День, когда свинья упала в колодец - Джон Чивер

- Нора, поглядите на небо! - крикнула миссис Надд в сторону мансарды, но, пока Нора, которая успела захмелеть, добралась до окна, пожар в небе уже догорел, облака потускнели, и, подумав, что она не поняла хозяйку, Нора подошла к лестнице, хотела спросить, не надо ли чего. Упала, покатилась вниз - и опрокинула ведро с живой щукой.

В этом месте Джоун и миссис Надд всегда хохотали до слез. И остальные тоже радостно хохотали, все, кроме Памелы, ей не терпелось начать свою партию. Ее черед наступал сразу после этого падения с лестницы. Ренди остался ужинать у Блейсделов и вернулся вместе с Памелой, когда Рассел и Хартли силились уложить Нору в постель. "У нас для всех новость, - сказали Памела и Ренди. - Мы решили пожениться". Миссис Надд не о такой жене мечтала для Ренди и потому огорчилась, но все же нежно поцеловала Памелу и поднялась к себе в спальню за бриллиантовым кольцом.

- Какая прелесть! - воскликнула Памела, получив кольцо. - Но разве оно вам не нужно? Вам не будет его не хватать? Вы уверены, что хотите мне его подарить? Я хочу знать правду...

Мисс Кулидж, которой до этой минуты не было слышно - наверное, она чувствовала себя здесь совсем чужой, - спросила, нельзя ли ей спеть.

Когда осенью Надды уехали, все нескончаемые разговоры Рассела с Эстер о том, что отношения у них временные, нисколько ему не помогли. Он мучительно тосковал по ней, по летним ночам в ее комнате. Вернувшись в Олбани, он стал писать ей длинные письма. Ему было одиноко и тревожно, как никогда прежде. Эстер на письма не отвечала, но чувства его от этого ничуть не изменились. Им необходимо обручиться, решил он. Он доучится в колледже, получит степень магистра, найдет место преподавателя, и тогда они смогут поселиться где-нибудь вроде Олбани. Эстер не ответила, даже когда он предложил ей стать его женой, и, отчаявшись, он позвонил ей в колледж. Не застал. Попросил передать ей, что ждет звонка. Ждал звонка до следующего вечера, не дождавшись, снова позвонил сам и, когда она подошла, сказал, что просит ее выйти за него замуж.

- Не могу я за тебя выйти, Рассел, - с досадой ответила она. - Не хочу я за тебя выходить.

Подавленный, он повесил трубку и неделю страдал от безответной любви. Потом решил, что Эстер отказала ему не по своей воле, это родители запретили ей выходить за него; на следующее лето никто из Наддов не приехал в Мэйкбит, и Рассел счел, что это подтверждает его догадку. Но он ошибался. Тем летом родители повезли Джоун и Эстер в Калифорнию - не ради того, чтобы помешать Эстер встречаться с Расселом, а потому, что мистер Надд получил наследство и решил истратить его на путешествие. Хартли поехал работать в летний лагерь для молодежи в Мэне. А Ренди и Памела в июле ждали прибавления семейства, причем Ренди лишился работы в Бостоне и получил место в Вустере, и тем самым Уайтбич пустовал.

А потом все вернулись. Надды приехали год спустя, однажды в июне, когда в конском фургоне везли верховых лошадей для Мэйкбитской конюшни и всю дорогу запрудили машины с автоприцепами, в которых полно было моторных лодок. Хартли уже получил место учителя и потому был свободен все лето. Ренди в дополнение к отпуску взял две недели за свой счет, чтобы всей семьей, с Памелой и малышом, пожить за городом. Джоун приезжать не собиралась - вдвоем с какой-то женщиной она открыла у озера Джордж кафе-кондитерскую, но на первых же порах разругалась со своей компаньонкой, и в июне мистер Надд съездил туда и привез ее в лоно семьи. Зимой у Джоун началась депрессия, она побывала у врача и, не таясь, говорила, как она несчастна.

- Знаете, я думаю, все это со мной случилось оттого, что я ужасно завидовала Хартли, когда он уехал в школу, - скажет она за завтраком. Когда в тот год на рождество он вернулся домой, я готова была его убить, но я подавляла в себе злость...

- Помните, у нас была нянька, О'Брайен? - спросит она за вторым завтраком. - Так вот, я думаю, эта О'Брайен извратила мои представления о сексе. Она раздевалась обычно за открытой дверцей стенного шкафа, чтоб я не дай бог не увидала, а однажды, когда я голышом смотрелась в зеркало, поколотила меня. Да, я думаю, она извратила мои представления...

- Я думаю, все это со мной случилось потому, что бабушка была слишком строга, - скажет она за обедом. - Мне казалось, она вечно мной недовольна. Понимаете, в школе я так плохо училась, и она всегда давала мне почувствовать, что я виновата. Мне кажется, это окрасило мое отношение и к другим женщинам...

