Враги дедов - Сергеев Станислав Сергеевич

— Сокол-три! Сокол-три! Квадрат 38–42, группа Бобра просит поддержку.

В ответ радиостанция что-то прошуршала.

— Понятно. Конец связи.

Пока Леонидович вправлял кому-то мозги, я оглядел комнату, в которой он обосновался. Обычный деревянный дом из почерневших от времени бревен, основой которого была большая, все еще несущая на себе следы побелки русская печь. Гостеприимные хозяева ее неплохо растопили, и в одной большой комнате стоял умопомрачительный запах горящих дров и поспевающего хлеба. Доброе, мягкое тепло, идущее от печи, напоминало о недавнем путешествии в летнюю Аргентину, где мы смогли позволить себе пару дней отдыха. Картину русского дома дополняли многочисленные черно-белые фотографии на стенах, где на передний план были выложены снимки людей в форме РККА. Даже часы с кукушкой и характерными гирьками и те тикали. Как в насмешку над стариной, на столе лежал ноутбук, а рядом с ним примостились котелок с отваренной картошкой в мундирах и грубо вскрытая штык-ножом банка с немецкой консервированной колбасой.

Увидев меня, Лукичев рывком поднялся и сделал пару шагов навстречу.

— Здравствуй, Сергей.

Я пожал руку.

— Здравия желаю, Владимир Леонидович. Как у нас тут?

Он невесело усмехнулся.

— А то не знаешь. Да и ты, я слышал, тоже отличился и на Аляске, и в Аргентине, и в Антарктиде. Даже АПЛ умудрился в прошлое отправить. Молодец, честно говорю, молодец, лихо ты все организовал. Работал на опережение?

— По-другому никак, и так полный цейтнот и приходится только реагировать на возникающие проблемы.

— Не прибедняйся. Тут Берия недавно по скайпу выходил — очень тебя хвалил. Судя по его намекам, ты теперь очень важная персона, и за тебя руководство СССР любого порвет на британский флаг.

Я сам поразился парадоксальности или даже дикости фразы про скайп и Берию, но самое интересное, что руководство СССР как-то очень быстро освоилось в использовании информационных технологий будущего, теперь телеконференции стали для них обыденностью.

— Это, конечно, хорошо, но что там по сбитой технике?

— Су-25 немцы распотрошить особенно и не успели. Смогли только найти в лесу обломки, выставили охранение и вызвали инженеров. Мы отбомбились по месту падения и высадили в окрестностях несколько штурмовых групп. Обломки самолета у нас под контролем. Сейчас все что можно режут болгарками, подрывают направленными взрывами и по частям вывозят вертолетом. Спецназ уже вступил в огневой контакт с противником, но пока ничего серьезного. Одна из групп только что запрашивала поддержку авиации по колонне на лесной дороге.

— Пилоты?

— Пилота с «сушки» наши отбили в самый последний момент…

— А вертолет? Что с экипажем и десантом?

— Тут сложнее. Информации меньше. Вертушка упала в расположении немецкой части. Они сразу его попытались эвакуировать, собрав в районе всю имеющуюся зенитную артиллерию. Сейчас «сушки» взламывают оборону. Пришлось использовать даже две штатные бомбы объемного взрыва.

— На вертолете же маяк есть, его не успели активировать?

— Видимо, не успели.

— Что планируете делать?

— Вариант один. Десант. Штурмовики бомбят дороги, переправы, аэродромы, чтобы ничего вывезти не успели, и ждут только дополнительный маяк.

— Ну, маяк я привез, только…

Мою заминку Лукичев заметил.

— Говори.

— В маяке же есть возможность активации по радиосигналу, и у вас коды есть. Почему не попробовали запустить маяк с упавшего вертолета? Там же конструкция достаточно жесткая, и противоударная, обшитая бронеплитами установка должна была, по идее, падение выдержать.

— Пытались активировать по радиосигналу, но ничего не получилось. Видимо, приемник поврежден или немцы быстро среагировали и приняли меры. Вот поэтому и хотел спросить: Сергей, может, у тебя там еще какие-то дополнительные возможности заложены? Ты же еще тот темнила, должен что-то такое предусмотреть.

