Отягощенные злом - Александр Афанасьев

– Я указал, – сказал я, – на тех, кто создал почву и все это время вел серьезную закулисную игру, многие детали которой мне неизвестны. Что произошло в точности – я не знаю, о чем и написал в отчете.

– Германское правительство, – помедлив, сказал Путилов, – обвинило во всем нас. Они публично заявили, что мы скрыли от всего мира правду о том, что происходило в Персии, о ядерных экспериментах и о результатах, которых добились персидские ученые, и о том, что ядерное оружие вышло из-под нашего контроля. Они предъявили доказательства того, что взрыв в Риме по своим характеристикам во многом схож со взрывом в Бендер-Аббасе. Они требуют создания международной комиссии под эгидой МАГАТЭ и раскрытия всей полноты информации по персидской ядерной программе.

– Они требуют?! – психанул я. – Плевать, что именно они требуют! Эти ублюдки облажались дальше некуда! Это они вели там какую-то игру! Это они играли с Ватиканом, пытаясь поставить туда своего Папу. Это они достоверно знали о том, что происходит в Африке, но вместо того, чтобы пресечь это, что-то скрывали и тянули до последнего. Господи, я просто поверить не могу! Они разлили там не одну канистру бензина – а теперь обвиняют нас в том, что произошел пожар?!

– Вообще-то, сударь, – рассудительно сказал сидящий рядом с Путиловым невысокий, похожий на финна или немца человек в мундире САК[5], – лучшей защитой всегда было нападение. Обвини противника в том, в чем виноват сам.

– У нас немцы уже «противник»? – успокаиваясь, сказал я. – Как бы то ни было, я прошу санкцию на активную операцию в зоне Средиземного моря. Существует единственный известный мне человек, который имеет немало информации о произошедшем. Его я упомянул отдельно в своем отчете. Считаю необходимым срочно провести операцию по его изъятию. Если нам удастся взять под контроль этого человека – мы выиграем дважды. Вполне вероятно, узнаем о том, что произошло, и более чем вероятно – заставим заткнуться Берлин. Этот человек знает многое о грязных делишках РСХА.

– Этим уже занимаются.

– Прошу позволения лично принять участие в операции.

Путилов покачал головой:

– Вы же сами понимаете – вы не в том состоянии, чтобы принимать участие в подобной операции.

– Я не собираюсь высаживаться на берег. Но если я приму участие в его допросе – он расколется быстрее. Я знаю кое-какие имена, даты, факты, которые не знает никто. Он быстрее расколется.

Путилов быстро сдался.

– Хорошо. Возможно, это и в самом деле не будет лишним. В рапорте изложена вся известная вам информация?

– Да.

– Хорошо. Очень хорошо. Приведите себя в порядок, сударь. Игра не закончилась…

14 августа 2014 года

Северная Италия

Виа Мадонна деи Прати

– Башня, Башня, я Вертикаль три, Вертикаль три, мы на подходе. Прошу обстановку по секторам два, три и четыре…

Позывной Башня принадлежал самолету ДРЛОУ, дальней радиолокации и управления, барражирующему над Альпами, примерно в том месте, где сходится граница Швейцарской Конфедерации и Итальянской Республики. Позывной Вертикаль три – группе из двух спасательных вертолетов «Юнкерс» в специальной комплектации. Эти вертолеты взлетели меньше часа назад с площадки южнее Мюнхена, они принадлежали к пятьсот одиннадцатой учебной эскадрилье Люфтваффе. В районе Гармиша располагался один из центров подготовки горнострелковых подразделений Рейхсвера.

Люди из Гармиша были в резерве, их не планировали привлекать к операции. Но операция «Пламя», направленная на то, чтобы ликвидировать угрозу ядерного террора и одновременно взять под контроль Итальянскую Республику вместе с ее достаточно привлекательными колониями и триполитанскими запасами нефти, пошла несколько не по сценарию. Германские силы были атакованы, штаб уничтожен, руководителя операции попытались убить. Попытка сыграть на противоречиях между римской диктатурой и Ватиканом обернулась провалом – при непонятном посредничестве две стороны примирились и сообща выступили против Германии. Чудом оставшийся в живых руководитель операции, доктор Манфред Ирлмайер, с опозданием связался с Берлином и сообщил об экстренной ситуации. Генерал-полковник полиции Кригмайер, начальник РСХА, приказал немедленно действовать, опираясь на те силы, которые доступны в данный момент. Но прежде чем был разработан удовлетворительный план действий, грянул взрыв в Риме и все пошло к чертям собачьим…

