Вечный огонь страстей - Нора Хесс

– Где это, в каком месте? – спросил Магрудер, после того как заказал спиртного.

– Есть такая деревня Скво Холлоу, – ответил незнакомец и повторил вопрос: – берешь собаку?

Животное, словно понимая, что решается его судьба, завиляло хвостом и ткнулось носом в его ладонь. Охотник взвешивал за и против. Эта гора мяса, сидевшая перед ним, вряд ли будет делиться с ней скудной пищей во время долгого пути. Животное быстро ослабеет и не сможет вынести дорогу.

– Как ее зовут? – Магрудер поднял глаза на незнакомца.

Тот, отвечая, пожал огромными плечами:

– Я зову ее Собакой.

– Дам ей кличку Хозер, – подумав, решил он, глядя на животного, уткнувшегося в его руку, – как-нибудь и мы доберемся с тобой до Кентукки, а, Хозер?

Луна медленно совершала свой путь на небе, а угрюмый охотник все сидел и сидел, слушая звуки ночи. Ему, как и индейцам, нравилось дикое одиночество леса. Но бывало, что тишина становилась невыносимой. Часто, когда наступала ночь, он вышагивал под холодным белым светом звезд, чувствуя в себе неизвестные желания.

В его голубых глазах появился язвительный блеск. По счастливой случайности индианка хоть как-то скрасит его жизнь, положит конец ночным шатаниям под луной.

Пламя в костре затухало. Магрудер выбил трубку, поднялся, тщательно вытер о землю подошвы от пепла и случайных искр и вошел в хижину. В темноте едва различил индианку, завернувшуюся в одеяло. Он лег в постель. Матрас, набитый сосновыми ветками, слегка затрещал под ним, Докси пошевелилась во сне.

Засыпая, он подумал, догадается ли она найти на камине кремень, чтобы разжечь огонь?

Небо начинало розоветь на востоке. Охотник проснулся от запаха кипящего кофе и поджаривающегося мяса.

Он повернул голову в сторону Докси, нагнувшейся у огня. Она поворачивала кусочки солонины на вертеле. В следующее мгновение он был уже на ногах. С минуту постоял на веранде, справляя нужду. Индианка обернулась в его сторону, увидев во всей красе мужскую плоть. Она убрала сковородку с огня и направилась в хижину. Легла в постель и подняла юбку.

Охотник молча на нее навалился. Несколько конвульсивных движений, и его тело задрожало, вжимая женщину в кровать. Спустя мгновение, он с угрюмым выражением на лице уже одевался. Докси поднялась, отправляясь ставить сковородку снова на огонь. Завтрак проходил в полном молчании. Женщина сделала попытку заговорить, но сердитый взгляд из-под бровей заставил ее замолчать. Она больше не открывала рта, пока не увидела, что Магрудер закончил есть и встал, собираясь отправиться в лес для проверки капканов.

– Мистер, – тихо спросила она, – как ваше имя? Как мне вас называть?

Лицо охотника стало еще жестче. Он коротко бросил:

– Мистер, так и зови, индианка.

Докси мрачно кивнула.

– К вечеру чтобы был готов ужин, – добавил он.

Когда затих хруст веток под его ногами, женщина сразу вскочила, глаза ее засверкали.

– Ненавистный мужчина, – пробормотала она, – никогда не поговорит.

Вдруг вспомнила о кувшине с виски, ее гнев смягчился. Докси стремительно бросилась в хижину к тому месту, где он спрятал его, и запустила в углубление руку, но там были только противные, замерзшие листья. Она села на корточки, в задумчивости кусая ноготь.

В следующее мгновенье женщина снова вскочила и бегом понеслась в хижину. В единственной комнате было мало потайных мест. Докси тщательно исследовала матрас, но ничего не нашла. Поиск в деревянном ящике тоже не принес результатов. Она обошла всю комнату. Оставался необследованным один-единственный, довольно больших размеров кожаный саквояж. Он находился на полке против камина. «Нет, она не должна его трогать, – думала индианка, – а хотя… если только посмотрит и положит все как было?» Она с нетерпением раскрыла его и заглянула внутрь: на груде белых полотенец лежали желтый кусок мыла, расческа, щетка и бритва. Она, хихикнув, взяла бритву в руки:

– Что-то не похоже, что он недавно пользовался ею. Вид у него, как у лохматого зверя.

Докси вынула все вещи и аккуратно сложила их. Затем грязно выругалась. Кроме штанов, рубашек и нижнего белья ничего не было. Ее оживленность сменилась глубокой грустью. Она положила все на место и захлопнула крышку. Разочарованная и злая, направилась к постели, по пути яростно пнув спящую у камина собаку. Та подняла голову и предостерегающе зарычала. Женщина снова выругалась:

– Замолкни, пес, а не то я отправлю тебя в котел.

Она подбросила дров в огонь, вернулась к кровати. Легла и уснула. Мысль об ужине для охотника отодвинулась далеко.

Лес уже погружался во тьму, когда индианка проснулась. Через окно она увидела, как Магрудер, вынырнув из-за сосен, приближается к хижине. Она нервно бросила взгляд на котел с мясом, кипящим на огне. Под одеялом было тепло, и она поспала больше, чем собиралась, едва не прозевав сделать ужин. Докси заметила дюжину звериных шкурок, связанных вместе и перекинутых через плечо охотника, думая, что день выдался у него удачным. Может это смягчит его, и он станет лучше с ней обращаться. Она поспешно подошла к кипящему котлу и длинной ложкой деловито помешала большие куски оленины, сдобренные дикими травами. Ушами ловила звуки шагов на веранде, глазами наблюдала, как охотник высоко подвешивал шкурки, чтобы их не достали звери, случайно сюда забредшие.

Женщина увидела, как распахнулась дверь, и широкие плечи охотника закрыли весь проем. Она затаила дыхание: он захочет ее до ужина или после? Посмотрела на его красивое лицо и молча вздохнула. Оно было холодным, как и прежде. Не произнеся ни слова и не взглянув в ее сторону, он направился к деревянной бадье, стоявшей на высокой скамье у окна.

Губы индианки презрительно скривились, когда она увидела, как великан зачерпнул целую пригоршню воды и жадно выпил, затем налил воду в большую миску и стал намыливать руки и лицо желтым мылом. После того, как он вытерся жестким домотканым полотенцем, грубо бросил:

– Чтобы здесь каждый вечер висело чистое полотенце.

У нее с лица сошла всякая улыбка. Хотя Докси уже не так боялась его, как вначале, но была совсем уверена, что он поколотит ее, если что-то вызовет его гнев. Она сообразила, что угрюмость еще не говорит о жестокости: он поделился с ней жареным кроликом, да еще отдал последний кусок кукурузной лепешки. В конце концов, тот факт, что он проявлял больше чувств к своей собаке, которая приветствовала его, виляя хвостом, мало беспокоил индианку. Он приютил ее в своей хижине, делясь с ней едой и виски, что ж, а она с удовольствием удовлетворит его мужской голод.

Как и раньше, они поужинали в полном молчании. Когда охотнику требовался еще кусок мяса или пустела его кружка, он глухо мычал, давая знать рукой. После ужина женщина собрала посуду, а он набил табаком трубку и стал молча курить, глядя на огонь. Она бросала на него долгие взгляды, размышляя о том, что заставляет его быть таким грустным и мрачным. Докси привела все в порядок и хотела сесть, когда охотник наконец произнес: