический вечер неугомонный Браун в очередной раз всех озадачил:

— Скворец, Кот, рейсы снова в силе — до конца года точно. Лёх, мужику одному на вэдээнха нужен чувак, чтобы в технике разбирался. Видаки там, музыкальные центры… Где-то с ноября… Пойдёшь?

Тот неспешно выяснил, что от него потребуется и сколько за это дадут… прикинул: если всё хорошо организовать, то учёбе такая работа никак не помешает — и записал телефон.

Кот тоже запросился торговать музыкальными центрами, и Браун пообещал устроить. А пока — ближайший рейс четырнадцатого, затем — двадцать шестого; готовьтесь, бойцы.

Утром третьего октября скворцы заспались. Але ещё в конце предыдущей недели открыли больничный, потому и Сашка с Олесей никуда не спешили. В общем, не успели ребята толком со сна очухаться, как раздались тревожные звонки межгорода.

— Ма-а-ам, ты чего в такую рань? — естественно, у телефона первой оказалась Лиса. Как же она ненавидела вот так вот выпрыгивать из тёплой постели, да босиком… а что может быть хуже побудки истерическими трелями этого несчастного изобретения рук человеческих? Только беспомощные слёзы в молящем мамином голосе — никуда, никуда, никуда не ходи и не пускай Сашу, у вас там революция, включи телевизор, всё узнаешь!!! И тупые гудки отбоя.

Эх, ёлы, а ведь как раз именно сегодня хотели сказать маме, чтобы готовилась: скоро её назовут свекровью, а там — и бабушкой… Вот это, я понимаю, — новости! А по телику — ну что оттуда могут сказать? Лиса в задумчивости почесала ногой об ногу и осадила сама себя: мама бы на это ответила, что не получается нормальной семьи в ненормальном государстве. Так с чего же начинать, мама? С курицы — или всё-таки ab ovo?

Н-да, латынь… Серёжа… «Как-то ты там?» — пронёсся по телу сквознячок уже привычной тоски. Эх, ну вот — едва не наступила на Чертяку, который барахтался на спинке, увлечённо ловя собственный пока ещё кургузый хвостик. Лиса подхватила кошачьего младенца под мышки, поднесла к лицу. Котёнок выжидательно таращил на приёмную маму голубовато-серые глазёнки — во что ещё сыграем? А она, хулиганка, ласково подула ему в пупок! Задние лапки страшно возмутились этой щекоткой, принялись отбиваться — а от чего?

«Вот так и я — чую звон, а в каком ухе? Блин, томление духа — маюсь дурью вместо реальных дел. А ведь повсюду беда, у всех…»

Странные то были дни — выпавшие из жизни, и в то же время прожитые. Безостановочно работал телевизор — хоть и крутилось на экране одно и то же: толпа прёт на милицейские заграждения, ещё где-то буча, машины, люди с оружием, люди без оружия, снова машины, залпы, автобусы, зеваки, чёрный дым… камера шарахается вслед за оператором, горит Белый Дом… И это — у нас, у нас?!!! Ведь ещё не забылось время, когда подобные кадры показывали в программах «Время» или «Международная панорама» под рубрикой «Их нравы» или как-то вроде того. А здесь, сейчас — московские улицы… Садовое! Крымский мост! Останкино! Гостиница «Украина»! Пресня!