Секс в восточном городе - Раджа Алсани

На новом месте она познакомилась с Ламис Джиддави, которая стала ее лучшей подругой. Ламис выросла в столице, и судя по фамилии, ее семья происходила из Джидды — портового города, едва ли не самого либерального во всем королевстве, где с давних пор селились люди из разных мест. Семья Гамры приехала из Эль-Касима, известного своей строгостью и ультраконсерватизмом. Родные Мишель не принадлежали ни к одному из известных родов.

В колледже Садим изучала менеджмент, а Ламис отправилась на медицинский факультет[11]. Мишель решила заняться компьютерными технологиями. Гамра, единственная из них, которая никогда не уделяла большого внимания учебе, вынуждена была прибегнуть к кое-каким семейным связям, чтобы поступить в колледж. Она пошла наиболее легким путем и решила специализироваться по истории, но в самом начале первого семестра обручилась, бросила учебу и полностью посвятила себя подготовке к свадьбе. Поскольку сразу после торжественной церемонии ей предстояло уехать в Америку, это и впрямь было разумное решение.

В номере отеля «Джорджоне», в Венеции, Гамра села на край кровати. Она протерла бедра, ноги и ступни отбеливающим лосьоном из глицерина и лимона, который приготовила для нее мать. В голове у девушки крутилось золотое правило: «Не поддавайся». Отказ — вот верное средство пробудить в мужчине страсть. В конце концов, ее старшая сестра Нафла уступила мужу только на четвертую ночь. Но Гамра установила новый рекорд: прошла неделя, а муж все еще не дотронулся до нее. Рашид не прикоснулся к ней, даже когда она была готова забыть о материнском правиле — в первый вечер; тогда Гамра, стоя перед зеркалом, сняла свадебное платье и надела ночную сорочку цвета слоновой кости, а мать в восхищении вновь и вновь призывала Аллаха, чтобы обезопасить дочь от сглаза, и многозначительно подмигивала. Это восторженное одобрение преисполнило Гамру уверенности и гордости, пусть она и знала, что выражение маминого лица было слегка наигранным.

В брачную ночь она вышла из ванной и обнаружила, что, муж… спит. И хотя девушка готова была поклясться, что он притворяется (в их последнем телефонном разговоре мать все списала на «дьявольские наущения»), Гамра решилась направить свою энергию на то, чтобы «завлечь» Рашида — особенно когда мать признала, — что тактика воздержания в данном случае обернулась против них.

Начиная со дня свадьбы мать Гамры все смелее рассуждала об отношениях мужчин и женщин. До подписания брачного контракта она вообще об этом не упоминала. А затем Гамра прошла ускоренный курс соблазнения, преподанный ей той самой женщиной, которая некогда вырывала страницы из любовных романов и не позволяла дочери бывать у подруг, за исключением Садим (Ум Гамра хорошо знала тетю Бадрийю, поскольку они вращались в одних кругах).

Мать Гамры твердо верила: женщина рядом с мужчиной — все равно что масло на солнце, Но с момента подписания брачного контракта она перестала твердить о том, что девушка непременно должна быть неискушенной, а мужчина — опытным. Что касается Гамры, она выслушивала материнские наставления по части брачной жизни с восторгом и гордостью подростка, которому отец впервые позволил курить в своем присутствии.

ПИСЬМО 2

Кому: [email protected]

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 20 февраля 2004 г.

Тема: Ажиотаж вокруг «великого дня» Гамры

Во-первых, я должна кое-что сообщить следующим джентльменам — Гассану, Ахмаду, Фахаду и Мохаммеду, которые изрядно украсили мой день своими настойчивыми расспросами. Мой ответ: «Отстаньте, парни. Нет, мы никоим образом не сможем познакомиться поближе».

После этого, нанеся символическую ярко-красную помаду, я готова продолжить историю, начатую на прошлой неделе.

После свадьбы Гамры подруги присоединили маленькие глиняные горшочки, украшенные именами молодоженов, к сувенирам, полученным на других свадьбах. И каждая из девушек втайне надеялась, что следующим свое место займет горшочек с ее собственной свадьбы.

Еще задолго до праздника их маленький шиллах[12] приготовился к собственному предпраздничному торжеству в узком кругу. Суть была в том, чтобы организовать для невесты нечто вроде девичника, как это делают на Западе. Девушки не собирались устраивать вечеринку с танцами: это совсем неоригинально, а главное — предполагает большое количество гостей. И в том числе, возможно, приглашение профессиональной taggaga, то есть певицы, из тех, что некогда обходились одним только барабанщиком, а теперь приводят с собой целый оркестр. В таких случаях приходится звать всех подруг, родственниц и мало-мальски примечательных людей, в то же время пытаясь держать невесту в неведении. И конечно, расходы, самое малое в несколько тысяч риалов, неизменно ложатся на маленький дружеский шиллах, заправляющий вечеринкой.

