Просто о главном - Антон Navotny
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олег подошел к врачу вплотную и ткнул ему в грудь указательным пальцем.
— Вот я сейчас пойду домой, и она придет…
— Успокойтесь, я…
— Вы слышите меня? — заорал Олег. — Она придет!
Он развернулся и со всех ног бросился бежать по коридору.
— Завтра можете забрать тело! — крикнул ему вслед врач.
Олег распахнул дверь и вошел в квартиру. Все его действия были четкими и быстрыми, но нервными. Глаза бегали, руки тряслись, лицо серого цвета покрыто испариной. Первым делом он пошел на кухню и поставил чайник.
— Сейчас она придет, — бормотал он себе под нос. — Совсем скоро она войдет в эти двери.
— Олеженька, что случилось?
В дверях кухни появилась взволнованная теща. Она пристально смотрела на него и уже, кажется, все поняла.
Олег, обессиленный, сел на табурет.
— Почему ты не на работе? — спросила она, но не для того, а чтобы хоть как-то отсрочить траурную минуту.
Она, держась за стены, дошла до Олега и села с ним рядом.
— Они позвонили мне на работу и сказали ехать в больницу. Я приехал, а они меня обманули!
Зинаида Григорьевна старалась сохранять спокойствие.
— Они сказали, что она умерла, но ведь это неправда, мама, неправда!
Она видела бледное, осунувшееся лицо Олега, потухший взгляд, и сердце сжималось от боли. Она еще до конца не могла поверить, что потеряла дочь, наверное, потому что не видела ее. Но уже сейчас она решила для себя, что должна держаться ради Олега, единственного теперь уже родного человека на Земле.
— Я точно знаю, что она жива! Я чувствую холод внутри, тревогу, я не чувствую биения ее сердца, но я точно знаю, она придет!
— Олеженька, тебе нужно отдохнуть, пойдем в комнату.
— Нет, что ты, мама, я не могу уйти. Надо дождаться Оленьку. Я уже чайник поставил. Хочешь чаю, мама?
— Да, сынок, хочу, — прошептала Зинаида Григорьевна и заплакала.
— Ну что ты, мама, не плачь. Сейчас я заварю тебе чай с мятой. Это божественно! Оленька любит чай с мятой.
И Олег засуетился на кухне, доставая чашки на троих, заварной чайник, в который бросил две чайные ложки заварки и щепотку мяты.
Через пять минут стол был накрыт.
— А вот и Оленька! — Олег улыбался, не сводя глаз с дверного проема кухни.
Зинаида испуганно заглянула ему в глаза.
«Господи, он обезумел!» — подумала женщина.
— Как здорово, я опять дома, — услышала Зина у себя за спиной голос дочери.
Она оглянулась.
Это был не сон и не галлюцинация…
Дочь действительно стояла в дверном проеме, завернутая в белую простыню, видимо, в ту, которой ее накрыли в морге. В области грудной клетки на белом полотне выступило огромное пятно крови.
— Говорил же, мама, что она придет! — торжественно произнес Олег.
Зинаида почувствовала, как сердце в груди сжимают неведомые тиски, пульс, как бешеный, застучал в висках.
Мгновение… И она ощутила, как один из кровеносных сосудов лопнул в черепной коробке, заливая сознание теплой жидкостью.
Зинаида медленно сползла с табурета и растянулась на полу.
— Господи, мама! — спохватился Олег.
Он встал возле нее на колени и взял руку, ощупывая запястье на наличие пульса.
— Олеженька, что с мамой? — занервничала Ольга.
— Пульса нет…
Олег прислонился ухом к груди тещи.
— Сердце не бьется…
Ольга вскрикнула и прикрыла рот рукой.
Олег начал проводить массаж сердца резкими надавливаниями на грудь.
— Где ты этому научился? — удивилась Оля.
— В фильме одном видел.
Спустя пять минут признаков жизни не наблюдалось.
— Оль, вызывай скорую!
Ольга вышла в прихожую к телефону.
Олег поднялся с колен и обхватил голову руками.
«Господи, что же это творится?»
Через несколько минут в кухню вошла Оля.
— Олежка, я вызвала.
— Очень хорошо, — отозвался он, не отводя взгляд от тещи.
— Они сказали, что через десять минут будут. Что будем делать со мной?
— А что?
Олег поднял на жену глаза и только сейчас осознал весь ужас сложившейся ситуации.
Из головы совсем вылетели события сегодняшней ночи, и то, что Ольга находилась рядом, ему казалось совершенно естественным. Но это было бы нормально, если б она была жива… Так ведь нет… Она мертва! По всем законам природы она должна сейчас лежать в холодильной камере городского морга. Однако она стояла на кухне своей квартиры, и с этим нужно было что-то делать…
— Для начала нужно переодеться!
Он взял ее за руку.
Она пристально смотрела ему в глаза.
Он тоже смотрел и не понимал ее выжидающего взгляда.
Ну да, она холодная, не по-человечески холодная, но его это не смущало. Он ведь ее любит.
Она увидела ответ в его глазах и успокоилась.
Они прошли в комнату, Олег распахнул шкаф и начал выбрасывать оттуда на диван вещи.
— Олежка, подожди, — остановила его Ольга.
Он повернулся и вопросительно посмотрел.
— Можно, я сделаю это одна?
— Но почему?
— Я не хочу пугать тебя своим теперешним видом.
— Не говори глупости. Помнишь, что пели бабки-певуньи на венчании?
— Помню. В горе и счастье, болезни и здравии. Но сейчас ситуация другая. Я мертва.
Олег подошел к жене и обнял ее:
— Милая, я люблю тебя и хочу помогать в любой ситуации. Не для того я на тебе женился, чтобы бросить в трудную минуту.
— Хорошо! Уговорил!
Он чмокнул жену в щеку и вернулся к шкафу.
Ольга была в шоке. Она прекрасно понимала, за кого выходит замуж, и знала, что это самый надежный человек на всем белом свете. Но она и предположить не могла, что настолько.
Если б она могла плакать, то уже стояла бы и рыдала, как дура, однако она мертва, и у нее нет такой привилегии.
— Так! Вот этот свитер и джинсы. Как ты считаешь?
— Олежка, а можно я надену просто халат?
Он собирался спросить, почему, но тут все понял.
«Господи, она же мертва, и ей совсем не нужно тепло. Дурак!»
— Конечно, родная, — ответил Олег и подал ей махровый халат.
— Если хочешь, можешь ходить дома вообще без всего. Так, наверное, будет лучше, — добавил он.
Она сбросила простынь, собираясь надеть халат.
Олег стоял, как молнией пораженный.
— Олеженька, что с тобой?
— Со мной все в порядке, а вот что они с тобой сделали?!
Грудная клетка Ольги была разрезана напополам, края кожи толстыми нитками сшиты на скорую руку, кое-как…
— Я подам на них в суд!
— Уверяю тебя, ты проиграешь.
— Погоди, не одевайся.
Олег сбегал на кухню и принес аптечку.
— Девочка моя, тебе, наверное, ужасно больно, — причитал Олег, заматывая раны бинтом.
— Олежка, я мертвая! Я ничего не чувствую!
