Сети соблазна - Мэри Бэлоу

– Очень дурно с его стороны являться сюда в качестве обычного торговца, – раздраженно проговорила леди Бэкворт. – Он мог бы вернуться домой как порядочный джентльмен, вместо того чтобы позорить нас.

– Ах, мама, – воскликнула Александра, сжав руку матери, – давайте будем благодарны, что он вообще возвращается! Если, конечно, это так. Четыре года – бесконечный срок, и иногда мне казалось, что брат уже никогда не вернется домой. Интересно, изменился ли он?

– Я бы не стал уповать на это, – произнес лорд Бэкворт. – Сомнительно, Александра, что в его годы Джеймс мог измениться. И то, что он возвращается торговцем, чтобы разбить сердце своей матери, доказывает мою правоту.

Графиня с несчастным видом взглянула на мужа, который улыбнулся ей в ответ одними глазами.

– Мне очень хочется его увидеть, – сказала она. – Ах, Эдмунд, как вы думаете, он вернется? И не улыбайтесь так противно. Кэролайн, милочка, не бери в ротик папины пуговицы. Боюсь, ты проглотишь и подавишься.

– Я тоже этого боюсь, – сказал, граф, смеясь и вытаскивая пуговицу изо рта дочери. – Они ведь серебряные.

– Мне очень хочется увидеть вашего брата, Александра, – заметила Эллен. – Вы так много рассказывали о нем. И я уверена, что он приедет, если обещал вам. В противном случае он написал бы, не правда ли?

И она наклонилась, чтобы рассмотреть игрушку, которую принес показать ей Кристофер, лорд Кливз, сын графа.

Лорд Иден погладил мягкий пушок на голове ребенка и внимательно посмотрел на сестру.

– А вы, Мэд? – спросил он. – Что вы думаете об этом?

– О чем это? – переспросила она и густо покраснела, когда в ответ он выразительно поднял брови. – Ничего я не думаю, Домми. Мне все равно.

– Мэдлин, – сказал он, – я ведь ваш близнец, не забывайте об этом.

– Ну хорошо… – Ей вдруг захотелось внимательно рассмотреть пальчик племянницы. – Я буду рада, если он приедет. Я буду рада повидаться с ним. И тогда все наконец-то будет кончено… и я смогу сосредоточиться на Джейсоне. Вы ведь знаете, я влюблена в него по уши.

– Вы были по уши влюблены в Парнелла, – заметил лорд Идеи, – и, насколько я помню, совершенно против воли. Вы не хотели любить его, а Хакстэбля любить собираетесь. Вы не смогли забыть Джеймса, если уж на то пошло.

– Я никогда не любила его, – спокойно возразила Мэдлин, посмотрев брату прямо в глаза. – Я его ненавидела. Он мне не нравился. Я боялась его. И за четыре года ничего не изменилось. Мне хочется еще раз увидеть его, вот и все. Мне нужно увидеть его, чтобы убедиться – то была глупая фантазия, оставшаяся в прошлом. А я хочу быть счастливой, Дом-ми. Я устала от одиночества. Я хочу иметь детей, как вы и Эдмунд.

– Ладно, – сказал Доминик, – не расстраивайтесь, Мэд. Я не собирался вас дразнить. Я тоже хочу, чтобы вы были счастливы, как ни удивит вас такое сообщение. И насколько я помню, Хакстэбль человек очень достойный.

– Во всяком случае, – сказала Мэдлин, – он, может, и не приедет… Домми, Оливия начинает беспокоиться. Что мне делать?

Лорд Иден засмеялся.

– Я полагаю, только Эллен может сделать то, что нужно, – сказал он и повернулся с улыбкой к жене, которая уже подходила к ним. – Возможно, Оливии в кои-то веки удастся поесть спокойно, раз Чарльз все еще спит. Он, когда голоден, просто свирепеет. Ему будет очень трудно привить первейшую из джентльменских добродетелей, состоящую в том, чтобы позволить леди пройти первой.

Мэдлин неохотно отдала ребенка невестке и смотрела, как та с дочерью на руках вышла из гостиной. Она вздохнула про себя и посмотрела на своего брата-близнеца, сосредоточившего все внимание на младенце, лежащем у него на руках. Она никак не могла поверить, что Доминик женился и стал отцом двоих детей. И, судя по всему, совершенно счастлив.

Много лет они никак не могли угомониться и очень походили друг на друга в своих восторгах и склонности постоянно влюбляться и разочаровываться. И вот брат встретил Эллен, когда та еще была замужем за его лучшим другом, и сам женился на ней всего лишь несколько месяцев спустя после того, как ее муж погиб в битве при Ватерлоо. Эллен прекрасно ему подходила. И он был счастлив, а потому и она, Мэдлин, была счастлива.

Но иногда девушка чувствовала себя ужасно одинокой. Чувство это Мэдлин тщательно скрывала. Поэтому нынешний сезон был, вероятно, самым занятым и веселым в ее жизни.

Но теперь она любит Джейсона Хакстэбля и будет с ним счастлива. Это мужчина, а не мальчишка. В прошлом году она была помолвлена с Алланом Пенвортом, а осенью разорвала помолвку. Но это простительно. Аллана ранили в бою, и ее уход помог ему восстановить здоровье. Они оба ошиблись, приняв зависимость друг от друга за любовь.

На этот раз все иначе. Ни с одной из сторон нет никакой зависимости. Оба они люди сильные и независимые по натуре. Эта любовь – настоящая. Она оттягивала и не принимала предложения Джейсона только потому, что тот совершил много ошибок в прошлом. Но она примет его предложение к исходу лета. Ей двадцать шесть. Если она вскоре не выйдет замуж, то уже не сделает этого никогда. А мысль о том, чтобы пройти по жизни, не испытав замужества и материнства, была ей ненавистна.

Хорошо бы Джеймс Парнелл не приехал! Это несправедливо. Потребовались месяцы, если не годы, чтобы оправиться после его отъезда. Несправедливо, что он теперь вернется и снова вызовет смятение в ее чувствах.

Но откуда взяться этому смятению? Между ними и в самом деле ничего не было, кроме взаимной неприязни и странного, необъяснимого притяжения.

Они случайно встретились в саду во время летнего бала в Эмберли-Корте в Хэмпшире. Они танцевали под звуки музыки, доносившейся из бального зала, и он поцеловал ее. Если это можно назвать поцелуем. Это было чем-то большим. Парнелл ласкал ее, оттягивая неизбежное. А она словно обезумела в те мгновения и предложила ему себя. Она даже сказала, что любит его. Боже, как она унизилась!

А он насмешливо отверг ее, сказав, что с его стороны это только похоть, а не любовь, и велел ей оставить его, если она понимает, что для нее лучше. Она ушла и поклялась никогда больше не видеть его. В ту же ночь он уехал из Эмберли, а через несколько дней отправился в Канаду.

Мэдлин была совершенно уничтожена. Понадобилось несколько месяцев, чтобы она смогла прийти в себя.

Хорошо бы он не вернулся!

– Когда он может оказаться здесь? – спросила Александра, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Хоть сейчас, – отозвался граф, ласково улыбнувшись жене. – Если и не сам лично, то письмо от него. Скоро, Алекс, вы узнаете что-то определенное.

Она виновато улыбнулась мужу.

– Простите меня, – сказала Алекс, – я начинаю вам докучать, кажется. – Она повернулась к свекрови, вдовствующей графине Эмберли. – Расскажите мне о вашем посещении оперы, матушка. Вы, наверное, счастливы, что сэр Седрик Харвей снова в Англии. Вы скучали по нему в прошлом году, когда он был в Вене, не так ли?