— Есть возможность подключиться по Wi-Fi, но это нужно находиться с ноутбуком в непосредственной близости, ну максимум приблизиться метров на сто, и то не факт, что удастся законнектиться. Есть такая возможность подобраться?

— Сейчас — нет. Немцы столько войск нагнали, что там сесть негде. Можно перебросить маяк и высадить десант километрах в двадцати, но это будет настоящая войсковая операция, придется прорываться, потеряем время, людей, технику. Противник сюда перекидывает дополнительные силы, и наши потери могут возрасти. Поэтому я тебя и выдернул из Антарктиды, может, что придумаешь, исходя из возможностей твоих систем?

— Штурмовики работают на пределе дальности?

— Практически.

Я опустил голову, рассматривая истоптанный деревянный пол.

— Что с экипажем вертушки?

Лукичев, глубоко вздохнув, открыл на экране ноутбука фотографию, на которой был изображен лежащий на боку остов вертолета, на корпусе которого явственно были видны многочисленные отверстия от пуль и снарядов.

— Думаешь, здесь мог кто-то уцелеть? Мои ребята прихватили «языка», так тот рассказал, что даже по упавшему вертолету немцы долбили из крупняков.

— Поэтому там вы бомбили без особой осторожности для потерянного оборудования?

— Да, Сергей, сам понимаешь, что стоит на кону. Но до вечера мы должны что-то решить. В эту сторону идут несколько колонн бронетехники, и мы потом вообще ничего добиться не сможем. И так уже потеряли несколько местных штурмовиков. Я говорил с Берией, он был бы не против применения особо мощного оружия.

— Намек на ядерное оружие?

— Да.

— У нас его нет, а вот его аналог почему бы и не применить?

— Что ты придумал? Россияне тебе большую бомбу объемного взрыва передали?

— Нет. Есть другие варианты…

Решение принято. Всё пришлось делать на ходу и, несмотря на критическую ситуацию, мне никто не позволил приблизиться к месту боя, где решалась наша судьба.

Я летел в МИ-24, с пространственно-временным маяком под боком, и ждал результата вылета нашей авиации в район падения вертолета. У меня на коленях лежал раскрытый ноутбук, подключенный к беспроводной точке доступа с антенной, направленной в район проведения операции. С точно таким же оборудованием над районом проведения операции должен будет кружить Су-25, сопровождаемый еще четырьмя такими же фронтовыми штурмовиками для огневой поддержки. Причем один из них нес вместо бомбы защищенный бронепластинами маяк, который в случае моей неудачи нужно было скинуть в район аварийной посадки нашего вертолета. Всё было выверено и оговорено, и теперь оставалось только ждать.

Слушая переговоры на общей волне, я мог судить о том, что происходит в пятнадцати километрах от нашей позиции, где вертолет нарезал круги.

— …Подходим к зоне.

— …Есть подавление радиосвязи у противника.

— …Видим заградительный огонь.

— …Пошел сброс канистр с напалмом.

Но меня интересовало только сообщение «Кречета-4», который должен был определить наличие беспроводной сети, создаваемой вмонтированной в маяк точкой доступа.

— Феникс!

О, это уже меня.

— Есть сигнал!

Я отжал тангенту на манипуляторе радиостанции.

— Кречет-четыре! Какое название сети?

— Название сети «Маяк-8».

— Все точно. Сбрасывайте ретранслятор.

— Вас понял.

Теперь я мог только представить, что там происходило. Все штурмовики, до этого обстреливающие с дальних дистанций позиции немецкой ПВО, порвали круг, и на головы противника, который пытался что-то сделать со сбитой боевой машиной из будущего, посыпались канистры с напалмом и тяжелые бомбы. На фоне такой массированной бомбардировки, поддержанной целым ИАП, который сцепился с немецкими истребителями, заостренный стальной цилиндр с вмонтированным репитером Wi-Fi, сорвался с бомбовой подвески Су-25 с позывным «Кречет-четыре» и воткнулся в замерзшую землю. Устройство должно было проработать всего пятнадцать минут, достаточных, чтобы я успел перепрограммировать маяк на включение и последующую самоликвидацию.