Мужское дело - Николай Леонов

– Что на этот раз Петру понадобилось? – спросил его Крячко, едва полковник закрыл за собой дверь.

Станислав восседал в кресле Гурова, положив ноги на его письменный стол. Не отвечая на вопрос, Гуров подошел ко второму столу, стоявшему в кабинете, взял с него пачку «Мальборо» и неожиданно запустил ею в Крячко. Станислав едва успел увернуться. Он убрал со стола свои ноги в остроносых ковбойских сапогах, поднял с пола брошенную пачку и, покрутив пальцем у виска, удивленно спросил:

– Совсем тебя маразм одолел? Такими ценными вещами раскидываешься! Свои купи, а потом кидайся!

– В следующий раз положишь ноги на стол, я в тебя чем-нибудь потяжелее запущу, – пообещал Гуров. – Проваливай с моего кресла.

– Тебя там генерал не покусал? – осторожно поинтересовался Крячко, старательно обходя стол с другой от Гурова стороны. – А то, может, тебе сорок уколов в живот сделать нужно? Может, не поздно еще? Жалко тебя пристреливать будет...

– Я вот Орлову доложу, какого ты о нем мнения, – ухмыльнулся Гуров и сел в кресло. – Слушай, ковбой, что за дельце нам подсунули...

Гуров вкратце рассказал Станиславу то, что сам недавно узнал от Кулагина. В его изложении проблема радиоактивных купюр выглядела не такой безнадежной, какой была на самом деле. Но Крячко кажущаяся простота не обманула. Он достал из кармана ту самую пачку «Мальборо», закурил и удивленно посмотрел на Гурова.

– И ты сам сунул голову в эту петлю? Я был о тебе лучшего мнения...

– С каких это пор ты у нас такой разборчивый стал? – Гуров уничтожающе посмотрел на Станислава. – Или испугался замазанным оказаться? Дескать, пусть ФСБ за все отвечает, а мы в стороне постоим и поаплодируем их поражению? А то, что какая-то тварь на тот свет прорву людей отправить могла, тебя не волнует? Тебя, Стас, не волнует, что сейчас, может быть, масса народа уже заражена лучевой болезнью? Бабушки, которым выдали радиоактивными сторублевками пенсию, учителя, врачи и бог весть еще кто?

– Ты чего раскипятился, словно чайник на плите? – с обидой в голосе остановил Гурова Станислав. – Я от работы никогда не отказывался. А на вопросы твои идиотские отвечать не собираюсь! Ты у нас высокоморальный тип, вот и отвечай на них сам.

– Извини, Стас. – Гуров потер переносицу. – Просто, как представлю, что у Марии в кармане может сейчас лежать такая сторублевка, убить всех вокруг готов.

– Так бы сразу и сказал, – усмехнулся Крячко. – А то разорался, как боцман во время аврала.

Гуров промолчал, и на некоторое время в кабинете наступила тишина. Крячко раздумывал над проблемой, выпуская в потолок кольца табачного дыма. Наконец он потушил в пепельнице сигарету и посмотрел на Гурова.

– Не разбегайся, прыгай! – подбодрил его полковник.

– Я думаю, Лева, – задумчиво протянул Крячко, – ребята из ФСБ не так уж не правы. Их версия имеет право на существование...

– Это и все, что ты надумал? – ехидно спросил Гуров. – Богатая у тебя фантазия!

– Не беднее прочих. – Крячко состроил комичную гримасу. – Ты бы дослушал, а потом выводы делал.

Гуров поднял руки, показывая, что не намерен дальше спорить. Он и поддел-то Станислава специально. Гуров давно заметил, что в несколько обиженном состоянии Крячко начинает работать намного эффективнее, словно стараясь опровергнуть замечания друга. В такие моменты у Станислава иногда рождались гениальные идеи. На этот раз не получилось!

– Есть еще одна мысль, – продолжил излагать Станислав. – Сторублевки могли оказаться зараженными случайно. Во время их изготовления, например.

– Это как? – удивленно посмотрел на него Гуров.

– Ну, краску им поставили радиоактивную, – пожал плечами Крячко. – Или металлические нити каким-то образом заражены оказались.

– Да-а! – восхитился Гуров. – С выводами по поводу твоей фантазии я поторопился. Ты, пожалуй, и Рея Брэдбери переплюнешь! Ты хоть знаешь, где эти сторублевки печатались?

– Конечно. – Крячко посмотрел на Гурова как на идиота. – На Печатном дворе, естественно.

– Предположение логично, но не верно. – Полковник откинулся на спинку кресла. – Оборудование нашего Печатного двора не позволяет создавать столько степеней защиты на денежных знаках. Печатались банкноты в США. А у них контроль посерьезнее нашего. Да и при приемке купюры чем только не проверяли. Так что, Стас, ты пальцем в небо попал.