Первым делом надо было вытащить оказавшегося вне контроля Ирлмайера, который многое знал и мог попросту погибнуть…

В каждом из двух вертолетов было по восемь бойцов – два штурма. В основном – инструкторы, золотой запас любой армии, люди с пятнадцати-двадцатилетним опытом ведения боевых действий, регулярно тренирующиеся сами, занимающиеся с личным составом, своими глазами видевшие ошибки в десятках самых разных тактических ситуаций. Если их бросают в бой – значит, дела обстоят совсем скверно…

Долина показалась под брюхом неожиданно, они на скорости проскочили альпийский хребет, и вертолеты заскользили вниз, стараясь не стать мишенью для ракетчиков и зенитных установок, которые тут вполне могли быть. Здесь, на склонах Альп, снег сошел, территория вечных снегов была намного выше…

– Вертикаль, я Башня. Прошли точку два, снижайтесь.

– Вас понял, ухожу с канала. Конец связи…

Два вертолета резко снизились, буквально стелясь над землей, пошли направлением на юго-юго-восток. Внизу – тусклые огни костров, едва светящиеся змеи дорог с застрявшими на них машинами, темнота. Беженцы. Пулеметчики за пулеметами, штурман не отрываясь смотрит на экран радара. Все не понарошку, всерьез.

В берлинском оперативном центре, расположенном в бывшем бункере штаба ПВО «Берлин» (сам штаб переехал в куда более защищенное место), на основном экране была загружена карта Северной и Центральной Италии. Карта была интерактивной, она создавалась из миллионов снимков, передаваемых на землю в оцифрованном виде. Расположение цели, возможные угрозы, дружественные и враждебные силы – все налагалось прямо на картинку. На боковых экранах намного меньших размеров транслировалось изображение с нашлемных камер бойцов и с систем ориентирования вертолетов, превращая происходящее в некий аналог интерактивной компьютерной игры.

Картинка задергалась…

– Вышли к цели. Начинают десантирование, – сказал один из офицеров.

Как и положено по правилам, один вертолет сел, другой – остался в воздухе, нарезая широкие медленные круги над местом посадки, чтобы при необходимости поддержать собрата огнем пулеметов и ракет.

– Десант на земле!

Пулеметчик прикрытия остался у вертолета, нацелив ствол ручного пулемета на едва теплящиеся огни костров вдали – селение. Бойцы спасательной группы рванулись вперед, ориентируясь на засеченный маяк. В качестве маяка использовался пойманный некоторое время назад сигнал от сотового телефона.

Ферма. Скотный двор. Тени животных, тепло. Непонятно, где хозяева…

– Стрелять только в ответ, – приказал старший из парашютистов, – начинаем поиск…

Доктор Манфред Ирлмайер лежал в рощице у дороги, трясясь от холода, страха и ненависти. Именно такое, совершенно неизвестное ему ранее сочетание чувств поработило его. Не помня страха много лет, сейчас он испытывал именно его и оттого был готов убить…

Секеш был рядом – и Ирлмайер больше всего почему-то ненавидел его. Возможно, за спокойствие, возможно, за храбрость. Возможно, за то, что он стал свидетелем его, Ирлмайера, унижения. Его, генерал-лейтенанта полиции, провели как мальчишку.

Но еще страшнее он ненавидел Коперника и всех римских кардиналов.

Ублюдки, прелюбодеи, мужеложники, воры, подонки всех мастей! Они не просто провели его – они бросили вызов всей Германии. Твари, присвоившие себе право ДАВАТЬ ИСКУПЛЕНИЕ. Не прощать, не давать прощение – а именно давать искупление. Торговцы пустотой, приватизировавшие право высшего суда – суда совести.

Ничего. Только бы выбраться отсюда…

– Идут! – негромко сказал Секеш.

Ирлмайер вслушался – и услышал едва слышный рокот, более похожий на шум далекого водопада.

– Лежите…

Ирлмайер понимал, что без Секеша он бы не добрался сюда и вообще погиб бы в том доме в Болонье. Но это не мешало ненавидеть…

Секеш внимательно всматривался в темноту…

С севера. Скорее всего, наши…

Гул нарастал уже по экспоненте, вертолеты были совсем рядом. Не гул, а назойливый, почти монотонный шум, что указывало на применение специальных технологий подавления шумов.

Источники шума разделились.

– Идем?

– Нет, подождем…

Секеш выжидал чего-то еще минут десять, потом поднялся, держа руки над головой.

– Держите руки выше, экселленц. У этих людей легкая гашетка…

15 августа 2014 года