Жить и сгореть в Калифорнии - Дон Уинслоу

Это не почерк профессионального поджигателя, думает Джек.

И тот, кто выполняет заказ, так действовать не будет. Облить лежащую в постели женщину горючим — это чисто личное. С примесью сексуального. Так выражает себя неконтролируемая ярость.

И Джек еще раз повторяет все положенные действия. Фотографирует пол на черно-белую пленку и на цветную, регистрирует кадры, снимает на видео комнату, потом помечает узор протечки на схеме. Он из тех, кто носит ремень вместе с подтяжками, и хочет выступить в суде во всеоружии улик и доказательств.

Самое лучшее было бы пригласить присяжных на место катастрофы, но он знает, что это нереально. Во-первых, шансы добиться судебного запрета на снос и восстановление этого помещения практически равны нулю, а во-вторых, суд редко решается посетить место катастрофы, особенно если она сопряжена с жертвами. Это будто бы способно слишком впечатлить и породить необъективность.

Зато, думает Джек, это способно доказать суду, что Ники Вэйл сжег свою жену на их супружеском ложе. Доказать, если б удалось продемонстрировать все это присяжным и растолковать им увиденное.

Но единственное, что он может, — это самым тщательным образом все задокументировать, представить фотоснимки, видео и схемы, а также образцы, взятые с места протечки и под кроватью.

На каждый, по видимости, «грязный» экземпляр приходится один «чистый», чтоб было с чем сравнивать. И он рассовывает все это по пластиковым мешкам, подписывает и регистрирует.

Образцы для него теперь всё.

Если пробы покажут наличие в них катализатора, версия курения в постели отпадет сама собой.

Станет очевидно, что пожар этот — не случайный и смерть — не случайна тоже.

Что это поджог.

И убийство.

Джек отправляется к Несчастному Случаю Бентли.

Сказать, что вновь взялся за дело Вэйлов.

45

И опять ты напортачил, глупая твоя башка, лентяй несчастный!

Вот что так и просится на язык Джеку, когда он входит к Бентли. Но заявить так, наверно, было бы недипломатично, и он просто говорит:

— Думаю, тебе стоит пересмотреть твое заключение по поводу пожара у Вэйлов.

— Иди ты, — говорит Бентли.

Он сидит за своим столом в шерифской службе, занятый разборкой бумаг, и эти слова надо понимать в прямом смысле, как «пошел вон», а вовсе не как «да ну? неужели?».

Бентли тычет пальцем в направлении двери.

И Джек это ясно видит, но его цель — заставить Бентли возобновить следствие, поэтому он лишь переводит дух и говорит:

— Брайен, в том доме налицо все признаки.

— Например?

— Толстый слой углей.

— Там было чему гореть.

— На стропилах «аллигатор».

— Им только старых бабок пугать, — отмахивается Бентли. На Джека он даже не поднимает глаз, поглощенный засовыванием кипы бумаг в картонную коробку. — Может, что-то значит, а может, и нет.

— Подпалина на бетонных плитах под кроватью.

— То же самое.

— А кровать-то вся обуглена!

Бентли ставит в коробку кофейную кружку.

— Слушай, Джек, если ты мне доказываешь, что пожар был сильный, то ты прав: он был сильный. Скажу даже, что пищи огню там было столько, что могло и Чикаго подпалить. А теперь уходи-ка ты подобру-поздорову.

Двое полицейских у соседнего стола при этих словах поднимают взгляд.

— Но я нашел след от пролитого катализатора, — говорит Джек.

— Ничего подобного там не было.

— Ты просто не копал глубоко.

— Не копал, потому что незачем было.

— Как это — незачем?

Полицейские теперь — само внимание. Изготовились вмешаться, если возникнет необходимость выдворить нахала.

Бентли тоже переходит на крик:

— Покойница курила в постели! Это ж самая банальная причина несчастных случаев!

— В ее легких не было дыма! — орет Джек. — А в ее крови СО меньше десяти процентов!

— Она была алкоголичка! — орет Бентли. — Напилась как свинья, нажралась пилюль и отключилась!

— А перед этим прошлась по комнате, поливая ее горючим, да? — ехидничает Джек. — Чтобы сжечь себя на погребальном костре, как викинги делали, что ли?

— Какие еще к черту катализаторы?

— Я взял образцы, и результат наверняка будет положительный!

— Чепуха!

— …Я просто предупредить тебя хотел, чтобы ты успел переделать заключение!

— Очень любезно с твоей стороны, Джек. Но я не такой слюнтяй, чтоб так просто отступать от своего мнения. Дури своих вдов и сирот!

