Наследство огня - Юлия Мидатовна Аметова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За светящимся окном
Кто-то ночь не спит,
Кто-то помнит о былом -
Огонек горит.
А это что? Вроде бы ноги согрелись, и в левой руке как будто чувствуется небольшая продолговатая вещь. Кажется, воспоминания и «Огонек» помогли! Он попытался разжать кулак. Нет, пока не получается, надо попытаться еще. Чудовище, конечно, тоже проснется, но, судя по гулу, оно уже не спит.
Светит на небе звезда,
Кто-то ждет любя.
– пропел он вслух скрипучим, хриплым голосом и открыл глаза. Он все еще стоял на площадке над обрывом, черный густой лес качался под ним в ущелье. А ведь во время боя падающие скалы там все деревья поломали! Сколько же он тут проспал? А что крепость? Нагорная по-прежнему чернела на звездном предрассветном небе, врага не было видно, а гудящая гора притихла. Получилось! Вчера ему помогала девчонка с мыслесилой, а сейчас он уже сам открыл глаза и запел! Конечно, таким голосом, что и старый многоног лучше споет, но все-таки! А ну, еще!
Этот ясный свет всегда
Светит для тебя,
– пропел он, и на этот раз голос послушался его. Со стороны Нагорной крепости донесся грохот, рев ящеров и крики людей. Тьма преисподняя, что у них там, неужели опять враг? У ворот Лучниковой башни заметались огни – не тихие огоньки светляков, а пляшущие огни факелов. А вот и тревогу трубят! Но это пилейский напев! А вот рошаельский! Кто же в крепости, свои или враги? Вчера он слышал с горы, как кто-то, но это был не брат Дарот, принимает в гостях пилейцев. Действительно они в гостях и с миром, или это военная хитрость? От волнения согрелись руки, левая ладонь ощутила зажатый в ней округлый камень с кожаным ремешком, щеки почувствовали холод ветра, а плечи – тяжесть доспеха и тепло стеганки.
Что это ему мешает двигаться? Кажется, кругом камень. Что такое? Он действительно прирос к скале, около которой стоял, когда усыплял подземное чудовище! Но разве так бывает? Неважно, бывает или нет, главное, сейчас есть, и он должен освободиться! Голос обрел привычную силу и легко взлетел в синюю предрассветную темноту над черным лесом, руки свободно задвигались, отряхивая ладони и удобнее пристраивая голубой камень, спина понемногу согревалась, но ноги по-прежнему были закованы в камень, такие же бесчувственные и холодные, как скала. Конечно, если немного отдохнуть и дождаться кого-нибудь хотя бы с небольшим даром мыследеяния, рано или поздно он сможет сбросить с себя камень, и ноги оживут. Но у него нет времени! Гудящее подземное чудовище, тревога в крепости… Нет, надо скорее! Он ничего не сможет сделать, пока будет торчать здесь, как памятник самому себе!
А это кто внизу? Под обрывом в предрассветном тумане чудилось какое-то движение. Дарион подождал несколько мгновений, и к ровному гулу горы присоединился треск веток и чье-то тяжелое дыхание. Человек скользил и падал, то и дело срываясь на скользком склоне. Послышались стоны и рыдания, голос был женский, но плачущая особа не сдавалась и лезла вверх, приближаясь к нему. Да ведь это же она, та самая девчонка, которая разбудила вчера его и приняла за брата Дарота! Девушка выбралась на площадку перед скалой и едва передвигая ноги, всхлипывая и шмыгая носом, подбежала к нему. Наконец-то!
– Что случилось, красивая?
– Проснись, Князь-под-горой! Пилейцы идут за твоим оружием!
Те самые пилейцы, которые вроде бы в гостях? И за каким оружием они сюда явились? Не за тем ли, что грохочет в глубине горы? Но он не больше этой деревенской девчонки знает о том, кто живет под Громовой, и даже не знает, оружие ли это. Но рассуждать не время, надо скорее выходить!
– Тогда помоги мне выйти!
– Как?
–Держись за мою руку, пой со мной и разрабатывай мыслесилу на нагрев тела и приведение в чувство!
Даже в полутьме он увидел, как она открыла от удивления глаза и рот.
– Но это же мыследеяние, этого делать нельзя!
– А пилейцев сюда пускать можно?
Она замотала головой, мокрые косы запрыгали по плечам.
– Мыследейство запрещено, меня убьют ящерной плетью…
Что за вздор со всех гор? Молодую девчонку бить ящерной плетью за лечение мыслью? Только бы выйти из скалы, и он со всем этим разберется!
– Я все возьму на себя! Главное, сейчас пой громко со мной вместе!
Огонек звезды ночной,
Как в ночи окно,
Может, это нас с тобой
Ждут уже давно…
Девушка вцепилась в его правую руку теплыми руками и, шмыгая, запела охрипшим от слез голосом.
– Чтобы не был твой путь далек,
Чтоб не сбиться во тьме дорог,
Чтобы дойти
До конца пути,
Светит огонек.
Трещины побежали по скале, посыпались каменные осколки и пыль, вот уже и голову можно повернуть. Дарион почувствовал тепло на плечах от лучей взошедшего солнца и жесткие кожаные шнурки на штанинах своих кожаных штанов-обтяжек. Девушка отскочила в сторону от летящих камней, но не выпустила его руки. Еще немного! Они допели «Огонек» до конца, и начали заново. Горячая волна пробежала по спине и разлилась по телу, добралась до ног, и камни покатились от сапог Дариона по всей площадке, а земля рванулась из-под ног, как норовистый ящер из-под седока. Скала затрещала, и новые куски камня, откалываясь от скалы за его спиной, со стуком посыпались на площадку. Ну, еще немного!
Из крепости снова донеслись крики. Ну что у них там? Перекрывая гул проснувшейся горы, пронзительным звуком заскрипели ворота крепости, заревели сразу несколько ящеров, закричали люди. В золотисто-розовом свете стало видно, как из ворот крепости выезжает отряд всадников в красно-зеленых рубашках и блестящих кольчугах. Ясно, пилейцы, тридцать человек.
– Смотри, Князь-под-горой, это они! – быстро проговорила девушка, – Я слышала вчера, как Лидора Пилейская приказывала своему десятнику на рассвете ехать сюда, а мы с папкой пошли предупредить, нас заметили, и он велел мне бежать к тебе, а его убили…