Гуров хитро прищурился. Он, улыбаясь, смотрел на Крячко, ожидая его реакции. Станислав выглядел несколько растерянным. Даже если не принимать во внимание слова Гурова, было и так очевидно, что предположение Станислава, мягко говоря, наивно. Мало вероятно, что такой казус мог произойти даже в нашей стране. Крячко понял это, хоть и с опозданием. Но не ехидничать он не мог. Такой уж у Станислава, как сейчас это принято говорить, стиль жизни.

– И все-то ты знаешь! – театрально восхитился он. – Не тяжело быть таким умным? Головушку мысли к земле не клонят?

– Хватит огрызаться, – миролюбиво отреагировал Гуров. – Есть у меня одна версия. Ты о нелегальной торговле оружием слышал?

– Нет! – фыркнул Станислав. – Как не слышал и о памперсах, прокладках и других атрибутах проклятой буржуазной жизни. При чем здесь торговля оружием?

– Штаты наложили вето на любое общение с несколькими нашими институтами, обвиняя их в передаче ядерных технологий Ирану. – Гуров словно не заметил издевательского тона Крячко. – Наше правительство, конечно, от всего открестилось. Но кто станет утверждать, что эти технологии не были проданы за рубеж нелегально? Под прикрытием этих институтов? А вместе с ними и расходные материалы...

– А расплатились иранцы с нашими торгашами нашими же «деревянными»! – Крячко рассмеялся. – Лева, ты моей фантазии завидовал? Так это зря! Уверяю, меня ты переплюнул. Куда мне до твоего гениально-бредового воображения!

– У тебя есть другие соображения? – обиженно взглянул на Станислава Гуров.

Крячко пожал плечами, но ничего не ответил. В кабинете вновь наступила тишина. Стало слышно, как кто-то за стенкой орет благим матом, кроя по матушке весь белый свет. Крячко прислушался к ругани и восхищенно ухмыльнулся.

– Вот дает! Послушай, – посоветовал он. – Нужно будет запомнить. Я такого еще не слышал. Так ругаться даже твоя Мария не умеет!

– Что ты мою жену во все бочки затычкой суешь? – удивился Гуров. – Хватит на дверь таращиться. Давай-ка делом займемся.

– Что прикажете, ваше сиятельство? – Крячко мгновенно вскочил со стула и вытянулся по стойке «смирно». – Готов исполнить вашу высочайшую волю!

– Клоун, – констатировал Гуров. – Деньги в банк передаются в брезентовых мешках. От радиации они не защищают. Кулагин сказал, что четырех месяцев хватит, чтобы после облучения такой дозой копыта отбросить. Деньги передали в Центробанк от двух до восьми месяцев назад. Значит, люди, что привозили их, или заболели, или умерли. Твоя задача поднять в архивах больниц все случаи лучевой болезни и выяснить, кем являются облученные люди. Вот и все.

– Боже, как просто! – радостно воскликнул Крячко. – Всего-то на пару месяцев работы. И то если не есть, не спать и в туалет не отлучаться.

– Стас, иногда ты бываешь утомителен, – Гуров тяжело вздохнул. – Пораженных лучевой болезнью, скорее всего, обследуют в одном месте. Найди его – и получишь всю информацию сразу.

– А ты чем займешься, о великий? – Крячко подобострастно посмотрел Гурову в глаза.

– Пообщаюсь с ребятами из ФСБ, – невозмутимо ответил Гуров. – Нужно посмотреть, что им удалось накопать...

Глава 2

Отправив Крячко обследовать московские больницы, Гуров связался с Кулагиным – заместитель директора ФСБ едва успел вернуться в свое ведомство. Генерал был приятно удивлен темпами расследования, что набрал Гуров.

– Лева, рад тебя слышать! – проговорил Кулагин в трубку. – Чем порадуешь?

– Быстрый какой, – усмехнулся Гуров. – Обрадовать не обрадую, а вот озадачить, пожалуй, смогу. Кто у тебя руководил расследованием?

– Полковник Бурдин. А что? – Кулагин пытался понять, к чему клонит Гуров.

– Приказ об уничтожении банкнот он отдавал? – ответил вопросом на вопрос Гуров и, услышав утвердительный ответ, продолжил: – Человек надежный?

– Уверен, как в себе! – ответил Кулагин. – А что, у тебя появились какие-то соображения?

Гуров не ответил. После того как он узнал, что банкноты уничтожили, не переписав номера, в его голове мелькнула мысль, что это не простое головотяпство.

Человек должен быть профаном в розыске, чтобы так запросто уничтожить вещественные доказательства. И такое нарушение правил расследования наводило на мысль о злом умысле. Полковник Бурдин с одинаковой вероятностью мог быть как профаном в сыске, так и предателем. Тот факт, что ему за два месяца не удалось ничего выяснить, говорил о возможности и того, и другого варианта.

Сыщик не стал говорить о своих подозрениях Кулагину. Проверить свои предположения он сможет и сам. Да и незачем обвинять человека, не имея для этого никаких доказательств. В конце концов, Бурдин мог оказаться профессионалом в каком-то ином направлении.