Инкассатор: Слезы из черного золота - Андрей Воронин

В 3.00 сиреной завыла команда «подъем». Роту поднял командир батальона. На построении оперативный дежурный передал пакет, в нем – боевое распоряжение, таблица сигналов, позывные...

Командир роты капитан Дмитрий Пташук принял решение, на обсуждение которого отводилось довольно мало времени. К 5.30 нужно было доложить. Задача: к 9.30 выдвинуться в район, организовать боевое охранение, затем выйти в район поиска, где действуют группы «противника».

В 6.30 подразделение было приведено в боевую готовность. В строю лица серьезные. В первый раз десантники шли в реальный бой. Так и должно быть. Снаряжение: автомат, разгрузка, радиостанции – все как положено. Каждый знает свое место, как в строю, так и в боевом расчете. Двадцать минут на подготовку к выполнению задачи, и рота выдвинулась в район сосредоточения.

Десантники продвигались вдоль предгорной зоны. Колеса автомашин приминали траву еще вчера ухоженных колхозных полей, ныне поросших бурьяном, водители всматривались в дорогу. Эта территория еще контролировалась федеральными войсками, но все равно нужно было быть осмотрительными.

Вместе со всеми на свое первое боевое задание ехал и рядовой Минин. Напротив него сидел командир взвода.

– Что, боец, взгрустнулось? – спросил Филатов солдата.

– Нет, товарищ старший лейтенант, жалею, что на природу некогда толком посмотреть.

– А в лагере тебе мало было? – удивился взводный.

– В лагере однообразие. Говорят, Кавказ можно оценить, когда не один десяток километров проедешь.

– Не знаю, как насчет проедешь, но пройти я тебе обещаю, – улыбнулся Филатов. – А что там про Кавказ говорит литература? Я так понимаю, Костя, ты не только в физике, но и в литературе разбираешься?

– Вот мое любимое из Лермонтов.

Минин слегка откинул голову назад. В его памяти всплыли строки стихотворения, написанного свыше ста лет назад классиком русской поэзии. Он прочитал их вслух:

Хотя я судьбой на заре моих дней,

О, южные горы, отторгнут от вас,

Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:

Как сладкую песню отчизны моей,

Люблю я Кавказ.

– По-моему, ты придурок, Минин, – выслушав стихотворение, заявил Кацуба, сидевший рядом. У сержанта это был уже третий боевой выход. К нему приплюсовывались почти два года беспокойной срочной службы на Кавказе. – Тут не тот Кавказ, который ты, отличник сопливый, за школьной партой изучал. Тут кровь, грязь, говно, вонь трупов. Лично я никак по этим местам тосковать не буду. Если сегодня не шлепнут, надеюсь, вернусь, неоднократно нажрусь и никогда больше не вспомню эти чертовы горы. Мой тебе совет, Минин: Кавказ несет смерть для русского человека. Вали отсюда при первой возможности и никогда не возвращайся, иначе найдешь тут свою смерть.

– Как знать, – поправил сержанта Филатов. – А мне, например, стих понравился. Я и в школе его читал, но забыл как-то. Не цени по себе, Кацуба. Тебе стихи Лермонтова коротки так же, как колготки новорожденного.

Бойцы, сидевшие рядом, дружно засмеялись. В этот момент машина остановилась, и споры тут же были прекращены.

– Ладно, парни, вылезаем. Дальше – пешком.

Рота выстроилась перед небольшим лесом, за которым начиналась территория противника.

– Пройдем лес, поднимемся в гору, – кратко сообщал ротный, – это и будет наш район. Автоматы держать наготове. Не исключена засада. Радиостанции беречь!..

Повзводно подразделение отправилось в лес. Первыми шли бойцы головной походной заставы. Грамотно, разделившись на небольшие группы, они прислушивались к каждому шороху. Заставы всегда идут впереди и прикрывают тыл на случай обнаружения засады.

За заставой выдвинулись главные силы роты.

Марш – минимум десять километров. По пути бойцы обнаружили несколько растяжек, значит, противник где-то близко. Рота все дальше и дальше уходила в гору, покрытую лесом.

– Юра, подойди ко мне! – ротный подозвал Филатова. – Я думаю, пора окапываться. Место нормальное, – он указал рукой на небольшую полянку, – дальше идти нет смысла.

– Согласен, – кивнул головой старший лейтенант.

– Рота, стой! – негромко скомандовал Пташук, и этот приказ понесся по цепочке.