А после ужина, на веранде, Джоун говорила:

- Знаете, мне кажется, вся моя жизнь пошла наперекос из-за этого паршивого мальчишки Тренчардов: он показывал мне те самые картинки, а мне тогда было всего десять...

Эти воспоминания доставляли ей кратковременную радость, но уже через полчаса она хмуро кусала ногти. Всю жизнь окруженная справедливыми и добрыми людьми, она с трудом находила козла отпущения и потому винила в своих вечных метаниях одного за другим всех членов семьи, всех друзей и слуг.

Эстер прошлой осенью, возвратись из Калифорнии, вышла замуж за Тома Деннисона. Брак этот пришелся по душе всем членам семейства. Том был славный, трудолюбивый и толковый. Он первый год работал в фирме, производящей кассовые аппараты. Жалованье получал совсем небольшое, и они с Эстер начали семейную жизнь в квартире без горячей воды на одной из Восточных Шестидесятых улиц. Рассказывая кому-нибудь, как они устроились, знакомые нередко прибавляли:

- Эта Эстер Надд такая отважная!

Когда настало лето, Том получил совсем коротенький отпуск, и в июне они с Эстер поехали на Кейп-Код. Родители надеялись, что потом Эстер приедет к ним в Уайтбич, но она сказала: нет, она все лето будет торчать с Томом в городе. В августе она передумала, и мистер Надд поехал встречать ее на железнодорожную станцию. Эстер сказала, она живет с ними всего десять дней, и это будет ее последнее лето в Уайтбиче. Они с Томом хотят купить летний домик на Кейп-Коде. Собравшись уезжать, она позвонила Тому, и он сказал, чтобы она оставалась за городом: в Нью-Йорке чудовищная жара. Она звонила ему каждую неделю и прожила у родителей до середины сентября.

В то лето мистер Надд каждую неделю проводил два-три дня в Нью-Йорке, летал туда из Олбани. Наконец-то он был доволен тем, как идут дела фирмы. Он уже стал председателем правления. Намела приехала со своим малышом и очень сетовала из-за отведенной им комнаты. Однажды миссис Надд услыхала, как она говорила кухарке:

- Когда мы с Ренди станем здесь хозяевами, все тут будет по-другому, вот что я вам скажу...

Миссис Надд рассказала об этом мужу, и они решили завещать Уайтбич Хартли.

- Эту ветчину подавали к столу всего один раз, - бывало, скажет Намела. - А вчера вечером я видела; она выбросила на помойку целую тарелку очищенной фасоли. Не мне делать ей замечания, но я терпеть не могу, когда добро пропадает зря. А вам все равно?

Ренди обожал свою тоненькую женушку, и она, пользуясь этим, совсем осмелела. Однажды вечером она вышла на веранду, где все выпивали перед ужином, и подсела к миссис Надд. На руках она держала малыша.

- Бабушка, вы всегда ужинаете в семь? - спросила она.

- Да.

- Боюсь, в семь я не смогу прийти к столу, - сказала Намела. - Терпеть не могу опаздывать к столу, но сперва я должна позаботиться о малютке, ведь правда?

- Боюсь, я не могу попросить, чтобы ужин отложив ли, - сказала миссис Надд.

- Ну, зачем же из-за меня откладывать ужин, - сказала Намела. - Но в нашей комнатушке ужасно жарко, и нам всегда так трудно уложить Бинкси спать. Нам с Ренди так нравится здесь, и мы на все готовы, лишь бы не доставлять вам хлопот, но должна же я заботиться о Бинкси, и, раз он с таким трудом засыпает, я не могу приходить вовремя к столу. Надеюсь, вы ничего не имеете против. Я хочу знать правду.

- Не беда, если вы опоздаете.

- Какое прелестное платье, - любезно сказала под конец Намела. - Новое?

- Благодарю, милая, - ответила миссис Надд. - Да, новое.

- Дивный цвет, - сказала Намела и встала, чтобы пощупать материю, но из-за чьего-то неожиданного движения - то ли ее самой, то ли сидящего у нее на руках малыша, то ли миссис Надд - Памелина сигарета коснулась нового платья и прожгла дырочку. У миссис Надд перехватило дыхание, она неловко улыбнулась и сказала!

- Ничего, неважно.

- Да нет, важно! - воскликнула Намела. - Я в ужасе. Просто в ужасе. Это все я виновата, но дайте мне платье, я отошлю его в Вустер, и там его заштукуют. Я знаю в Вустере одно место, там это прекрасно делают.

Миссис Надд опять сказала, что это неважно, и попыталась перевести разговор на другое, спросила, не правда ли, сегодня чудесный день.

- Прошу вас, - сказала Намела, - позвольте мне отослать платье. Пожалуйста, снимите его после ужина и дайте мне. - Потом она пошла к двери, обернулась, подняла малыша. - Помаши бабушке ручкой, Бинкси, попрощайся, - сказала она. - Помаши ручкой, Бинкси, помаши. Ну, малыш. Помаши бабушке, малыш. Бинкси, помаши ручкой. Помаши бабушке. Малыш, помаши ручкой...