Месть старухи - Константин Волошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А город медленно отстраивался. Улицы очищались от мусора, мертвецов хоронили. Пожарища вскоре исчезли, церкви обновились. И не прошло и месяца, как о нашествии корсаров почти ничто не напоминало.
* * *
Габриэла со вздохом облегчения покидала бедную халупу, где ей пришлось жить несколько месяцев и родить отвратительное дитя. Она так и не взглянула на него. И теперь, уходя из этого домика, она не испытывала ни сожаления, ни угрызений совести. Лишь смутное беспокойство иногда возникало в груди.
Она даже радовалась стечению обстоятельств. Теперь у неё в голове возник хороший план, как объяснить своё долгое отсутствие у родственников матери. Лишь бы дом был цел и его обитатели!
Ближе к центру сгоревших и разрушенных домов попадалось больше. Вот и дом дяди дона Анисето, двоюродного брата матери. Подумала с беспокойством: «Наверное, есть письма из дома. А вдруг никого не осталось в живых? Что тогда мне делать? Денег почти не осталось. А тут эти пираты!»
Дом дона Анисето был частично разрушен ядром, но не сгорел, хотя был полностью разграблен. У него был вид, словно после землетрясения.
Габриэла с трудом вспоминала прежнее посещение этого дома. Она плохо представляла его, и теперь он казался ей совершенно незнакомым, чужим.
Пожилой негр с подозрением посмотрел на неё. Она его не признала.
— Что хочет сеньорита? — спросил негр, оглядывая потрёпанное платье посетительницы.
— Я Габриэла де Риосеко. Дочь дона Рожерио Рисио де Риосеко.
— Простите, сеньорита! Не признал! Вы так выросли, возмужали! У вас горе, сеньорита? Как и у всех в городе! Проклятые еретики! Проходите, прошу вас! Как поживает сеньора, ваша матушка? Тут было письмо для вас. Найти бы только! — негр был словоохотлив и болтал без умолку.
Габриэла осторожно протиснулась во двор. Он был ещё не прибран. Кругом виднелись мусор, тряпки, разбитая мебель и битое стекло. Лишь развесистое дерево выглядело привлекательно, маня густой тенью.
— Сеньорита должна нас простить, — продолжал говорить негр. — Дом разгромлен. Если не возражаете, я покажу, где вы сможете поселиться. Правда, придётся немного прибрать. Все уехали с хозяевами, один я остался. Идёмте.
Габриэла оглядела комнатку. Она выходила окнами в сад. Он был прекрасен. Ничего не тронуто, у многих деревьев и кустов были цветы. Благоухание смешивалось с запахами пыли, битой штукатурки и запустения.
— Надеюсь, белья хоть немного осталось в этом доме? — спросила девушка. — И хоть какая одежда. Я в ней нуждаюсь.
— Я попытаюсь это устроить, сеньорита. Хозяева должны скоро приехать. Вот будут рады вас видеть!
Девушка подметила некоторое неуверенное отношение негра к ней. Это не удивило её. В его глазах вертелись вопросы. Она не собиралась его просвещать, а тот не осмеливался пускаться в расспросы.
К вечеру комнатка была прибрана. Габриэла с удовольствием оглядела её. Некоторая гордость за себя наполнила её грудь. Вспомнилась проклятая долина, где она страдала от унижения, непосильного труда и побоев. Но польза всё же была и от этого. Она больше не сторонилась труда по дому, могла обойтись без прислуги.
Негр Бонито где-то раздобыл простыни. Они требовали стирки. Габриэла с удовольствием теперь глядела на дело своих рук. Выстиранные простыни белели на кровати. Из обрывков москитной сетки она соорудила полог, можно надеяться, что ночью ей не будут досаждать крохотные вампиры.
Хозяева появились в доме после обеда. Дядя Анисето довольно радушно встретил племянницу. Он был лет на десять моложе матери Габриэлы, был сух телом и очень молчалив. Это больше всего устраивало Габриэлу.
Его жена, донья Мария, оказалась полной противоположностью мужу. Пустая болтовня доставляла ей огромное удовольствие. Она мало слушала. Даже история Габриэлы её не заинтересовала, собственные приключения занимали её куда больше. Она битый час рассказывала Габриэле про их бегство из города и жизни на дальней усадьбе в широкой долине среди гор.
Зато донья Мария подробнейшим образом поведала о письме, что пришло ещё три месяца назад.
— Милочка, мне так жаль тебя! — восклицала донья Мария, всплёскивала руками, ахала и постоянно вытирала пот надушенным платочком с морщинистой шеи и лба. — Потом пришло ещё одно письмо, да тут эти еретики заявились! Я так и не успела его прочитать. Что там было? Я просто сгораю от любопытства!
Габриэла поведала о своих приключениях только поздно вечером. Дон Анисето пригласил её к себе в кабинет. Он потягивал вино из простой кружки и со вниманием слушал трепотню племянницы.
— Боже! Габриэла! И эти несносные еретики мучили тебя столько месяцев?
— Дядя! Я благодарю Господа за то, что он всё же вызволил меня от их гнусного общества! Сколько я претерпела от них, дядя! Только не передавайте этого маме. Это может ей сильно повредить. У неё столько горя! Боже! Как я всё пережила? Вспомнить жутко!
— Прости за грубость, Габриэла. Ты ещё девственница?
Габриэла опустила голову. Долго молчала, пока не прошептала:
— Простите, дядя! Уберечь себя я не смогла. Это было выше моих сил.
Дон Анисето хмуро молчал. Было видно, что признание племянницы сильно его расстроило. Габриэла на другое и не рассчитывала. Она скромно молчала, предоставив дяде самому решать.
— Печально! Печально! Но теперь ничем не поможешь. Живи у нас. Я постараюсь переслать письмо моей кузине. Пусть не волнуются хоть за твою жизнь.
— Спасибо, дядя! — живо отозвалась Габриэла. И добавила бодро: — Я у пиратов многому научилась. Надеюсь не быть обузой в доме.
— О чём ты говоришь! И не думай! Вот отремонтируем дом, обновим обстановку, и только воспоминания останутся об этом ужасном нашествии.
— Я не собираюсь долго у вас гостить, дядя. Всего с неделю. Очень хочется побыстрее оказаться дома! Так скучала всё это время. Правда, особо времени у меня не было…
— Понимаю! И не хочу тебя расстраивать лишними расспросами. Это больше ни к чему. Только твои душевные раны разбередим. Иди отдыхай, набирайся сил.
Габриэла была благодарна дяде за его понимание и удалилась довольная. Впервые за несколько месяцев она почувствовала прилив радости и спокойствия. Скоро она сможет отправиться домой! Вот только найти оказию.
И тут в голову словно ударило. Она вспомнила сестру. Миру! Эта девчонка ворвалась в мысли так неожиданно и стремительно, что заставила вздрогнуть. И Хуан! Он тоже предстал перед глазами ясно, зримо, возбуждающе. Уже два месяца Габриэла не испытывала подобного ощущения. Подумала: «Где бы я могла его найти? Как он пережил пиратов? Цел ли он или погиб? Нет! Он не мог