Подруги Гамры хотели чего-то новенького. Они мечтали устроить нечто настолько дерзкое и забавное, чтобы другие начали им подражать — тогда получится настоящий брэнд.

Гамра приехала вся пунцовая, потому что только что побывала в бане, где, помимо прочих процедур, с ее лица и тела удалили волосы при помощи нити и клейкой сахарной пасты. Подруги договорились встретиться у Мишель. Хозяйка вышла к ним в мешковатых брюках с огромным количеством карманов и просторном пиджаке — наряде, искусно скрывающем все приметы женственности. Плюс волосы, убранные под платок. В довершение всего Мишель надела солнечные очки, отчего стала походить на подростка, удравшего из-под родительского надзора. Ламис надела развевающуюся белую тобу, похожую на мужскую, и накрыла голову шимагом, который, удерживался на месте благодаря аккуратному черному экалю[13]. При ее росте и атлетическом сложении она действительно походила на парня — и притом красивого. Прочие щеголяли в вышитых абайях не широких и бесформенных, в которых обычно ходят женщины на улицах, а приталенных и суженных на бедрах. Кроме того, девушки надели черные шелковые литамы, которые закрывали их лица, начиная от переносицы, и, разумеется, только подчеркивали красоту подведенных тушью глаз.

У Мишель были водительские права международного класса. Она села за руль «БМВ» с тонированными стеклами, который умудрилась арендовать в одном из автосалонов, заполнив анкету на имя своего шофера. Ламис уселась рядом с Мишель, Садим и Гамра забрались на заднее сиденье. Девушки пели и поводили скрытыми под тканью плечами, как будто танцевали сидя.

Первая остановка — знаменитое кафе на улице Талия. Затемненные стекла их выдали: подобной хитростью пользуются лишь в тех случаях, когда внутри сидят женщины, которым нужно скрыться от посторонних глаз. Так что все мужчины в округе, обладатели острых глаз и охотничьих инстинктов, немедленно поняли, что появилась бесценная добыча[14]. Они тут же сели в свои машины и окружили «БМВ» плотным кольцом. Когда девушки получили свои напитки, процессия двинулась по направлению к большому торговому центру на улице Аль-Олайя (предполагаемая вторая остановка). По пути подруги то и дело записывали телефонные номера: парни высовывались из окон машин и кричали цифры; телефоны можно было переписать и с плакатиков, которые висели на стеклах автомобилей; наиболее смелые передавали отчаянным девушкам визитки.

У входа в торговый центр подруги вышли. Позади них образовалась толпа молодых людей, но всем им пришлось робко остановиться у поста охраны. В обязанности охранника входило преграждать доступ в магазин всем неженатым мужчинам после вечернего призыва к молитве. Слабые отступили, но какой-то бесстрашный тип собрался с духом и приблизился к Мишель. Из-за эксцентричного наряда у Мишель не было возможности скрыть красивое лицо и нежные черты, и она с самого начала выделялась среди подруг, походя на настоящую искательницу приключений. Парень спросил, не позволит ли она ему войти в магазин вместе с ними под видом члена семьи; он предложил тысячу риалов. Мишель так поразилась, что без особых промедлений согласилась и зашагала рядом с ним, как будто это и вправду был ее спутник.

Оказавшись внутри, девушки разделились: Садим и Гамра пошли в одну сторону, а Ламис и Мишель с привлекательным молодым человеком — в другую.

Его звали Фейсал. Смеясь, Ламис заметила, что в наши дни мужчины не носят старые бедуинские имена, вроде Обайда или Даяхима. Чтобы очаровать девушек, все называются Фейсалами, Саудами или Салманами. Парень тоже засмеялся и поклялся, что это его настоящее имя; он предложил девушкам пообедать в ресторане напротив торгового центра. Мишель отказалась. Прежде чем уйти, парень, несомненно очарованный, дал ей две банкноты по пятьсот риалов, написав на одной из них свой телефон, а на другой — полное имя: Фейсал аль-Батран.

Женщины в магазине провожали осуждающими взглядами Гамру, Садим и остальных, Не важно, что лица подруг были должным образом скрыты; девушки чувствовали: их осматривают с угрозой и вызовом. Им стало неуютно при мысли о том, что любая из этих женщин может сказать: «Я догадалась, кто вы такие, но вы-то не знаете, кто я».