— Лучше бы тебе пересмотреть твое…

— Надоело в аджастерах ходить, да? — произносит Бентли. — По полицейской работе соскучился? Все еще в полиции себя мнишь? Так вот, для тебя с этим покончено, Джек! Из полиции тебя вытурили, помнишь?

Помню, помню, думает Джек.

— Ага, — говорит Джек. — И тебя на свидетельском месте тоже помню.

Бентли сгребает его рубашку на груди. То же самое делает Джек с рубашкой Бентли. Двое полицейских наперегонки спешат их разнять. Следует легкая заминка, но тут на сцене возникает Летти:

— Ради бога, Джек…

— Знаешь, Джек, — говорит Бентли, — может быть, тебе и тут попробовать выбить признание из потерпевшего?

— Ты просто схалтурил…

— Говорю, не маячь, не лезь ко мне со всякой…

— Джек!

— …хреновиной, в которой ты ни бельмеса…

— …ты кретин, лентяй паршивый, ты…

— Джек…

Летти берет его за локоть и припирает к стене:

— Что это ты вздумал?

Джек переводит дух:

— Я хотел, чтобы он переписал заключение.

Она выглядит озадаченной.

— Это был поджог, — говорит Джек.

— А, так вы тут оба заодно! — смеется Бентли. — Что, Джек, ты опять ее трахать принялся?

Джек порывается схватить его, но путь ему преграждает Летти.

— А ведь не велели тебе, дель Рио, в это дело соваться, — замечает Бентли.

— Она моя сестра.

— Она была пьяная да еще наркотиков наглоталась, вот и сожгла себя сама, — говорит Бентли.

— Если б ты раз в жизни сделал свою работу как следует… — говорит Джек.

— Убирайся! — обрывает его Бентли.

Он оправляет на себе рубашку, приглаживает волосы.

— Он уже уходит, — говорит Лети, отстраняя двух полицейских, нацелившихся спустить Джека с лестницы. Потом, взяв Джека за руку, она ведет его по коридору.

Вслед им несется крик Бентли:

— Ты просто осел, Джек!

— Возможно, он и прав, — говорит Летти.

— Может быть.

— Может быть, — смеется Летти. Потом спрашивает: — Так, значит, поджог?

— До результатов анализа точно утверждать не берусь, — говорит Джек, — однако… — И спрашивает: — А не могла Пам сама это сделать, Летти, а? Была так подавлена и в такой депрессии, что решила и с собой покончить, и со всем этим домом.

— Пам никогда бы не покончила с собой.

— Но как…

— Из-за детей, — говорит Летти. — Детей она бы не оставила.

— Она была очень пьяна.

Летти качает головой:

— Ее он убил, Джек.

— Летти.

— Он ее убил, — повторяет она. — А тебе лучше убираться отсюда.

Он садится в машину и уезжает. Когда она возвращается в офис, Бентли спрашивает ее:

— Ну и как он, твой старый дружок, а?

— Заткнись, ты, ленивая задница, — бросает Летти.

46

Динеш Аджати очень похож на Бэмби.

Не на взрослого Бэмби, думает Джек, того, что побеждает соперника-оленя в конце фильма, а молоденького, еще олененка.

У Динеша глаза Бэмби — огромные, карие, с длинными ресницами, и он строен и темнокож. Но при этом он имеет докторскую степень по химии, так что если он и похож на Бэмби, то это все-таки доктор Бэмби.

Динеш работает в компании, носящей название «Катастрофа, инкорпорейтид».

В эту компанию обращаются в случае каких-либо чрезвычайных происшествий.

Когда надо знать, почему потерпел крушение поезд, обрушился мост, почему свалился в реку автобус или случился пожар, следует звонить в «Катастрофу, инкорпорейтид». Они объяснят вам все.

Каждый год компания «Катастрофа, инк.» рассылает своим клиентам календари, где запечатлены крупнейшие катастрофы сезона. Но Джеку не попадались еще извращенцы, рискнувшие украсить стену таким календарем. В этом календаре помещают снимки последних катастроф — красочные, изумительно выполненные, напечатанные на глянцевой бумаге, и ведут хронику трагедий прошлых лет — публикуют заметки вроде «Гинденбург взрывается», «Пожар в чикагской школе» или «Везувий разбушевался». По поводу последней Бентли сострил: «Везувий разбушевался, а „Катастрофы, инк.“ рядом не было — некому было куш содрать и с этой катастрофы!»

Компания процветала в девяностые годы, потому что катастроф тогда было шокирующе много. В 1993 году в одной лишь Калифорнии горело три раза — в Малибу, Лагуне и Шерман-Оукс, и добропорядочные жители этих городков желали знать, что послужило причиной этого огненного безумия и почему огонь распространялся так быстро и сжег дотла столько домов.