Полчаса бойцы обустраивались на местности. Сколько дней им придется выполнять задание, никто не знал, поэтому готовились основательно. Срубая ветки для шалашей и чумов, многие из солдат невольно вспоминали детские игры в войну. Никаких средств сверх тех, что предоставила матушка-природа, десантники не использовали. Каждый из трех взводов организовал ночлег по-своему. Один построил вигвам, который со стороны можно было принять за груду наваленных елей. Правда, внутри такого жилища весьма тепло и уютно. В центре его горит костер, незаметный снаружи. Вытяжка тоже продумана.

Однако остальные конструкции были не менее впечатляющие. Кто-то соорудил широкий чум, так же продумав вопросы обогрева и вытяжки, где крышей послужил настил из бревен, веток и брезента, а полом – те же еловые ветки. Изобретения были самые разные. Все они служили жилищем еще в древности.

Рота ожидала выхода до вечера. Время позволяло, и Пташук решил начать поиск боевиков в темноте. Им повезло как никогда. Этой ночью на небе не было ни луны, ни звездочки. Все заволокло густыми тучами.

Взвод Филатова вышел первым, медленно двигаясь в квадрат, указанный ротным. Параллельно ему двигались два остальных взвода. Десантники прочесывали местность.

Дорога была трудной. Из-под ног брызгала грязь, по лицу била морось, застывающая под дуновениями холодного январского ветра. Бойцы шли тихо, замирая через каждые пять минут. Командиры знали: в неспокойном районе возможны засады.

Филатов шел впереди, рядом с ним бодро шагал Кацуба, немного в стороне от них уверенным шагом ступал Минин.

– А ты ничего, – бросил ему сержант. – Институтский, а не хромаешь.

– Он вообще вменяемый мужик, – добавил Филатов.

В этот момент из-за тучи выглянула луна, осветив горный склон, по которому брела группа.

– «Раскат», «Раскат», что у тебя? – периодически Филатов запрашивал по рации головной дозор.

– Все спокойно, хулиганов нет, – последовал ответ, и тут же впереди раздался оглушительный взрыв, вверх взмыла красная ракета, и отовсюду посыпались автоматные очереди. Головной дозор не успел предупредить ядро группы об опасности, не заметив грамотно построенную ловушку.

Град пуль и ряд взрывов моментально выкосили тех, кто не успел лечь на землю, а таких среди бойцов было не мало. В основном в первые минуты боя погибли те, кто призывался вместе с Мининым.

– Ну вот, Минин, – крикнул Кацуба, – сейчас и посмотрим, как ты Кавказ полюбишь, – давая короткие очереди, он перебегал с места на место.

– Отходим в лес! – скомандовал Филатов, выпустив гранату из подствольного гранатомета в сторону наступавших боевиков.

Вскоре вся рота заняла оборонительную позицию. Стрельба не прекращалась. В какой-то момент к Филатову подскочил командир роты.

– Сколько у тебя живых?

– По-моему, чуть меньше половины, – отвечал взводный, вытирая пот.

– У других также.

– Что со связью? – спросил Филатов.

– Мою разбило. У Корнеева тоже. Гребнев контужен. У тебя связист цел?

– Не знаю, – громко отвечал Филатов, пытаясь перекричать канонаду взрывов. – Во валят, не думаю, что их там небольшая группа.

– Я только сейчас подумал. Может, они решили, что мы основные силы? А что, идем вглубь территории, сколько нас – точно никто не знает.

– Хочешь сказать, что против нас не один десяток брошен? – удивленно спросил Филатов.

– Если не одна сотня, – мрачно ответил Пташук, несколько раз выстрелив в сторону боевиков. – Так что ищи своего радиста. Будем телеграфировать в Кремль.

Филатов перекатился к небольшому холмику, за которым укрылся Кацуба.

– Где Лысый, знаешь?

– По-моему, в лес отошел!

– Нарисуй мне этого контуженного или хотя бы рацию, – крикнул Филатов.

Без официальных «есть» и «так точно» Кацуба откатился к лесу и отправился на поиски радиста, однако никто из бойцов, оставшихся в живых и занявших оборону, не видел его. Только через полчаса поисков, когда уже немного рассвело, сержант увидел солдата, лежавшего навзничь на склоне холма. Из его рта текла кровь. Рядом стояла переносная радиостанция. Выждав момент, когда наступление боевиков ослабело, Кацуба подбежал по открытой местности к мертвому солдату, схватил рацию и направился к командирам.

– Отлично, – улыбнулся Филатов, увидев пригнувшегося к земле сержанта, короткими перебежками приближающегося к нему. – Взвод! – скомандовал он. – Прикройте Кацубу!

Бойцы открыли ожесточенный огонь по боевикам, не давая возможности выстрелить в бегущего сержанта. Но в тот момент, когда его цель была практически достигнута, снайпер боевиков все-таки достал Бориса. Словно споткнувшись, он упал сначала на колени, потом, после второго выстрела в спину, лицом на землю, не добежав нескольких метров.